Стало отпускать, а мы были вымокшими до нитки, и естественно холод застучал зубами. Мы завалились в какой-то дешёвый бутик, со шмотками начинающего дизайнера, который после нашего визита не досчитался пары вещиц. Шмотки поганые, к слову, у этого модельера явно был омерзительный вкус, слишком всё там было гламурно и вылощено. Но моей Тени чертовски пошло чёрное котельное платье, я только в тот день увидел татуировку на хрупком плече: ассиметричный клин, чёрных витых птиц - целая стая разных птах разлетелась от лопатки до ключицы. В этом было что-то сексуальное, хотя я вообще равнодушно относился к татуировкам, не находя в них ничего восхитительного, и возмутительного, впрочем, тоже не находя. Но в этих птичках было что-то гипнотически завораживающее. Или в ней самой.
Она вообще начинала дико меня нервировать. Что-то, прям, вымораживало, очень часто выводя меня на всплеск. Она не понимала, что на меня находит, порой, и почему бы мне чёрт не заткнуть свой рот? Я часто уничижал её, колол прямо в сердце эго, жалил, терзал, всячески издеваясь, не очевидно, а так в порядке саркастических надругательств над самооценкой и девичьим мозгом. Вот только дурой она не была, и достаточно скоро сообразила, что я нарочно её травил. Но не провоцировал, нет. Я просто держал дистанцию. И мне и ей было очевидно, что происходит, но мы оставались и дальше на этой арене цирка немыми арлекинами играть сценку лживой пантомимы.
Блять, это было тупо, реально как-то по-детски. Я вообще сначала не хотел её в этом смысле, мне просто было не так скучно жить рядом с ней, казалось, мы были закадычными друзьями, такими безумными вертопрахами с виду, но внутри мы были натуральными Сидом и Нэнси. Просто никто из нас в эту мнимую дружбу не верил, я лично точно знал, что так или иначе трахну её, просто потому что эта френд-зона достанет меня, и я захочу всё зачеркнуть. Лучший способ похоронить дружбу, заняться сексом, ничто так не убивает приятельскую связь, как плотская близость, желательно извращённая, и исчезновение на следующее утро, по-английски не прощаясь. Просто смыться, и больше никаких звонков. Никто из нас, вообще не хотел серьёзных отношений, одно только слово "ответственность" вызывало нервный тик, потому встречаться мы никак не могли, а друзей не трахают. И я отсрочивал этот миг побега, как мог, оттягивал, у меня просто не было никакого грёбаного желания разрушать тонкую эмоциональную связь, точнее я хотел сжечь все мосты, но позже.
Вот только эти чёртовы птички свили гнездо в моей башке. Я так резко приблизился, что сам не понял, как это случилось, и какого хера я, собственно, вытворял? Я её поцеловал. Хотя, мне вообще никогда не нравилось целоваться, я в принципе относился к этому сопливому жесту с лёгким призрением и никакого удовольствия в этом занятии не находил, я даже глаз не закрывал. Никогда. И этот поцелуй исключением не стал. Бы.
Это было критически нелепо. Она вообще не умела целоваться, да и просто напросто не ожидала моего порыва, и оцепенела не в силах шелохнуться. Я ощутил, как лёгкая дрожь пробежалась по её худому телу, заметил россыпь мурашек на руках, и в целом знал, что всё это на неё производило должный эффект, ничего особенного, по сути. Если бы я не перевёл взгляд в зеркало, то этот поцелуй, легко стёрся бы из моей памяти, как и прочие амурные моменты моей жизни. Если бы ни это отражение: то, как она выглядела, не шло ни в какое сравнение с ней, в принципе. Напрочь лишённая всякой утонченности, изящности, нескладная, худосочная, вечно в джинсах и растянутых мешковатых свитерах, часто на каблуках, но обычно это были массивные боты, родом из какой-то рокерской эклектики. Она никогда особо не заморачивались на счёт внешнего вида, и создавалось впечатление, что эта дева просто напялила с утра первое, что под руку попалось, и вышла из дома. Но в тот момент, было предельно ясно, что в тонкой угловатой фигуре, таилось слишком много соблазна. Именно для меня. И эта её осторожность и скованность вовсе не было растерянностью, она просто была неопытной вот и всё. И от этой-то робкой беспомощности, я всегда и шарахался как от огня, потому что я наверняка был каким-то извращением, находившим в таких вот слегка несуразных девочках, какой-то особый смысл. Временами это всерьёз пугало, я конечно не привратник нравственности и морали, но от статьи подальше, (а то мало ли) связей с такого рода Лолитами я всячески избегал. До неё. И у неё само собой не было никаких шансов соскочить с этого крючка, и не поддаться в итоге искушению. Я всё же умело заговаривал зубы и пудрил мозги, почище какого-нибудь инкуба, так что нет ничего удивительно в том, что я всё же затащил её в койку. Просто номер гостинцы, и вихрь из летящей наотмашь одежды. Я действительно не хотел, смотреть на всё это с излишним романтизмом. Все эти слащавости психам, в общем-то, и не присущи, в безумии нет ничего святого и уж тем более романтичного. Но, чёрт, в последний раз я был столь возбуждён только что в далёком подростковом. Хотя вот свой первый раз я вообще не помню, это вроде был чей-то день рождения на даче, но я был просто мертвецки пьян, и с дулом у виска не вспомню даже, как её звали. В общем, для меня то был реальный шанс прочувствовать всю эту атмосферу, не потому что, я смутно представлял что делать, а от того, что она напрочь вырубала мне мозги, и оставляла только ощущения, только тело и слепой дикий огонь.
Дерьмо заключалось в том, что это как раз-таки я проснулся в пустой постели, совершенно одинокий и с дебильным чувством, что меня использовали, просто изнасиловали на духовном уровне. Сука, она сорвала мой план! Украла мою идею! Я реально ненавидел её в тот момент, хотя тело протестовало, всё ещё помня ночное безумие, а простыни, впитавшие её запах, толкали на идиотские поступки. От этой маньячки чертовски вкусно пахло спелой вишней, это тоже бесило, это напоминало вишнёвые кусты на нашей даче, напоминало детство. Я не питал радужных чувств к своему детству, как и ко всему, что о нём напоминало, глупо объяснять почему.
Целый клин чёртовых птиц, выклёвывал мне темя в течении всего дня, одним и тем же диалогом с самим собой, в густом мороке сигаретного дыма и собственных заблуждений. Я реально проклял тот день. Но позвонил первым уже вечером.
И здесь в тёмном смрадном переулке, где-то на отшибе подсознания, свидетельство моему вопиющему кретинизму.
Стальной итальянский нож, адски острый, сверкает в лучах света проникающих сверху. И лужа крови под ногами, аж хлюпает от моего шага. Я поднимаю кухонный нож для резки мяса, и слышу свист чайника.
Тону, просто увязаю, и всё кругом переживает метаморфозы. Цветные каменные своды иллюзорной подворотни внедряются в мою полупустую холостяцкую кухню. И стены сотрясает крик. Она ругается, как сапожник, орёт на меня:
- Что, блять, с тобой не так?! Ты долбаный осёл! Неужели, не ясно, что ты спалишься! Думаешь нагреть банк на пол-лимона и всё сойдёт тебе с рук?! О чем ты думаешь, тебя посадят! Чёрт подери, где твои мозги!..
Она заливается громкими воплями, но мне известно почему, и дело не в очередной мою придуманной афере. Она знает прекрасно, что я прибегну к любым возможным ухищрениям, но выйду сухим из воды. Её тирада имеет иные причины, просто всё зашло слишком далеко. Я не знаю, правильно ли она поступила, но почему-то, кажется что - нет. Сам не пойму почему, но просто вижу, как её разрывает от боли и бессилия, от вины за содеянное, и мне кристально ясно какого чёрта она это сделала. Из-за меня. Потому что я не способен стать нормальным, я вообще ни на что не способен, я просто чокнутый клептоман, мелкий мошенник, воришка, проворачивающий аферы с кредитками, хоть и мог бы подъебать всю систему, и зажить на широкую ногу где-нибудь за океаном. Но я просто проклятый психопат, и остаюсь гнить в полуразрушенном бараке с тараканами и долбанутыми соседями, в котором я родился и вырос, и который ни сегодня завтра пойдёт под снос. Я точно такой же, как этот барак - ненадёжный и никчёмный. Мне совершенно нечего было им дать и поэтому она его убила. В зародыше. Она утаила, но я узнал, нашёл квитанцию об оплате из клиники, и всё понял. Убийство человека стоит семь косарей. Я за пять минут могу спиздить втрое больше! Какого хрена она это сделала? Да потому что меня не исправить.
