— Ладно, Колька, — пожалел я одноклассника, — так и быть. Бери мой кубик. Все эти кубики одинаковые. Тем более что мой уже собран. Отдай его Витьке. Иначе и вправду по шее схлопочешь.

Колька очень обрадовался, что я выручил его из беды. Он даже пообещал:

— Больше я эти кубики собирать не буду. Опасно — вдруг снова выкипит вода. Где я ещё замену найду? Нет уж. Лучше объявлю, что у меня пропал талант.

С тех пор первейшим собиральщиком кубиков в нашем классе считаюсь я. У меня это получается без всякого риска. Ведь мой способ гораздо талантливее Колькиного. Тот сначала отпаривал цветные квадратики в кипятке, потом их снова приклеивал, меняя местами. Я же просто развинчиваю отвёрткой кубик на части, после чего собираю его целиком правильно. Как положено. Такой у меня к этому делу особый дар.

Самый рассеянный человек в нашем классе — это Колька Супников. Он даже не скрывает, что ужасно несобранный. Из-за этого с ним вечно что-нибудь приключается. То забудет купить в автобусе билет, и контролёр его оштрафует; то возьмёт у кого-нибудь из ребят почитать книгу и забудет вернуть её или вообще потеряет. А однажды из-за своей рассеянности Колька схлопотал двойку по истории. Он сказал, что английскому королю Ричарду I врачи сделали пересадку сердца, и поэтому его назвали Ричард Львиное Сердце.

Наш историк Григорий Борисович посоветовал Кольке исправить двойку как можно быстрее, ведь четверть кончается.

— Только старайся всё делать предельно внимательно, не ограничивайся лишь учебником. Бери пример с Тамары Зубовой. Когда мы проходили Евпатия Коловрата, она посетила исторический музей, много узнала о той эпохе. Поэтому ответила блестяще.

Колька тоже надумал сходить в исторический музей. Пришёл он туда, разыскал зал Средневековья, болтался там целый час, смотрел, слушал всякие разговоры и совершенно не заметил из-за своей рассеянности, что в том зале ремонт.

На следующий день Григорий Борисович вызывает его к доске и спрашивает:

— Скажи, пожалуйста, как настоящие рыцари относились к женщинам?

— Настоящие рыцари относились к женщинам очень благородно, — ответил Колька. — Они всегда помогали им таскать носилки с раствором, подавали кирпичи.

Мы испугались, что учитель сразу посадит его на место, но не тут-то было. Оказалось, наш историк тоже очень рассеянный человек — он, наверное, думал о чём-то постороннем и не заметил чепуховского ответа. Учитель почесал переносицу и задал новый вопрос:

— Теперь скажи, из-за чего чаще всего возникали так называемые рыцарские междоусобицы?

— Они возникали из-за отсутствия белил, — мигом отчеканил Колька.

Тут Григорий Борисович подошёл к Супникову поближе и начал внимательно его разглядывать. Наверное, думал, что у того в рукаве спрятана шпаргалка, по которой Колька моментально отвечает. Обычно он долго думает над каждым ответом, смотрит на потолок, крутит пуговицы на пиджаке. Однако сейчас говорил бойко, со знанием дела. Григорий Борисович успокоился и попросил рассказать о рыцарских доспехах.

— Рыцарские доспехи делались из очень прочного металла и застёгивались специальными ремнями. Им придавали такую форму, чтобы внутри было удобно прятать всякие инструменты, а сверху можно повесить сумку с продуктами.

Тогда мы не знали, что он побывал в музее во время ремонта, и недоумевали — откуда такие ответы? Но Колька не замечал наших удивлённых лиц. Рассеянный, что с него возьмёшь. Григорий Борисович не замечал его странных ответов и продолжал задавать вопросы.

— Ты, наверное, слышал такое выражение «ломать копья». Почему оно возникло?

— Знаю, — сказал Колька. — Копья ломались из-за нарушения техники безопасности.

— Молодец. А что ты можешь сказать о рыцарских турнирах?

— Такие турниры проводились после еды, когда рыцари сражались в домино.

— Ну что ж, Супников, на сегодня хватит, — остановил его историк. — Не такой уж ты рассеянный, как самому кажешься. Когда хочешь, всё можешь делать сосредоточенно. Ставлю тебе пять…

Довольный Колька сел на место. А на переменке выяснилось, что радовался он напрасно. Дело в том, что Григорий Борисович только хотел поставить ему пятёрку, но по рассеянности вывел в дневнике жирную двойку.

Моя мама работает на текстильном комбинате. Это огромное предприятие. Его красно-белое здание видно чуть ли не с любого места в городе. А работает на нём так много людей, что им понадобились собственные Дом культуры, стадион и оздоровительный лагерь для детей. Лагерь расположен далеко от города и называется «Тимуровец». Я езжу туда каждое лето, и многие мамины сотрудники тоже посылают своих детей в этот лагерь. Поэтому у меня в «Тимуровце» полно знакомых мальчишек. Всё свободное время мы играем в футбол.

Территория у лагеря небольшая. На ней растут очень высокие и тонкие сосны. Когда дует ветер, они звенят, словно струны.

Хотя на территории много деревьев, в «Тимуровце» нашлось место для футбольного поля. Конечно, оно меньше взрослого раза в четыре. Ворота тоже меньше настоящих. Несколько лет назад старшие ребята сделали их сами. А сделали так. На той стороне площадки, которая ближе к столовой, растут две ровные-преровные сосенки. Ребята привязали к ним проволокой перекладину. Тоже сосновую, только без коры. Потом они измерили, что получилось, и вкопали на другом конце поля точно такие же по ширине и высоте ворота, которые сделал наш столярный кружок.

Прошедшим летом у нас в лагере с самого начала подобралась хорошая футбольная команда. Почти все ребята, которые в ней играли, имели путёвки на три смены. Значит, мы долго могли тренироваться одним составом. Наш школьный учитель физкультуры Геннадий Викторович говорил, что постоянный состав очень полезен для любой команды.

Лишь в начале августа у нас появился один новый игрок.

До этого Игорь ездил с родителями на Чёрное море, отчего был среди нас самым загорелым. Ведь на юге солнце печёт жарче нашего. И ещё он был среди нас самым спортивным.

На лагерной спартакиаде он быстрее всех пробежал шестьдесят метров, дальше всех прыгнул в длину и дальше всех метнул гранату. А ведь в «Тимуровце» были ребята на вид посильней его. Однажды я спросил Игоря, занимался ли он в каких-нибудь секциях? «Никогда в жизни, — ответил он, улыбнувшись. — Я — самородок».

Сразу после завтрака мы выходили на поле и, пока вожатые не звали на какое-нибудь мероприятие, стукали по воротам. Так мы отрабатывали точность ударов и тренировали вратаря Мишку Пузанова. В это время на площадке находились только те, кто играли за сборную лагеря, никаких посторонних. Не известно, кем впервые придумано это условие, но о нём знал весь лагерь, и оно свято выполнялось.

Игорь тоже стал выходить после завтрака на поле. Причём вёл себя настолько уверенно, что ни у кого язык не поворачивался прогнать его. Он словно знал, что его возьмут в сборную.

У Игоря был очень сильный удар. Он мог забить гол чуть ли не с центра поля. Пусть поле маленькое, но всё равно центр от ворот далеко. С пенальти же Игорь заколачивал мячи без промаха. Однажды он поспорил с нашим вратарём на стакан компота, что забьёт ему десять пенальти из десяти. И забил!

Игорь любил демонстрировать точность своих ударов. Однажды он заметил лагерного кота Мультика, который сидел на заборе. Игорь прицелился да смеха ради так саданул по нему мячом, что Мультик слетел с забора, не успев даже мяукнуть.

После полдника в лагере по распорядку наступало свободное время. Мы, конечно, бежали играть в футбол. Сборная играла своим основным составом. А против нас выступали все, кому не лень. Матчи продолжались до самого ужина, часа по три. Мы всегда выигрывали с крупным счётом. Наши соперники в любом составе забивали не больше десяти голов. А мы успевали забить штук двадцать пять-тридцать.