***
Полдень выдался жаркий. Все обитатели замка столпились во дворе. Кто-то сидел на лестнице, кто на перилах, кто-то стоял полукругом, представляя собою границы поля боя.
Доминик и Чарли, бледные и напуганные, стояли рядом на лестнице, вцепившись пальцами в перила до побелевших костяшек.
Картер и Эдгар, такие же бледные и взволнованные, готовили оружие к бою. Теобальд и Уильям стояли друг напротив друга в центре образовавшейся площадки, оба удивительно спокойные и с одинаковой решимостью на лицах.
Секунданты подошли к ним, протягивая начищенные до блеска шпаги. Картер, не в силах последний раз предложить компромисс, промолчал, и Эдгар сказал за него.
– От лица секундантов я последний раз предлагаю господам примириться и сложить оружие.
В ответ раздалось единое, сказанное хором «Нет».
– Дуэлянты отказались, – оповестил Картер. – Начинайте.
Теобальд и Уильям встали в исходную позицию, заложив левые руки за спину, а правыми сжимая шпаги. Протянув друг другу оружие, они, как полагается, скрестили оружие, будто чокнулись бокалами, и двор огласил негромкий лязг.
Бой начался. Свистнули шпаги, блеснул металл на ярком летнем солнце.
Уильям, осознавший всю безысходность своего положения, дрался, как сам дьявол. Он бросался на Теобальда, совершая выпад за выпадом, а герцог не спешил нападать – он экономил силы, чтобы уязвить, когда брат выдохнется.
Однако Теобальд не сдавал позиций – он держал твёрдую оборону, и Уильяму никак не удавалось задеть его. Раз или два шпага графа свистела опасно близко от лица Тео, но тому каждый раз удавалось увернуться. Герцог, наконец, тоже начал нападать, и Уильяму пришлось немного сдать позиции – брат теснил его к другому концу поля, и приходилось поддаваться.
Весь двор ахнул, когда шпага Теобальда отсекла жабо с рубашки Уильяма. Однако оказалось, что сам граф ничуть не пострадал. Уильям принялся наседать с новой силой, и на этот раз Теобальду пришлось пятиться, отражая мощные удары.
Наконец, герцогу удалось задеть брата, и по плечу Уильяма стекла струйка крови, закрашивая рубашку. Это была лишь царапина, но она раззадорила обоих, и близнецы с удвоенной силой набросились друг на друга.
Уильям теснил брата к лестнице, и Теобальд подчинился. В толпе пронёсся испуганный шёпот, люди отхлынули с лестницы. Герцог сдавал позиции. Одна ступенька наверх, ещё одна, третья. Уильям зло и безумно улыбался, загоняя брата в капкан, как ему казалось, но Теобальд, ловко отразив очередной удар, ногой столкнул графа с лестницы, и тот, не сумев ни за что уцепиться, рухнул вниз, больно ударившись спиной. Теобальд поспешил за ним, но Уильяму уже удалось подняться, и он был готов отразить удар.
Близнецы снова закружились по боевой площадке. Теобальд нападал, а Уильяму не оставалось ничего, кроме как защищаться. Он уже чувствовал, что слабеет, рука всё хуже слушалась его, и смертный ужас сковал его душу, когда Теобальд вдруг неосторожно открылся. Молниеносно среагировав, Уильям одним точным выпадом всадил шпагу в живот Теобальда.
По толпе пронёсся дружный стон, а потом повисла тишина. Побледневший Чарли медленно осел на пол, и Доминик едва успел подхватить его.
Картер не сказал ни слова, только лицо его разом побелело и превратилось в безжизненную маску. Понимание того, что необходимо сделать, пришло откуда-то свыше, и альфа текучим движением кошки оказался за спиной графа, вытаскивая из-за пояса прихваченный на всякий случай клинок.
Картеру ещё не доводилось убивать людей, и он ждал какого-то сопротивления, но острое лезвие погрузилось в плоть легко, как нож в масло. Теобальд, ослеплённый болью, не сразу понял, что произошло. Просто Уильям почему-то издал удивлённый судорожный стон, и из угла его рта стекла красная струйка крови.
Близнецы грузно опустились на колени, хватаясь друг за друга, тщетно пытаясь удержаться на ногах, заливая сухую землю кровью.
Уильям, покачнувшись, упал вперёд, привалившись к груди брата, и Теобальд обнял его, положив руку ему на голову. Младший близнец закашлялся, марая кровью белоснежную ещё час назад рубаху старшего, сотрясаясь всем телом.
– Ответь мне, – прошептал Теобальд. – Ответь, что такого сделал тебе отец, что у тебя поднялась на него рука?
Уильям, чувствуя приближение смерти, судорожно вцепился в рубашку Теобальда, прижимаясь щекой к его груди, в ужасе уставившись куда-то вперёд себя. Герцог повторил вопрос, и Уильям ненадолго пришёл в себя.
– Он… сказал, – граф снова закашлялся. – После моей шутливой… помолвки с развратным омегой… отец сказал, что даже Картер ему… теперь ему… более сын, чем я… Он отказался от меня. Последний, кто меня любил и… видел во мне… меня, а не твою жалкую копию.
Теобальд тоже чувствовал, что силы оставляют его, но сумел ответить.
– Я никогда… не считал тебя… своей пародией. Никог…
Оба близнеца пошатнулись и упали, всё ещё сжимая друг друга в последнем братском объятии. Картер, стоявший рядом и не знавший, что делать, чувствующий себя опустошённым, молчал. Врач подбежал к лежащим на земле братьям и, пощупав пульс, тихо сказал.
– Граф Ратленд скончался. Герцог дышит, но пульс его слаб. Его ещё можно спасти.
***
Чарли очнулся от глубокого обморока лишь к вечеру. У его постели сидел Доминик, встревоженный и бледный.
– Где он? – одними губами произнёс Чарли. – Где Тео? Где? С ним всё в порядке? Он жив?
Доминик ласково погладил друга по голове.
– Он жив, и его жизни ничто не угрожает. Рана очень болезненна, но не смертельна. Он в сознании, и как только вы немного придёте в себя, можете отправиться к нему. Я принёс вам бульона и горячего сладкого чаю. Пейте. Всё кончилось. Теперь всё хорошо.
Комментарий к Глава 6. Итог
https://vk.com/public82539217
========== Глава 7. Долгожданное ==========
Свадьбу пришлось отложить из-за тяжёлой раны Теобальда. Жизни герцога ничто не угрожало, но состояние его было тяжело, и о незамедлительном венчании речи быть не могло.
Чарли нежно ухаживал за женихом всё то время, что он поправлялся: проводил с ним рядом целые дни напролёт, носил ему еду, перевязывал рану, помогал вставать, поправлял под ним подушки и развлекал его разговорами, заставляя этим позабыть о боли. Юноше помогали Картер и Доминик, так же бережно ухаживавшие за измождённым Теобальдом.
Картер первое время был глубоко подавлен тяжким грузом вины — всё же, он убил человека, и не просто человека, а своего брата. Никому в голову не пришло обвинять его в чём-то, но сам альфа не мог найти себе места от поглощавшего его душу ужаса. Он знал, что совершённое им дело было принято всеми, как благодеяние, однако он считал себя теперь таким же мерзавцем, как покойного Уильяма: граф был отцеубийцей, а он, Картер, стал братоубийцей, и точно такой же тяжёлый грех лёг на его плечи.
Чарли, Доминик и Эдгар увещевали сокрушённого собственным грехопадением Картера, как могли, и в конце концов он смирился со своим проступком. Чувство ужаса перед самим собой утихло и посещало его реже, но совсем не проходило никогда. Мысли о своей загубленной душе были оттеснены многими заботами: Картер ухаживал за братом, взял на себя все приготовления к свадьбе, уехал в Лондон на несколько дней, чтобы лично помочь старому мистеру Аддерли переехать в родовое поместье Ратлендов.
С горем ему помогла справиться неожиданная радость. Теобальд, пришедший в себя настолько, чтобы думать о чём-то, кроме последних произошедших событий, призвал брата к себе и, усадив его рядом с собой на постель, сказал:
— Картер, друг мой, я хотел поговорить с тобой по поводу моего намерения женить тебя.
Картер внутренне сжался, но промолчал.
— Я был несправедлив и жесток по отношению к тебе, — продолжил герцог, и Картер удивлённо взглянул на него. — Ты — мой самый лучший, самый верный друг, всегда заботившийся обо мне и помогавший во всём, а я, по своей глупости и гордости лишал тебя единственного, о чём ты просил меня. Я обещаю тебе, что мои намерения тебя женить больше не коснутся твоего спокойствия. Искренняя любовь к твоему другу слишком очевидна для меня, чтобы я ещё хоть раз посмел вмешаться в неё. Я, если мне дозволено так сказать, благословляю вас и прошу лишь о том, чтобы вы, как и прежде, не давали поводов для слухов. Думается мне, что даже для Чарли подобная информация была бы лишней.
