Возможно, я ошибся, послав его учиться на инженера-агронома. Город, где он снимал комнатушку, полностью изменил его. Когда он возвращался домой на выходные или каникулы, его уже не радовали ни рост колосьев, ни количество телят в хлеву. Если он и помогал мне на тяжелых работах, то исключительно из сыновнего сочувствия, но сердце его было не здесь. Едва получив диплом, он устроился работать на завод удобрений. Перед этим у нас состоялся довольно бурный разговор, и среди прочего Мишель мне холодно бросил, что у традиционного земледелия нет будущего, разве что обратиться к макрокультурам и объединиться в тресты. Нам, мелким хозяевам, постигшим единственную науку — науку бедствий наших отцов, останется только жалкий кусок на пропитание, прежде чем наше поколение сотрется в прах. Через двадцать, максимум тридцать лет останутся только конгломераты по меньшей мере в тысячу гектаров.

Однако я все же не терял окончательно надежды. Может так случиться, что когда-нибудь Мишель вернется к земле против собственной воли, как возвращаются к вину, узнав однажды опьянение. Я нанял работника для тяжелых сезонных работ, Рашель взяла на себя ярмо молочной торговли, и в течение двух лет мы узнали, что значит жизнь каторжников. Мишель приезжал навещать нас все реже и реже. Он носил теперь галстук и туфли из лакированной кожи. И больше ни разу его нога не ступала в хлев.

Однажды осенью, в воскресенье, он неожиданно приехал к нам в сопровождении некой негритянки, которую обнимал за талию. Он сказал нам, что ее зовут Лора, что она работает с ним на заводе удобрений и что через два месяца они поженятся. Со спины она смотрелась неплохо, но ее толстые блестящие губы, ее нос, похожий на раздавленный посередине лица инжир, и волосы, как у черного барана, привели нас все же в сильное замешательство.

С тех пор она произвела на свет двух шоколадных детей, по совести, не более гадких, чем обычные деревенские дети. Рашель от них без ума. Я тоже очень старался их полюбить, часто сажал их на колени, но ничто не помогает. Я не узнаю в них свою плоть и кровь. И я знаю, что они никогда не согнут свои спины над землей.

После женитьбы сына мясобойщики унесли две трети скота. Я начал распродавать наше добро маленькими порциями, и на сегодняшний день у нас остались только прилегающие луга, поле Морвида и участок черных садов, который никто никогда не захочет приобрести.

Остатки этой с таким трудом завоеванной территории уйдут из семьи; когда выроют для меня могилу на маленьком кладбище Шируля, они вслед за всем остальным отойдут в чужие руки, и самые зловонные из этих участков канут в забвение. Не останется ничего от целой жизни пота и труда, ничего, даже воспоминания о моей тени на апрельских лугах, обрызганных светом.

Глава 8

Голос Иоланды изменился. Односложные слова, которые она произносила раньше сплошным потоком, начали внятно разделяться, окрашиваться различными интонациями и образовывать нечто вроде гармоничного лепета. Между двумя междометиями стали возникать паузы, то длиннее, то короче, в зависимости от обстоятельств. Когда рано утром Поль и Морис выходили из дома и шли по направлению к холму Шируль, где их должен был забирать школьный автобус, она следила за ними из окна кухни. Прибытие автобуса, посадка мальчиков и закрывание дверей соответствовали паузам между ее ла-ла, которые выражали ожидание или удивление. Отныне существовала прямая связь между ее зрительным восприятием и звуковым выражением, и это позволило нам надеяться, что она вступает в новую фазу умственного развития. Спокойная обстановка, которая окружала нас с недавних пор, и постоянное присутствие собаки, возможно, послужили причиной этого «щелчка», в который некоторые специалисты еще продолжали верить.

Чтобы закончить мелкие работы и построить, не слишком переутомляясь, наш птичий двор, Кантен приобрел инвентарь, который занял половину сарая. Я, признаться, думала, что с таким количеством инструментов мы обеспечены до скончания дней, но подобные мысли в отношении работ по дому были лишь свидетельством моей очевидной наивности.

Будучи полным профаном, я представляла, что, скажем, для распилки вполне достаточно зубчатого лезвия, закрепленного в рукоятке, в крайнем случае запущенного мотором. Когда я услышала в первый раз о «прыгающей» пиле, я решила, что этот чудо-агрегат начнет подпрыгивать прямо на верстаке, но Кантен убедил меня, что механизм совершенно безопасен. Сменные ножи, большую коллекцию которых он приобрел, должны были позволить ему обрезать цинк, пластмассу, фанеру, но только не поленья, так как для их распилки требовалась другая пила, дисковая. Эта пила, закрепленная на стальном столе, оказалась совершенно непригодной для рубки леса или подрезки деревьев, операций, требовавших покупки механической поперечной пилы; к тому же этот ревущий механизм, неприспособленный к обустройству изгородей, не исключал ни бензопилы для прореживания кустарника, ни секатора на батарейках.

Качественные доски можно было получить только с помощью ленточной пилы, и не могло быть речи об обработке камня или кирпича без точильной машины.

Кантен проводил вечера за чтением инструкций по сборке и эксплуатации. В магазине инструментов, по моим представлениям, должны были разворачивать красную дорожку всякий раз, когда он брался за ручку двери.

Но вскоре ему пришлось отказаться от мысли использовать все эти диковинки. Пришло письмо из медицинского центра, приглашающее нас связаться с профессором Верленом, который возглавлял кардиологическое отделение. Вот уже около двух лет Кантен значился в списках лиц, ожидающих трансплантации. Нам сообщили, что подошла его очередь и что он должен готовиться к предстоящей операции. Ждали только донора, кровь и ткани которого были бы совместимыми, но при этом добавляли, что дорожные происшествия в осенние дни не редкость. Это мог быть вопрос дней или недель.

В ожидании операции Кантен должен был делать все, чтобы поддерживать себя в самой лучшей форме. Предписания не отличались от тех, которые были даны ему при последнем приступе: абсолютный покой, минимум работы, короткая ежедневная прогулка, легкая пища и сексуальная воздержанность. Не нужно было менять и дозу дигиталина.

Кантен очень хорошо воспринял новость. Надежда в скором времени вновь вернуться к нормальной жизни рассеивала его опасения. Он с легкостью пообещал отказаться от своих столярных занятий и не посвящать больше часа или двух в день переводу Камачелли. Его безмятежность была восхитительна, но я с трудом могла ее разделить. Я не смела и подумать о той минуте, когда он окажется в руках хирургов, с рассеченной грудью и вынутым сердцем, его собственным сердцем, брошенным на дно мешка и тотчас замененным на сердце незнакомца.

Глава 9

У меня все время перед глазами эта тетрадь из чертовой кожи, в которой около сотни пословиц о нашем климате. Это всего лишь скверные стишки, аккуратно переписанные, но они хранят в себе тридцатипятилетний опыт кропотливых наблюдений. Секрет дождей и сухих ветров хранит восточная часть неба. На рассвете окно открыто навстречу большим грозовым тучам мира и навстречу дрожи весеннего равноденствия.

Днем восток алеет розой

По весне — к дождю и грозам,

Летом в полдень роз не встретить,

В осень — жди легчайший ветер,

А зимою — спад мороза.

Я переписал эти стишки с таким прилежанием для того, чтобы Мишель смог их читать. Но Мишеля больше не волнует, какая будет погода, за исключением тех дней, когда ему приходится планировать свой отдых. Тогда он, как все, смотрит по телевизору красивые снимки антициклонов на Азорских островах и зон с неизменно пониженным давлением на севере Шотландии.