Стоял жаркий летний день, а в лесу было тенисто и прохладно. Кроны деревьев почти смыкались над тропинкой, образуя зелёный свод. Солнечные лучи просачивались сквозь листву и растекались по земле медовыми пятнами. Извилистая тропинка терялась в зарослях лещины. Стоило пройти несколько шагов, и дачные участки пропадали из виду, как будто поблизости вовсе не было жилья.

Матвейка знал все окрестные тропки. Они с дедом ходили в лес почти каждый день и редко когда возвращались с пустыми руками. То приносили красивый мох, чтобы украсить альпийскую горку в саду, то горсть земляники для бабушки. А иногда в лесу встречались причудливые коряги, из которых они с дедом вырезали разные поделки: каких-нибудь зверей, драконов или неведомых чудищ. Хорошо, когда дед — художник.

Часто дед брал с собой этюдник и делал зарисовки. Матвейка всегда носил в кармане блокнот и карандаш. Правда, рисовать с натуры у него выходило не очень похоже, поэтому, пока дед набрасывал эскизы, Матвейка рисовал то, что придёт в голову.

Когда пошли грибы, дед и внук пристрастились к грибной охоте. Прихватив флягу с водой, пару бутербродов и корзинки, они спозаранку покидали дачу.

— Дед, а почему грибы часто растут вдоль дорожек? Ведь, чтобы их не нашли, им лучше спрятаться в чаще.

— В чаще скучно, а по тропинке то один грибник пройдёт, то другой.

— Как грибы могут скучать? Они же не живые.

Дед удивлённо вскинул брови.

— Вот тебе и раз! С каких это пор ты считаешь, что грибы не живые?

— Я не то хотел сказать, — помотал головой Матвейка. — Они живые, но они ведь не умеют скучать.

— А ты откуда знаешь? Они тебе об этом сказали?

— Да ну тебя! Я серьёзно спрашиваю, — насупился Матвейка и тут заметил возле корней старой ели коричневую шляпку.

— А я гриб нашёл! — обрадовался мальчик и свернул с тропинки.

Чтобы подобраться к находке, он обогнул дерево, пролез под еловыми лапами, но тут его ждало разочарование. Он увидел, что принял за грибную шляпку жухлый лист. Мальчик огорчённый вернулся к деду.

— Обманка.

— Бывает. Тюхте тоже порой хочется поразвлечься. Вот он с тобой и играет в прятки, — улыбнулся дед.

— Кто такой Тюхтя? — заинтересовался мальчик.

— Лесовичок. Большой любитель подурачить грибников. У него шляп целая коллекция: и как у подосиновика, и как у подберёзовика, и даже как у мухомора. Отправляясь на прогулку, он выбирает какую-нибудь под настроение.

Дед достал блокнот и набросал в нём смешного, толстенького человечка.

— Какой пузанчик, как боровичок, — засмеялся Матвейка.

— Вот-вот. Увидит его грибник, обрадуется, а пока к находке подбирается, Тюхти и след простыл. Хитрец вместо себя сухой лист подложит и потешается над незадачливым грибником.

Матвейке очень хотелось поверить в существование лесного человечка, но он уже ходил в школу и понимал, что это неправда.

— Ты ведь всё это выдумал? — спросил он деда.

— Почему ты так решил?

— Потому что чудес на самом деле не бывает.

Дед остановился и посмотрел на Матвейку так, будто у того вырос хобот.

— Уж не заболел ли ты? Неужели у тебя появились первые признаки серой слепоты?

У деда был такой озабоченный вид что Матвейка и сам перепугался, поэтому не слишком уверенно возразил:

— Нет. Я хорошо вижу.

— Порой больные серой слепотой имеют стопроцентное зрение, но они большие слепцы, чем некоторые незрячие.

— А что это за болезнь такая — серая слепота? — заволновался Матвейка.

— Это когда люди видят только серые будни и в упор не замечают чудеса.

У Матвейки от удивления расширились глаза.

— Значит, Тюхтя есть на самом деле? — спросил он, присел на корточки и огляделся в надежде увидеть в траве озорного лесовичка.

— Сказку можно встретить не только в лесу. Она всегда рядом. Вот, к примеру, спорим, ты умеешь летать?

— Взаправду?

— Конечно, взаправду.

— Нет, — помотал головой Матвейка.

— Обманывать нехорошо, даже если это поможет тебе выиграть спор, — дед шутливо погрозил внуку пальцем.

— Но я правда не умею, — уверенно сказал Матвейка.

В доказательство он помахал руками и даже высоко подпрыгнул.

— А на самолёте? — хитро прищурился дед.

— Так нечестно. Какое же это чудо?

— Самое настоящее. Самолёт гораздо тяжелее тебя, а взлетает в небо и ещё везёт груз и пассажиров. Когда-то люди считали, что это небылица и такого на свете быть не может. А теперь ты говоришь, что это не чудо.

— Всё равно, это не настоящее чудо. Вот если бы я увидел лесовичка…

— Тогда он перестал бы быть для тебя чудом. Просто ты удостоверился бы, что рядом с нами живёт лесной народец. Ты ведь не считаешь волшебством, что в лесу обитает разное зверьё.

— Зато, если бы какой-нибудь зверь заговорил, это было бы настоящее волшебство, — мечтательно сказал Матвейка.

— Вовсе нет. Некоторые птицы, например попугаи, умеют разговаривать. Чудо потому и чудо, что его нельзя потрогать руками, — сказал дед и хитро подмигнул внуку. — А некоторые ещё норовят разобрать его на части, чтобы понять, как оно действует.

Матвейка нахмурился.

— Дед, я же тогда был маленький. А ты до сих пор вспоминаешь.

— А кто недавно будильник разобрал?

— Так то будильник. А лесовичка я бы ни за что не обидел.

— Он же этого не знает. Вот и осторожничает. И правильно делает. Люди разные бывают. Так что пусть чудеса остаются чудесами, — сказал дед.

Матвейка задумался. Иногда он не мог понять, шутит дед или говорит серьёзно.

— А кроме Тюхти, ещё лесовики есть? — спросил мальчик.

— Есть. Слышишь стук?

Матвейка прислушался.

— Это же дятел, — сказал он.

— Может, и дятел, — загадочно проговорил дед. — А может, Мастеря что-нибудь мастерит. Он мастер на все руки. Да ты наверняка встречался с ним в лесу.

— Он тоже притворяется грибом? — спросил Матвейка.

— Нет. Он считает, что в шляпе неудобно работать. Он ходит в курточке и в штанах из бересты: и практично, и прятаться легко.

Рядом с Тюхтей на листе бумаги появился второй человечек: кряжистый, с подвязанными бечевой длинными русыми волосами, чтобы не спадали на лоб. Он немного походил на тех сказочных персонажей, которых дед вырезал из коряг.

— А ещё какие-нибудь лесовики есть? — допытывался Матвейка.

— Есть ещё один непоседа. Зовут его Колоброд. Он слывёт среди лесного народца самым умным, потому что умеет читать. Он носит тёмно-зелёный бархатный сюртук из болотного мха.

На странице рядом с двумя лесовичками появился маленький, сухонький человечек в башмачках из желудёвых шапочек, в шляпе с осенним листочком вместо пера и в очках.

— А как он научился читать? — заинтересовался Матвейка. — Он что, в школу ходил?

— Нет. Всё началось с того, что года два тому назад Колоброд нашёл волшебную книгу. Он любитель порыскать возле дач и иногда делает удивительные находки. Однажды ему попалась потрёпанная «Азбука». Обложка у неё почти оторвалась, а на некоторых страницах были нарисованы каляки-маляки.

— Это же моя «Азбука», — догадался Матвейка.

— Вот я и говорю, кое-кто научился читать, решил, что «Азбука» ему больше не нужна, и бросил на улице.

— Ты всё выдумываешь. Моя «Азбука» уж точно не волшебная.

— Все любимые книжки чуточку волшебные. Разве их герои не становятся твоими друзьями? Разве ты не переживаешь за них?

— Как это ты всё умеешь повернуть, что всегда прав? — удивился Матвейка.

— Не всегда, а только когда я прав, — возразил дед. — Для Колоброда твоя «Азбука» стала по-настоящему волшебной. Сначала он научился читать, а когда проштудировал её от корки до корки раз сто и знал её наизусть, случилось чудо. В книжке стали появляться разные истории: то сказка, то стишок, а то рассказ.