«Каким был, таким и остался», – обронила Скирлет. Джаро не понял, пошутила она или нет, но решил продолжать: «Там, в лесу – государство Кораз, владения короля Тамбара Непредсказуемого. На полках у него в гардеробе – тысячи человеческих лиц. Каждый день он бродит по Коразу в новом обличье, проталкиваясь через толпу на улицах и прислушиваясь к разговорам на рынке. Как только он слышит крамолу, болтуну отрубают голову на месте. Король Тамбар любит баловаться магией и выучил достаточно заклинаний, чтобы портить жизнь любому неприятелю. У него при дворе кишат интриги, а однажды из Кораза в Далинг приехала принцесса Фланжир. Принц находит ее очаровательной, но подозревает, что ее подослали, чтобы его погубить».

«Она красивая?» – спросила Скирлет.

«Конечно! По сути дела, ты можешь быть принцессой Фланжир, если хочешь».

«Неужели? И в чем будут состоять мои обязанности?»

«Этот вопрос предстоит уточнить. В любом случае, каковы бы ни были твои губительные планы, ты должна влюбиться в принца».

«То есть в принца Джаро?»

«Иногда нет другого выхода, – скромно подтвердил Джаро. – По сути дела, часто под рукой просто нет никакого другого принца».

«И ты тоже должен влюбиться в принцессу Фланжир?»

«Только в том случае, если мне удастся развеять заклинание, из-за которого у всех девушек длинные красные носы. Это одна из проделок Тамбара, разумеется – неудивительно, что его правление не слишком популярно».

Скирлет задумчиво прикоснулась к носу, но ничего не сказала. На некоторое время наступило молчание. Наконец Джаро осторожно спросил: «Ты собираешься поступать в Лицей в следующем году?»

«Еще не знаю».

«Почему?»

«Когда отец продаст ранчо „Желтая птица“, он хочет уехать на год куда-то на другую планету. Если все это получится, в Сассунском Эйри никого не останется, и мне придется вернуться на Мармон».

«И что ты ему на это сказала?»

«Я отказалась. Я хочу жить дома. Он говорит, что не хочет оставлять меня одну в усадьбе со слугами. Будучи „устричным кексом“, я вынуждена придерживаться самых лучших правил. Я спросила: считает ли он самыми лучшими правила поведения на Мармоне? Он сказал, что это другое дело – за все происходящее на Мармоне несет ответственность моя мать, а он может сэкономить деньги, если в Сассунском Эйри никто не будет жить». Помолчав, Скирлет прибавила упавшим голосом: «Как бы то ни было, на Мармон я не вернусь!»

«Разве у твоего отца нет друзей? Как насчет комитета „Устричных кексов“? Или Академического совета? Обязательно найдется кто-нибудь, кто мог бы тебя приютить. Если бы я мог, я бы сам тебя приютил».

Скирлет вопросительно покосилась на него. «Любопытно!» – пробормотала она себе под нос. Через пару секунд сказала уже громче: «Я думала, тебе не терпится удрать с Галлингейла со скоростью света. Если даже тебя здесь не будет, на кого я смогу положиться?»

Джаро объяснил таким тоном, будто говорил с ребенком: «Я не могу улететь или вообще что-нибудь сделать в этом смысле, пока это не станет практически осуществимо. А это значит, что мне придется набраться терпения и ждать. Но рано или поздно это придется сделать».

Скирлет махнула рукой с легкомысленным раздражением: «Никак не могу понять, почему тебя безумно тянет в космос».

«Когда-нибудь, когда у тебя будет серьезное настроение, я объясню», – терпеливо отозвался Джаро.

«Я не шучу – почему бы не объяснить сегодня?»

Но Джаро не был готов к очередной сессии психоанализа: «Сегодня слишком хорошая погода».

«Объясни по меньшей мере одно: откуда ты знаешь, чтó тебе нужно сделать? И куда тебе нужно отправиться?»

Джаро пожал плечами: «Это можно будет узнать».

«Каким образом? Ты помнишь какие-то даты, названия мест?»

Джаро уже выболтал больше, чем хотел. Но он продолжал: «Иногда я почти слышу голос моей матери – но не могу разобрать слова. Иногда мне кажется, что я вижу высокого худощавого человека в строгом сюртуке и в черной шляпе. У него бледное, жесткое лицо, словно вырезанное из кости. Как только я о нем думаю, меня пробирает дрожь – надо полагать, я его боюсь».

Скирлет сидела, обняв колени: «И ты собираешься найти этого человека?»

Джаро не сдержал нервный смешок: «Кто ищет, тот всегда найдет».

«И что потом?»

«Я еще не думал о последствиях».

Скирлет поднялась на ноги и довольно дружелюбно спросила: «Хочешь знать мое мнение?»

«Не очень».

Скирлет пропустила эти слова мимо ушей: «Совершенно очевидно, что в твоем случае наблюдается запущенный навязчивый невроз, граничащий с помешательством».

«Тебе придется распрощаться с этим диагнозом, – возразил Джаро. – Психиатры объявили, что я в здравом уме. Они даже похвалили меня за устойчивость характера».

«Неважно. Твои так называемые „тайны“ не имеют для них никакого значения. Если ты сбежишь в космос, что ты надеешься там найти? Человека в шляпе? Посмотри фактам в лицо, Джаро! Ты явно стал жертвой навязчивой идеи».

«Неправда! Я вполне уравновешен и ни на чем не помешался».

«Тогда тебе следует вести себя соответственно. Готовься к тому, чтобы получить докторскую степень в Институте, как рекомендуют профессора Фаты! Подумай о весомости и начинай восхождение по социальной лестнице».

Джаро уставился на нее с изумлением. Не могла же она говорить такие вещи всерьез! «Все это прекрасно и замечательно, – сказал он, – но я не хочу этим заниматься. Не хочу быть „зонкером“, „цыпленком-извращенцем“, „палиндромом“ или даже „устричным кексом“».

«Жаль! – с отвращением обронила Скирлет. – Несмотря на все, что сделали Фаты, в глубине души ты все еще инопланетянин! Никто и ничто не вызывает у тебя уважения – ни Фаты, ни „устричные кексы“, никто из преподавателей. Ты даже меня не уважаешь!»

Ухмыляясь, Джаро тоже поднялся на ноги. Наконец все было понятно! «Я знаю, почему ты на меня сердишься!» – заявил он.

«Смехотворно! Почему бы я стала на тебя сердиться?»

«Хочешь, я объясню?»

«Я тебя слушаю».

«Ответ состоит из двух частей. Во-первых, я слишком самодоволен и не замечаю никаких на самом деле важных вещей – например, того, как чудесно быть „устричным кексом“ и в то же время сказочно привлекательной и сообразительной персоной! Но я замечаю эти вещи! Меня поражает персона по имени Скирлет Хутценрайтер и ее достижения! Ее тщеславие удовлетворено!»

«Чепуха! – фыркнула Скирлет. – Я вовсе не тщеславна. В чем состоит вторая часть ответа?»

Джаро колебался: «Это такой секрет, что я могу только прошептать его тебе на ухо».

«Это неразумно. Зачем шептаться?»

«Таковы правила».

«О! Что ж, пожалуйста, – Скирлет слегка наклонила голову, приготовившись выслушать секрет. – Ой! Ты укусил меня за ухо! Так нельзя делать!»

«Нет, – признался Джаро. – Ты права. Я ошибся и приношу извинения. Давай снова попробуем».

Скирлет смотрела на него с сомнением: «Я не уверена, можно ли тебе доверять».

«Конечно, можно! Ничего с твоим ухом не будет. Я не буду в него дуть и не откушу тебе мочку».

Скирлет приняла решение. Она покачала головой: «Сплошная нелепость! Соберись с духом и скажи мне в лицо все, что хочешь сказать».

«Ну хорошо, если ты думаешь, что так лучше. Только закрой глаза».

«Это еще зачем?»

«Чтобы я не смущался».

«Не могу себе представить, для чего нужны такие приготовления», – Скирлет закрыла глаза, и Джаро ее поцеловал. Она поцеловала его в ответ: «Вот так! Теперь у тебя полегчало на душе? Говори, что хотел сказать».

«Лучше я тебя опять поцелую».

«Нет уж, – тяжело дыша, отстранилась Скирлет. – Одного раза хватит».

«Их было два».

«В любом случае, у меня голова кружится. Лучше с этим подождать. Не сейчас».

Из темного диска на плече Скирлет послышался тихий звенящий сигнал. За сигналом последовали чьи-то повелительные указания. Скирлет ответила, поколебалась, взглянув в сторону Джаро, но быстро отвернулась. Изучив топографию, она выбрала маршрут поудобнее, попрощалась с Джаро взмахом руки и стала взбираться по склону.