Annotation
Порой в побеге от реальности или от самого себя, под тёмным покровом жестокосердия и самообмана, обязательно нужно заплутать. И выход останется только один - исповедь. Пред самим собой. 18+
Дэнфорт Нита
Дэнфорт Нита
Психо-индульгенция
Дэнфорт Нита
Психо-индульгенция
Обложка произведения 'Психо-индульгенция'
***
1. Реплей
"Др-р, др-р, др-р-р..."
Голова раскладывается, память рисует рваные кадры из вчера, во рту пустыня, а пространство содрогается от пронзительной трели перфоратора, звуча как отбойный молоток, делающий мне трепанацию черепа.
"Др-р, др-р, др-р-р..."
И так каждое утра. Могу чем угодно поклясться, что сейчас ровно 10:00.
- Сука... - моё ворчание пожирает подушка, и осипший шёпот звучит так, словно меня душат. Сползаю с дивана, почему-то прямо на пол, создавая перезвон бутылок у подножия. Щуря глаза от света, подцепляю полупустую бутылку пива, оставшуюся со вчерашней попойки, злобно пялюсь в потолок; люстра мелко дребезжит от чёртовой вибрации наверху.
- Да ты ж меня с ума сведёшь, тварь! - кричу я сгоряча, соседу-дятлу, хотя едва ли мои возмущения дошли до адресата сквозь мозгодробительные звуки перфоратора.
Я не понимаю, этому ушлёпку обязательно делать свой сраный ремонт каждый день с утра пораньше?
Собственно, я уже сошёл. С ума, в смысле. Иначе я вообще не представляю, какого чёрта творится с моей жизнью.
Безбожный грохот, заставляет меня вздрогнуть, и покоситься на крашенные в бронзу чугунные батареи.
- О, ну так, конечно же, лучше...
Дедок снизу, поди, молотит своим костылём, но на больную башку с бодуна ощущения полностью такие, словно дьявол размешивает кровь и мозги в моей голове, как зелье в чугунном котле, тарелкой от ударной установки.
Отпив пиво, тут же выплёвываю его обратно, не хило облившись. На вкус тёплое выдохшееся пиво, клянусь, как моча бегемота.
Встав наконец на ноги, покачиваясь, оцениваю разрозненным взглядом вселенский срач в прокуренной комнате: кругом бутылки из-под пива, вина, дешёвого скотча, упаковки от чипсов, ещё до чёрта какого мусора.
- М-да, беда...
Но беда, как известно не приходит одна. За стенкой развопилась соседка, нарекая своего благоверного козлом и пьянью. Бедный мужик, я бы с такой стервой вообще в петле повис.
- Крепись, братан, - приподнимаю в тосте бутылку светлого в зелёном стекле, но отпить не рискую. Отставив пиво на полку шкафа, врубаю стерео, почти злорадно торжествуя. Все шумят, и я буду. Хотя голова от надрывных аккордов Корна откликается болью, но лучше подохнуть под старый добрый мэтлл, чем под вакханалию соседей.
Примечаю пачку Честора на подоконнике и, похлопывая себя по карманам джинсов в поисках зажигалки, на шатких ногах плетусь к окну, чувствуя себя, как из-под ареста. Котелок не варит, эмоции ниже нуля, двигатель - мышечная память и всё. Завладев пачкой, пытаюсь зубами достать сигарету, параллельно ища запропастившуюся зажигалку по карманам. По пути на кухню, лицезрю весь масштаб вчерашней гулянки, кадр за кадром. Мне явно придется несладко, разгребая всё это.
В коридоре поворачиваю башку на небритого обормота в отражении зеркала. Видела бы меня моя мама, упала бы в обморок. Зрачки до того расширены, что карие радужки, кажется, полностью окрасились в чёрный. Русые волосы всклочены, щетиной на морде вполне можно шлейфовать сосновые брусья как наждачкой, в мешки под глазами - грузить картошку. Лицо, реально опухшее после пьянки, хорошая новость, что целое - я не дрался. Хотя кадры из вчера, напоминают, что пытался, но парни оттянули меня прежде, говоря что-то обо мне и долбаном психопате в составе одного предложения.
Доплетаюсь до кухни, а огниво так и не отыскалось, но пошарив в ящиках гарнитура, надыбал коробок спичек. На автопилоте открываю холодильник, правда, кроме хладного духа там ничего более не обитает и уже давно. Бухнувшись на табуретку, ищу глазами пепельницу, но, не отыскав оную, решаю, что и кружка сойдёт. Один чёрт мыть.
Прикурив сигарету, вдыхаю горький крепкий дым, размышляя о жизни. Конкретно, как я докатился до такой жизни.
В плёнке из минувшего вечера проскальзывает призрачная Тень. Знакомая такая, бледно-чёрная. Бледная кожа, практически прозрачная, словно эфемерный саван объявший тело. Чёрные волосы, колдовские зелёные глаза.
То ли дым, то ли галлюцинация. Походу зря я с колёс слез. Её не могло здесь быть, кто угодно мог заявиться в эту квартиру, хоть незнакомец, которого я впервые вижу, хоть чёрт рогатый. Кто угодно кроме Бога и неё.
Насторожившись, я пытаюсь отмотать пленку, словно киноленту в негативе на свету.
Точно она. Или галлюцинация. Или шмаль вчера была лишней. И так уже тучу лет. Тучу грёбаных лет, влачу валун на горбу, меняя квартиры, друзей и мировоззрение с каждым явлением Тени из прошлого, в бреду мечтая Тень догнать. В конечном итоге лишь вновь уделываясь чем угодно, как последняя сука, в бесплодной попытке стереть память до состояния тотальной амнезии.
А может не тучу. Может, и вовсе ничего этого не было. Я так запутался, что и сам уже не понимаю от чего бегу в раболепном страхе, как давно, и откуда вообще взялся этот благоговейный ужас. Я не помню, хоть убейте, не понимаю, наверное, тотальная амнезия цель куда реальнее, чем я предполагал.
С очередной затяжкой я ощущаю дрожащее тепло на своей щеке, и шёпот ветерком проносится около уха.
"Так страшно видеть тебя. Таким..."
Я подскакиваю, как ошпаренный, смотрю в пустоту, но чувствую, что кто-то есть по ту сторону кухни. На плите отчаянно свистит чайник, хотя я клянусь, не ставил его, но это что-то... знакомое. Словно бы, дежавю.
2. Ассиметричный клин.
Я погружаюсь куда-то слишком глубоко. И оказываюсь на пересечении двух улиц. Тут есть какая-то безумная прелесть; всё такое цветное закрученное, искажённое: дугообразные фонарные столбы, серпантинная дорога, уходящая в небеса, извивающиеся высотки. Очень круто. Но я всё ещё узнаю это место. Проклятье. Она, я точно понял, где-то близко, чертовски близко, и желает достать меня. Хер ей, всем им, я не вынырну, неа.
Хочу провалиться под искаженную брусчатку; кошмар, она такая красная, я словно стою на плахе залитой кровищей после казни. Кажется, вместо перекати-поле по пустынной дороге вот-вот покатится отрубленная голова. Чёрт, и вправду катится. Белобрысая голова быстро перекатывается по асфальту, подпрыгивая на мелких камешках, изо-рта вывалился язык и развивается коралловым флажком при кручении. Знакомая рожа надо признаться. Напоминает мне о том, что я вовсе не всегда был таким. Ну, лет до трёх я точно таким не был.
Всё дело в моем отце. Нет, он не был алкашом или нарком, он просто был грёбаным садистом. О, он был настолько грёбаным и настолько садистом, что Третий рейх очень многое потерял в его лице. Я не запуганный мальчик, с тяжелым детством, не совсем, и мои травмы куда реальнее. Помню, лет в шесть, а может раньше, этот ирод проломил мне голову, за то, что я лазал с пацанами по стройке неподалеку от дома. Вообще, он и раньше прибегал к рукоприкладству в воспитании, а так же к ремне- и шнуро- прикладству, я не особо помню, но моя пробитая черепушка стала последней каплей, он чуть не убил меня. Я оказался живучим мелким паразитом, но башка моя начала нездраво чудить, и вообще я в детстве класса до пятого походил на дауна. Хотя дебилом я, на самом деле, не был, я просто был инакомыслящим, был гением, долбаным бля, индиго. Но что я, в конце концов, мог поделать, если я реально думал иначе, чем остальные? Если сверстники просто были не способны понять ход моих мыслей? Да и куда им! Я был не просто больным ублюдком, я набирал сто девяносто с чем-то баллов по итогам этого теста на уровень IQ, в хреновы двенадцать лет. Я был шизиком-гением, или не шизиком, я не особо интересовался тем, что диагностировали мне врачи, они всё равно ни черта не соображали, и порой выписывали пилюли на абум, не желая признать моего гения или дьявола в голове, неважно. Ну и естественно родители развелась после крайнего зверства надо мной, с тех пор я не видел своего палача, что меня, в общем-то, совсем не огорчает. Но дело не в старом мудаке, нет. Вся соль в ней, в Тени. Или в тени...
