– Возьмут за жопу прямо в Шереметьеве, при выходе из самолета, на трапе… – придя наконец в себя, пробуровил воздух советский инженер. – А если я повезу только это, это и еще вот те две коробки?

Я согласился.

– Нет. Надо взять еще кассетник Sony.

Я опять согласился.

– А может, взять еще маленький телик и, когда возьмут за жопу, отдать им, чтоб заткнулись?

Мое согласие становилось навязчивым.

Петр ходил вокруг коробок, гладил картонки и постепенно, но уже без всякой мести, допивал мини-бар.

Параллельно из головы приемщика пошел каскад мыслей и вопросов:

– Завтра с утра купим на Блошином рынке кожаную куртку мне и пальто Наташке. Потом, хрен с ним, поедем к придуркам на дачу, раз пошла такая пьянка. А коробки из номера не сопрут? Может, с собой взять к ним в деревню? А в машину влезут?

Наконец Засулю осенило:

– Послушай! Часть коробок я возьму с собой, остальное ты будешь досылать мне с оказией. Наши ребята часто ездить сейчас будут. А я с ними дома рассчитаюсь. У меня и для тебя будет кое-что за твои хлопоты… – и он мило улыбнулся, достав из кармана два значка: «60 лет комсомолу» и октябрятскую звездочку в пластиковом варианте.

Как ни было мне тяжело, от даров я все же отказался.

Замок хозяина концерна сошел, казалось, из сказки. Закругленные башни, ров, подвесной мост через него, река и великолепный сад. Хозяева собирали гобелены, картины и мебель XVI – ХVII веков, так сказать, в соответствии с возрастом и стилем Шато.

– Жан-Мари срочно вызвали куда-то на юг, кажется в Тулузу, хотя я думаю, что он заночует в Антибах, – сказала супруга хозяина, разливая нам кофе. – Он часто бывает в отъезде по уик-эндам, – и совершенно потрясающе улыбнулась небесно-голубыми глазами.

Она была элегантна и необыкновенно хороша своим французским бабьим летом и точно знала это. Типичная ЖОПЭ – аббревиатура французских слов, подчеркивающих элегантность в возрасте и положении хозяйки. Жемчужное Ожерелье Платок Эрмес. Сокращенно – ЖОПЭ.

Горничная принесла нам пирожные и тоже была ничего, хоть и на двадцать лет моложе.

Зеленый свитер сграбастал чашку кофе, но я сразу предупредил, что за серебряным подносом слежу в оба. Чашка презрительно вернулась на поднос.

Через какое-то время мадам предложила показать нам замок и коллекцию портретов знатных предков.

Я поймал взгляд горничной, говоривший, что мне идти не стоит, и отпустил Петра одного. Хозяйка опять улыбнулась, подарив нам кусочек солнца, и сказала, что с удовольствием будет изучать во время экскурсии русский язык. Или преподавать французский.

Я весело болтал на террасе со служанкой, наслаждаясь не испоганенным революцией видом, пока не обратил внимание, что Петр уже часа два как что-то осматривает без переводчика. Горничная Жаклин моих опасений совершенно не разделяла, объяснив, что для Шато это в порядке вещей. У хозяина с некоторых пор своя личная жизнь. Еще пару месяцев назад он был увлечен водителем Жаном Франсуа, а теперь у нас новый друг – хозяин ночного клуба в Антибах. А до них был пилот личного самолета, красавец швед. Поэтому то, что «месье СовьетИк» осматривает замок сейчас, абсолютно нормально. Он еще и ночью наверняка пойдет рыбачить… Вчера по возвращении из Парижа мадам сказала, что на завтра пригласила русского инженера, и он очень «шарман»… Тут-то хозяин и заторопился по делам в Тулузу…

Еще через час в гостиную вернулся один товарищ Засуля. Я сидел на диване Luis XIII и с интересом смотрел на явление Петра сизым гобеленам.

Петр встал посредине огромного зала, застегнул пиджак на любимом свитере на все пуговицы, одернул по-офицерски фалды и, глядя сквозь меня, отчеканил твердым голосом: «Вот так мы воевали!»

От смеха я сполз с луевого дивана на пол…

…Прошло очень много лет. Мой клиент попросил заехать к нему на Рублевку и завезти документы. Огромный дом потрясал обилием картин в золотых рамах и всякой другой безвкусицы. Для дочки хозяина надо было срочно подготовить брачный контракт. Хозяин дома, высокопоставленный чиновник, закурил, читая привезенные мной бумаги. Я обратил внимание на пять или шесть коцаных пепельниц знакомой формы на огромном обеденном столе. Буквы «М» в середине не было видно, но настораживало обилие знакомых лодочек в потертом состоянии. Фамилия чиновника была совсем не Засуля, но я все-таки поинтересовался, откуда в этом доме памятные мне вещицы.

– Тесть когда-то из Парижа привез, – ответил, не отрываясь от бумаг, хозяин. – Он до недавнего времени был очень большой шишкой в «Газпроме». Месяца два как на пенсию вышел. Кстати, этот дом он нам и подарил лет десять назад. А что?

– Ничего особенного, – сказал я. – Просто передайте, что у меня для него есть магнитофон Akai. Стоячий. С бобинами. Он поймет.

– Ты не забыл, что мы сегодня идем на премьеру? Ты не опоздаешь? Там сегодня весь бомонд. Саша! Ты меня слышишь?

– Слышу.

– А ты сейчас в чем? Там еще суперкоктейль после премьеры…

– Я в брюках, милая. Редкий случай на работе. Потому что обычно я сижу в кабинете в трусах. Нет, правда, все нормально. Буду вовремя и прямо в театре. Чмоки.

Я посмотрел на свой пиджак серой фланели имени Валентина Абрамовича Юдашкина и заключил, что вечером, если субтильная ткань сильно не помнется, мы с костюмом будем прилично выглядеть.

– Вас к телефону Вадим Львович, – объявила ассистентка.

Вадик, умничка и шармер, один из самых уважаемых коллег в нашем городе, говорил очень быстро и растерянно:

– Александр Андреевич, тут такая странная история. Я в Следственном комитете на улице Радио. Допрашивают одного клиента. Нал, взятка, крупный чиновник и т. д. Могут задержать. Шансы велики. Я пока справляюсь. Но у него к вам какая-то особо деликатная просьба. Говорит, только вы. Можете подъехать? Я к вам выйду и все расскажу. В смысле скажу, чего он хочет, и материализую его слова «мы за ценой не постоим». Конец чиновничьей цитаты. Александр Андреевич, передаю слово в слово. Приезжайте. Буду обязан. Спасибо.

Делать мне было особенно нечего. Приближались новогодние праздники, клиенты гуляли на корпоративных тусовках и улетали в жаркие и холодные страны от московских снегопадов с пробками. Кроме того, цитата из Вадимова клиента мне понравилась и перед Новым годом могла оказаться нужным подарком судьбы.

Через сорок минут замерзший коллега сел ко мне на заднее сиденье.

– Сам ничего не понимаю, – шебуршал Вадим мне на ухо в четверть своего зычного голоса, одновременно засовывая пухлую цитату в белом конверте во внутренний карман моего пиджака. – Вот дословно что он сказал: «Надо развязать Лену. Это моя жена. Может это сделать только подруга Александра Андреевича Ольга Орлова. Та, которая «блестящая». У нее и ключ от квартиры. Пусть Добровинский с ней свяжется и попросит. Но дело срочное. Сам дозвониться не смогу. Телефон по дороге тихо выбросил на всякий случай. А ключ… ключ у Орловой. Так получилось. Боюсь, сегодня будет обыск. Надо успеть. А то все увидят».

– Что это означает в переводе на русский язык? – спросил я. – И кто что увидит?

Но коллега уже исчезал в глубине неприятной проходной СК РФ имени товарища Бастрыкина, оставив шанс моему водителю Игорю ответить вместо него. Игорь шансом не воспользовался, и через пять минут мы уткнулись в очередную пробку. «Странная история, – рассуждал я сам с собой. – Если эта Лена страдает алкоголизмом и ее недавно зашили, то зачем ее перед обыском развязывать? Жалко же бабу. Муж задержан, может быть изменена мера пресечения. А она с горя развяжется и уйдет в запой. И еще перед обыском. Может, чтоб следакам ничего не рассказала? Но при чем тут моя подруга, несравненная Ольга Орлова? Она что с ней будет делать? Расшивать? Но она не врач. И почему у Ольги ключ от их квартиры, а у него нет?»