Влад мотыльком порхал и всячески любил целый мир. И только одно не давало покоя. То самое письмо, привезенное Гельмом. Угрозы Димке. Страшные, жестокие, изощренные. Даже думать не хотелось о том, какой извращенный ум мог до такого дойти. С чувством, с толком и придумкой.

…Скупив, наверное, полмагазина, чтобы лишний раз не дергаться, он быстро забросил все в холодильник дома, он позволил себе ненадолго расслабиться. Читая новости в Интернете, он размышлял над тем, а хватит ли маньяку желания и возможностей следовать за намеченной жертвой? Думать о Димке как о жертве было жутко. Нет. Не жертва, и ни в коем случае ею не станет. Никогда и ни за что.

Димка приедет. И он станет беречь его как зеницу ока. И любить. И убеждать в том, что все это на самом деле.

*****

Самолет в последний раз «лег на крыло», и Дима невольно зажмурился, когда свет заходящего солнца ударил по глазам. Черт… После почти двенадцати часов без сна в глаза словно пески насыпали. Хотя он сам виноват. Как всегда. Он мог просто выспаться, но мысли, водившие хоровод у него в голове, не отпускали. Дима вытер выступившие слезы и вздохнул, прикидывая, что будет делать, если Влад не встретит его. Российских рублей у него нет, значит, чтобы расплатиться с таксистом, нужно найти обменный пункт. Черт его знает, где он может находиться в Шереметьево. А светить собственным лицом лишний раз не хочется. Ладно, будет решать проблемы по мере их поступления. В конце концов, попросит того же таксиста остановить у ближайшего «обменника».

Стюардесса последний раз прошла между рядами, проверяя ремни, и самолет пошел вниз. Шасси, гул двигателей, работающих на предельных оборотах, и самолет коснулся земли. Спасибо за приятный полет. Осталось еще немного подождать, и он ступит на землю. Наконец-то…

****

Он прилетел из города ангелов, совсем как настоящий ангел. И Влад ждал его у выхода. Терпеливо, безжалостно давя в себе острое желание выхватить из рук какого-нибудь чудака табличку и размашисто написать: «Мистер Берг, Л-А, "Шереметьево" приветствует вас!». Но у выхода из ВИП-зала чудаков с табличками не было.

Не заметить Влада было сложно. Встречающих у терминала не было, и его высокая фигура заставила сердце Димы пуститься в бешеный галоп. Он шел по коридору, не торопясь, хотя больше всего на свете хотелось сорваться с места и пробежать, пролететь это расстояние и заглянуть в глаза. Но вместо этого Дима надвинул капюшон зимней куртки поглубже и, поудобнее перехватив ручки сумки, кивнул улыбающейся девушке-администратору и вышел в зал аэропорта. Очень сильно надеясь, что в его глазах нельзя прочитать всего того, что сейчас кипит внутри.

— Привет, Влад…

Каким чудом Соколовскому удалось подавить желание обнять это нахохлившееся чудо — он и сам с трудом понимал. Просто отнял сумку, улыбнулся солнечно и кивнул в сторону выхода.

— Больше всего на свете мне тебя обнять хочется, и поцеловать, — шепнул он. — Только боюсь, что объятиями дело не закончится.

Дима только тихо, тепло фыркнул и зашагал следом за Владом, стараясь не сильно дергать головой, чтобы не слез капюшон. Надо было очки из сумки достать. Не ярко выраженные солнечные, просто очки. На вид безобразны, зато в них его никто не узнает.

Зал, металлоискатели остались где-то сбоку, дверь, люди с чемоданами… Здесь никому нет до них дела, и это радует. Осталось только добраться до машины. Дима еще ниже опустил голову, кутаясь в куртку от порывов зимнего ветра. Под ногами снежная каша. Как он и думал… Странно, еще год назад он бы сморщился. Сейчас ему это нравится.

— Да, это тебе не побережье, здесь снег, — добрались до машины они рекордно быстро. Бег трусцой по дорожкам, которые тщательно расчищали служащие порта, минутка-другая петляний между машинами на парковке, и Влад уже бросает сумку на заднее сидение. — Медведей с твоего последнего посещения не прибавилось, и для того, чтобы согреться я пью глинтвейн, а не водку.

— Эй, тут кто-то забыл, что я с Дальнего Востока? — Дима нырнул в салон и выдохнул, откидывая капюшон с лица. — А у шутки про медведей борода уже до пола. Надеюсь, ты угостишь меня своим глинтвейном?

— Естественно угощу, — Влад завел двигатель и включил печку, прогревая салон. — Зря я, что ли, ящик сухого вина купил, м?

— Ого… — Дима покосился на него, протягивая руки к теплому воздуху и чувствуя какую-то… неловкость. — Хорошо приготовился к зиме, Влад.

— Зима… — Соколовский вздохнул. — Я боялся, что это будет зима без тебя.

— Я не знаю, как долго задержусь здесь, — Дима отвернулся к окну, нарисовал узор на замершем стекле. — Гельм может позвонить в любую минуту.

— Я… понял. Но сейчас ты здесь. И в эту самую минуту совершенно точно не сбежишь, — ехать с Димкой — сплошное удовольствие. Его мягкое присутствие, деликатное, уютное, его улыбка, ямочки на щеках. Он с каждым годом становится все красивее. И с каждым вздохом все желаннее.

— Это было трудно, Влад. Возвращаться в эту жизнь, — Дима резко выдохнул и повернулся к нему, меняя тему. — Где собираешься встречать Новый год?

— Черт его знает, — честно ответил тот. — Предлагали пару корпоративов. Я же и актер и типа певец. И надо личиком посветить, но не хочется. Просто кино и театр — это одно. А чьи-то потные ручонки из своих штанов вытягивать — другое.

Дима хмыкнул:

— Ничего не меняется, — он немного помолчал, а потом осторожно спросил: — Как ты?

— Скучал по тебе страшно, — признался Влад. — Если бы не работа, свихнулся бы через неделю. Зато пересмотрел бОльшую часть твоих концертных записей. Ты отчаянно жег со своим продюсером на прошлый новый год. Это было круто.

— О, даааа, Гельм решил немного тряхнуть стариной. Это было феерично. Жаль только, что недолго. Я… пересмотрел все твои фильмы, Влад. Ты действительно нашел себя. И почему после «Снов» за тобой еще не бегают толпы фанаток?

— Не знаю, может, у меня не тот типаж? Или мой фанатский корпус более… интеллигентный? — Соколовский фыркнул. Гонялись, почему ж не гонялись. И цветы в театре дарили, и на спектакли специально «на Соколовского» ходили. — На самом деле у меня роли такие. После «Паники» все может и поменяться. Девушкам нужны парни типа Уиллиса в «Крепком орешке», а не пенсне-ботаники.

— У тебя тот самый типаж. До сих пор, наверное, педофилы в твою сторону косятся. Я же помню твоих фанаток со времен «Фабрики». А вообще… Так лучше. Когда они где-то есть, но не пытаются влезть в твою личную жизнь, — Дима откинул голову, закрывая глаза. Помолчал немного, а потом тихо, еле слышно произнес: — Я скучал…

Влад невесомо коснулся его руки ладонью.

Он тоже скучал. С ума сходил. От ревности и злости. Что не сдержался. Что там, где-то рядом есть девица. Что гроздьями вешаются всякие…