- Как ваш спектакль?

- Движется. На следующей неделе прогон всей первой части, зашел бы посмотреть.

- Постараюсь. Как себя чувствует госпожа Край? Я читал списки погибших.

- Работает, как зверь. Ни о чем больше не желает разговаривать.

- Может, так и надо, - Вильфрем принялся перебирать стоящие стопкой картинки, вытащил одну, небольшую, темперную, поставил на соседнюю пачку. Помолчал, склоняя голову то к одному плечу, то к другому.

- Слушай, тварюки эти… они жрут друг друга или трахаются?

- Эээ… понимаешь, тут нет литературного сюжета, - голос у Рамиро сделался скучным. Он терпеть не мог объяснять, что и зачем нарисовал. - Это ритмическая композиция.

Виль зафыркал:

- Вот уж точно, ритмическая! Куда смотрела цензура? Это же порнография натуральная, господин художник. Вот что это, как не хрен?

- Да ладно тебе. Цензура эти картинки презирает, худсовет тоже. Да я и не показываю.

- Хрен, спрашиваю, или не хрен?

Рамиро хмыкнул, но ответил обтекаемо:

- Мне тут нужна была диагональ.

- Кстати, о хренах. - Элспена вернулся к столу, пошевелил пальцами над газетой и выбрал кусок скумбрии помясистей. - Давали тут прямой эфир из Вьенто Мареро, про строительство новой авиационной базы, брал я интервью у наших соколов. И вот, на вопрос “Что вы думаете о гибели рейны Амарелы?” один прекрасный сэн вдруг заявил: “Хрена она погибла!” То есть, ни коим образом не погибла, видел, мол, и осязал, слово чести. Своими глазами, мол, видел, своими эмм… членами осязал. Ажно в Маргирее. Так и сказал. Стоит, морда наглая, глаза бесстыжие, лыбится наипаскуднейшей макабринской улыбкой - и ни шагу назад. Я чуть микрофон не уронил, но поздно - все пошло в эфир. Вот это была сенсация!

- Кто-то из макабринских офицеров сказал, что рейна жива? - удивился Рамиро. - Эээ… я правильно понял?

- Угум, - Виль покивал с набитым ртом.

- Это или провокация какая-то, или…

- Или чистейшая правда, - Виль облизал пальцы. - А если учесть, что вчера чересчур откровенного сэна приказом короля отозвали в столицу, то я почти уверен, что это правда. Я порасспрашивал о парне, у него три медали “За безудержную храбрость”. Похоже, он собирается получить четвертую. Надеюсь, не посмертно.

- Что?

Виль отмахнулся.

- Это я о своем, не обращай внимания. Тут у вас сенсация похлеще, покусились на святое. Я примчался, с самолета - к тебе, но ты, не знаю, каким тебя плохим словом обозвать, расплевался с господином цензурой. И теперь мне придется искать истину длинным извилистым путем.

- Ну, извини. Я о тебе в тот момент не подумал.

- Да ладно. В следующий раз думай.

- Наглец ты, Виль

- Я не наглец, а журналист. Работа такая. В нашем деле без связей - никуда.

- А семейство твое где? - переменил тему Рамиро.

- В деревне, до осени. Слушай, у тебя хлеба не найдется? На юге, представь, только белый жрут.

- Сейчас поищу, но не уверен… - Рамиро встал из-за стола, и тут позвонили в дверь.

Да что ж сегодня за день визитов?

За дверью оказались двое рослых плечистых парней в серой форме, с каманами на фуражках и нашивками в виде скрещенных под короной копий.

- Господин Рамиро Илен? - официальным тоном осведомился тот, кто постарше, с сержантскими лычками на погонах.

- Я.

- Королевская стража. Вы арестованы по обвинению в террористическом заговоре.

- Вот как? - Рамиро поочередно поглядел в честные квадратные лица, кивнул и отступил в квартиру. - Заходите. Мне надо собраться.

- Мы в коридоре подождем, - чуть менее напряженным тоном отозвался сержант. - Собирайтесь, только побыстрее.

- Еще раз извини, - сказал Рамиро, вернувшись в комнату. - Меня арестовывать пришли, в связи с покушением, очевидно.

Элспена выметнулся из-за стола, сцапал Рамиро за грудки и припечатал к стенке:

- Что ты натворил? - страшным шепотом.

Рамиро невольно тоже понизил голос:

- Да ничего особенного, плотину подорвал, в отстойнике, куда фоларей столичных вывезли.

- Идиот. Нашел время.

- Я две недели ходил по чиновникам, никому дела нет. Они бы там передохли все. Виль, что ты меня трясешь, как двоечника! Я это сделал, я и отвечу, хотя, конечно, надеялся, что меня не вычислят.

- Ты подорвал плотину, кретин. Ты сапер! Конечно, тебя вычислили. Чертова Врана, на минуточку, тоже подорвали.

- Ах, вот в чем дело.

- Не так это надо было делать, дурья башка. Не так! Меня бы спросил.

- Ты на Юге был. Слушай, ни с какими террористами я не связан, скрывать мне нечего…

- Тебя вздернут!

- Виль…

- Слушай меня. Молчи. Отпирайся. Не признавайся. Любое твое слово может быть использовано против тебя. Молчи, как немой, ты понял?

- Виль.

- Я подергаю за свои ниточки, но ничего не обещаю. Твое дело - молчать и не признаваться. Ни в чем! Понял?

- Понял.

- Господин Илен? - окликнули из коридора. - Поторопитесь!

- Иду! Виль, позвони Кресте, объясни ей… и Ларе, ладно?

- Позвоню. - Элспена шагнул к дивану, подхватил свой чемоданчик, сунул Рамиро в руки. - Вот, тут все самое необходимое.

- Спасибо.

Вильфрем хлопнул его по плечу - одновременно и по-дружески, и с досадой.

- Черт бы тебя побрал, Рамиро Илен. Иди. Храни тебя святая Невена.

***

Ее толкало слева и справа, и выл ветер… за запертой дверью? За пуховой подушкой, натянутой на голову? Хотелось спать, уйти обратно в уютное беспамятство, но кто-то тормошил, подталкивал - иди, иди, перебирай ногами…

Потом ее ослепил и оглушил снег. Мокрый и рыхлый, он сыпался сразу со всех сторон и ветер порывами кидал его, словно набирая полные горсти.

Холодным хлестнуло по лицу и рейна, очнувшись от сонной одури, спрятала нос в широченный шарф. Шарф, мужское черное пальто и отвратительного вида армейские ботинки отыскались в шкафах полуночного дома - на вешалках, среди разрозненной одежды сомнительного вида. Еще пыльный, домашней вязки свитер с оленями - от него отчетливо пахло нафталином. Удивительно, зачем в полуночном доме нафталин. Кто там заботится о том, чтобы моль не поела вещи. Да они сами, как моль, пропасть.

Ветер снова взвыл, захлопал, швырнул в Амарелу целый грузовик снега. Как ни странно, ветер этот пах далекой весной, талой водой, свежим и терпким древесным соком. Сквозь завывания и скрежет тоскливо прокричала то ли птица, то ли тварь какая. У рейны заныло под ложечкой.

Ее проводник небыстро шел впереди, время от времени останавливаясь. В левой руке он держал пук легких копий и настороженно поглядывал по сторонам. Ветром откидывало капюшон и снег был у слуа даже в ушах. Черные перья волос запорошило белым. Вот он в очередной раз притормозил и обернулся, поджидая спутницу.

Амарела, как во сне, продралась сквозь сугроб и сократила расстояние. Ноги в парусиновых прочных штанах вымокли до колен и, наверное, даже выше. Длинное пальто стесняло движения, но хотя бы немного защищало от полуночного гостеприимства. Похоже, что дорог здесь не строят.

Лицо горело, наверное от хлестких ударов ветра на нем появились красные пятна. Лицо Киарана, сейчас обернутое к ней, казалось бесстрастным под синим сложным узором из завитков и спиралей. Непроглядная чернота глаз выглядела уместной.

Амарела запрокинула голову - неба не было.

Или его просто скрыла метель.

- Идем, госпожа, - крикнул слуа. - Не отставай.

Она упрямо наклонила голову и продолжила вязнуть в каждом сугробе. Потом под ногу подвернулся занесенный снегом ствол, или какая-то коряга, которая деранула так, что ступня чуть не выскочила из сустава.

- Не отставай! Потеряешься!

Она брела и брела, иногда цепляясь за протянутую когтистую руку, которая силой выдергивала ее из завалов и особенно глубоких сугробов. Одном месте провалилась по пояс. Ветер выл. Тошнотворно расплывалось зрение.

- Киаран, сколько можно! Я же околею! Неужели тут нет никакого жилья! Приведи меня туда, где тепло и сухо!