Томин. В любой момент к вашим услугам!.. Прекрасно, позвоните мне снизу, вас встретят. (Кладет трубку. Повеселел.) Так вот, Валюха, лень молодчика сгубила! Поленился сам запчасти нести, сунул мне адресок, а он оказался подмоченным.
Валентин. Вы меня не запугивайте..
Томин. Перешел на «вы». Тоже симптом... И раньше ты поленился, Валюха. Три раза. В ночь на восьмое, семнадцатое и тридцать первое. Я понимаю — краденые вещи надо увезти. Однако и мусор надо было из тех домов тоже вывезти. А ты? Поленился. Потом-то мог за мусором вернуться? А нашлись обидчивые люди, запомнили, что до следующего вывоза, помойка была невпроворот завалена.
Валентин сидит молча, закусив губу.
Томин. Да-а, Валя, всего не предусмотришь... Может, поговорим по душам?.. Жалея твою молодость, могу дать ряд полезных наставлений.
Валентин. Вы, конечно... дадите.
Томин. А с кем тебе еще посоветоваться, мил-друг? Я плохому не научу. Дело-то круто оборачивается...
Сцена семидесятая
Кабинет Скопина. На допросе начальник литейного цеха, где работал Бах.
Скопин(дочитав и отложив несколько сцепленных скрепкой листков). Извините за прямоту, по-русски это называется филькина грамота!
Начальник цеха. Но... почему же?
Скопин. Потому, что цифры недостачи литья взяты с потолка. Вернее, из наших протоколов. Сколько килограммов изъяли тогда с двух грузовиков, столько вы и проставили.
Начальник цеха(возмущенно). Вы хотите сказать, что мы?.. что я?..
Скопин. Покрываете Баха, стараетесь втереть нам очки? (Пристально взглядывает на него.) Объективно, да. Говорю не только лично о вас как о непосредственном начальнике Баха. Многие на заводе грешат халатностью. Об этом будет подробный и крепкий разговор!
Начальник цеха. Вадим Александрович, поймите, идет непрерывная плавка. Точно определить количество металла в незавершенном производстве — это... (Разводит руками.) Надо остановить цех, остудить металл и завесить. Нереальная вещь. Так что наша инвентаризация (указывает на просмотренные Скопиным листки) действительно... отчасти условна.
Скопин. Действительно и отчасти... (Пауза.) Сейчас прошу поехать с нашим товарищем на свалку, там откопали ваше литье.
Начальник цеха. Еще?!..
Скопин. Будете присутствовать при осмотре и экспертизе.
Начальник цеха встает.
Скопин. Вернетесь — протокол будет отпечатан, подпишете. (В переговорное устройство.) Товарища с завода проводите. Ко мне — кладовщика Гусева.
Сцена семьдесят первая
Кабинет Знаменского. Знаменский и Кибрит. На столе лежат архивные тома.
Кибрит. Чем занят?
Знаменский. Вот — пыль веков от хартий отряхнув, читаю третий день... В перерывах даю объяснения прокурору. Как ты?
Кибрит. У меня все изумительно. Слушай, Пал Палыч, вместо того чтобы бороться...
Знаменский. То есть вертеться и крутиться?
Кибрит. Не взвивайся! Я пришла сказать, что в протоколе осмотра трупа есть одна деталь...
Знаменский. Стой, больше ни слова!
Кибрит. Почему? Это может дать новый ключ ко всей истории!
Знаменский. Тем более. Есть прокурор, который ведет дело об убийстве. Верю в его объективность. И вообще верю в законность. Если перестану верить — как я сам смогу работать дальше?
Кибрит. Как с тобой трудно, Павел!
Без стука открывается дверь, входит жена Баха.
Жена. Вы Знаменский?
Знаменский. Да. Что вы хотите?
Жена. Я — жена Бориса Львовича Баха... Вдова... И я хочу знать, почему погиб мой муж!
Знаменский(бесцветным голосом). Садитесь, пожалуйста.
Жена Баха садится, некоторое время молчит.
Жена. Все от меня что-то скрывают. На заводе назвали вашу фамилию, сказали, что вы вели какое-то дело.
Знаменский. Да.
Жена. Какое?.. Молчите. Все молчат! Мне — жене! — не дали в руки его предсмертное письмо! Прочли одну фразу: «Передайте Маше, что расстаюсь с жизнью на том самом мосту...» И даже это — лишь для того, чтобы спросить: который мост?.. Молчите. А ведь у вас хорошее лицо, но и вы молчите... Каждый вечер хожу на Павелецкий мост, пытаюсь представить. Не мог он оттуда броситься! В последний миг не рискнул бы!.. И все-таки — да?
Знаменский(тихо). Борис Львович был... нетрезв...
Жена. Знаю. Это тоже странно... Сегодня я пришла за разрешением на похороны... Мне помогли найти вас.
Кибрит. Кто?
Жена(только сейчас заметив Кибрит). Извините, нельзя ли наедине?
Кибрит выходит.
Жена. Я хочу знать, мне это необходимо! Он сделал что-то такое, от чего спасала только смерть?
Знаменский. Нет... Конечно, нет... Другие живут...
Жена. Тогда — почему? Ведь вы с ним говорили!
Знаменский. Простите... Простите и поверьте, все рассказал бы... Но — не имею права, я уже не веду дело...
Сцена семьдесят вторая
Кабинет Скопина. На допросе кладовщик Гриша.
Скопин. В чем выражается руководство Воронцова?
Гриша. Ну, в чем, ну... начальник.
Скопин. Он наблюдает за привозом? Дает конкретные указания по сортировке?
Гриша. На кой ему в эту грязь смотреть?.. Что-нибудь там в конторе подпишет... Ну и дисциплину соблюдает, порядок. Как же без начальника?
Скопин. Без начальника нельзя. В тот день, когда приезжала милиция, вы были на работе с утра?
Гриша. Вроде с утра.
Скопин. И показывали двум шоферам, где грузить отливки?
Гриша. А они говорят — показывал?
Скопин. Говорят, показывал.
Гриша. Вам ведь! А я и не помню. Потому как нездоров был, товарищ генерал.
Скопин. Полковник.
Входит сотрудник, кладет перед Скопиным бумагу. Скопин взглянув, подписывает, возвращает. Сотрудник выходит.
Гриша. Сегодня полковник, завтра генерал, это быстро.
Скопин. Чем вы болели?
Гриша. Грипп, должно. Так всего и ломало. Жар страшенный. Бюллетень имеется. Хотел принести, да забыл.
Скопин. И вышли на работу?
Гриша. На людях веселее.
Скопин. Значит, про болванки не помните?
Гриша. Никак нет. Хворал.
Скопин(в переговорное устройство). Товарищей, приглашенных для опознания, прошу войти.
Входят двое мужчин приблизительно того же возраста и комплекции, что и Гриша. За ними двое понятых.
Скопин. Сейчас будет проводиться опознание. Сядьте рядом, места займите по своему усмотрению.
Гриша суетливо несколько раз пересаживается.
Скопин. (Понятым, стоящим поодаль.) Вам ясна роль понятых?
Понятые. Да-да.
Скопин(в переговорное устройство). Пожалуйста, шофера.
