— Конечно дорогая, — И Линетт подхватила ее под локоть и повела наверх, по лабиринтам незнакомого дома. Сама Кимберли эту комнату тут ни за чтобы не нашла. Пришлось идти на хитрости.
Комната была на втором этаже. Большая, светлая спальня для девочки. Словно срисована с какого-то журнала по дизайну интерьера. Такая же милая и безликая. Персиковые обои и кремовый потолок. Кимберли отметила, что из ее спальни есть выход на балкон с видом на сад. И еще две двери. Одна вела в ванную комнату, другая в гардеробную.
— У тебя такой растерянный вид! — Женщина по-хозяйски уселась на широкую кровать. — Что такое? Что-то не так, дорогая?
— Я, — Ким действительно растерялась. Замерев у туалетного столика, заставленного косметикой, коробочками и парфюмерией, она смотрела на своё отражение в зеркале. Линетт права, она выглядела потерянной. И очень грустной. — Я так скучала по дому. — Выдавила Ким. И легко провела рукой по крышке шкатулки, надавливая на скрытый рычажок. Шкатулка открылась. Она знала, что нужно давить на рычажок. Хоть и не помнила эту шкатулку. Значит, это все-таки ее комната. Её шкатулка. Да и в глубине души Ким понимала, что эти люди не лгут ей. Что она действительно их дочь, и что это действительно ее дом. Её комната. И эти люди — ее родственники. — Мама, расскажи мне, как там поживает Джастин. Я думала, он приедет ко мне в больницу.
— Дорогая, ты же знаешь, у него очень много работы. — Линетт пожала хрупкими плечами. — Бедняга так переживал, когда ты пропала. На нем лица не было. Даже я расчувствовалась.
О, последнее видимо для этой женщины совсем не типично.
— Не волнуйся. Сегодня мы пригласили его на семейный ужин. — Линетт снова ей улыбнулась, выставляя напоказ свои белые ровные зубки. — И постарайся не расстраивать отца, моя дорогая. Он и так всё последнее время на взводе. Будь сдержаннее. Ты же знаешь, он не выносит, когда с ним кто-либо не согласен. Договорились?
— Все, что угодно, чтобы папа мной гордился, — тихо сказала Кимберли. Теперь она поняла, что значит эта фраза. И невольно поджала губы. Наверное, она очень изменилась за эти дни. Раз эта фраза больше не казалась ей единственно верной.
— Вот и умница. Готовься к ужину по случаю твоего возвращения. И я тоже пойду припудрю носик. — Красивая женщина поднялась с кровати, и оставила ее в спальне одну.
Ким молчала, разглядывая свою комнату. Симпатично, но ей здесь было не комфортно. Она зашла в ванную, рассматривая плитку и огромную мраморную ванну. Теперь понятно, почему её не впечатлила ванная в доме Коула.
Боже, она скучала по нему. По его взрывному характеру. По его резкому командному тону. И по тяжелому взгляду. По крайней мере, он вёл себя с ней без театральных манер. И никогда не говорил с людьми о ней так, как будто она пустое место.
И теперь Ким наконец-таки поняла, почему она решила сбежать из этого дома. Жить здесь совсем не выносимо. Для этих людей она чужая. Им все равно, помнит она что-то или нет. Главное, чтобы она делала то, что от неё хотят. Остальное им совсем не важно.
И ещё этот Джастин… Кто ты такой??? Так занят, что не нашёл даже времени навестить её в больнице? Этот тип ей с первого упоминания о нем не нравился. Возможно еще и по тому, что у неё уже есть жених?
Кимберли совсем запуталась.
Это свое теперешнее состояние она воспринимала сейчас по-новому. Когда-то Рей сказал ей, чтобы она наслаждалась своим неведением. Нет, Ким не наслаждалась. Но потеря памяти помогла понять, что же за люди раньше окружали её. Это как сбой в системе. И начинаешь смотреть глазами, а не чувствами. И замечать поступки. А не верить пустым словам. Наверное, ей нужно было сильно удариться головой, что бы понять все тонкости. Что бы увидеть истинные цели людей, окружающих ее. Сейчас, вернувшись в окружение, бывшее для нее привычным, она замечала, что все здесь не правильно. Все не так, как надо. Только это не люди изменились за ее отсутствие. Изменилась она сама.
Голова снова разболелась, и Ким оперлась рукой о раковину, и немного побрызгала в лицо холодной водой. Помогло.
Она вышла из ванной, и прошла в не менее громадную гардеробную. Боже, и это у неё столько вещей? Здесь точь-в-точь, как в каком-то магазине. Девушка проводила пальчиками по вешалкам. Вечерние платья, коктельные платья, деловые костюмы, брюки, юбки, блузки. И все идеально будут сидеть на ней. Каждая вещь была именно её размера. И именно её цвета. То же и с обувью. На полках любая обувь ей подходила. Ким взяла первые попавшиеся босоножки и примерила. Интересно, она уже обувала их прежде? Куда?
Ни одного воспоминания. Она все трогала и трогала вещи, в пустой надежде… Но нет. Память не желала возвращаться к ней.
У туалетного столика её привлекли духи. Ким перенюхала каждый флакончик, отмечая, что все эти ароматы действительно идут ей.
У полки с книгами она долго стояла и смотрела на тома. Она не помнила, когда читала эти книги, но некоторые истории были ей знакомы. Значит, все-таки читала… Когда-то…
Как можно забыть целую жизнь?
Разве так бывает?
Она скинула с ног босоножки и удобнее уселась за туалетным столиком. У нее так много разной косметики тут расставлено. Наверное, она любила всем этим пользоваться… Наверное она часто красилась, сидя вот так, перед зеркалом, и глядя на себя. На свое отражение в свете лампы-прожектора. Ким достала из одного ящичка подводку для глаз, рассматривая. Известная марка. Разрекламированная. Тюбик был полупустой. Значит, им часто пользовались. Это ее спальня, значит пользовалась этим она, если рассуждать логично.
Но я совсем не умею наносить это на глаза!
— Пока не попробую, не узнаю! — И девушка принялась за макияж. Оказывается, её руки сами знают, что делать. Как и читать или вести записи — хоть здесь память ее не подводила. Стрелки на верхних веках получились идеальными. Тональный крем замаскировал ее царапины на щеке и желтый синяк на ее лбу. А тени придал ее глазам какой-то таинственный блеск. Нежная помада дополнила образ. Из зеркала на нее смотрела красавица.
Интересно, когда Коул увидел ее впервые, она была такой же красивой?
Волосы Ким убрала наверх с помощью шпилек, оставляя у висков вьющиеся пряди.
Она могла бы и не переодеваться, оставаясь в этом коралловом платье. Но под яркий вечерний макияж легкое платье не шло. Казалось слишком простым, обычным. И Кимберли выбрала из гардеробной платье-футляр темно-зеленого оттенка. Под цвет ее глаз. И туфли на очень высоком каблуке. То, что надо.
— Ким, ты готова? — Линетт постучала и открыла дверь в ее спальню. — Отлично выглядишь, милая! Я так рада, что эти мерзавцы не тронули тебя. Ты такая красавица.
— Ты тоже.
Линетт кивнула. Видимо мама и не сомневалась в своей неотразимости.
— Я нашла альбом с твоими детскими снимками. — Она указал на розовую книжицу в ее руках. — Хотела, чтобы ты просмотрела эти снимки. Но только не сейчас. Время уже поджимает. Возможно перед сном мы вместе полистаем эти фотографии и повспоминаем былые времена. А сейчас нет времени. Отец и Джас уже внизу. Идем же к ним. Не хорошо, опаздывать, дорогая. И помни, отца не нужно злить. Запомнила?
Ким шла по ступеням, шатаясь на каблуках. Одной рукой она намертво вцепилась в перила, чтобы не упасть. И невольно думала, что Коул ни за что бы не пустил ее бродить по лестнице самостоятельно.
В большой гостиной было светло, полыхал камин, у которого, потягивая напиток из бокалов, стояли ее отец и какой-то парнишка. Светлые волосы парня были испачканы гелем. И зачесаны на один бок. Над верхней губой росли беленькие редкие усики.
На каблуках я выше него, невольно подумала девушка, выискивая в лице этого светловолосого юноши хоть что-то знакомое.
— Кимберли! — парень взял ее руку и осторожно поцеловал пальчики. И Ким заметила, как его взгляд задержался на темном синяке, что змейкой оплетал ее запястье. — Я рад, что ты цела и невредима. — Последнее слово он проговорил, заливаясь краской, и не отрывая взгляда от ее синяка-браслета.
