Сейчас!

Я действую машинально, так же как и солдаты рядом со мной, повторяющие заученные движения.

Англичане так близко, сколько длилась перестрелка? Она словно выпала из моего сознания, превратившись в череду выстрелов, запах пороха, пыли и крови. Мои руки дрожали, а плечо саднило от резкой боли - шальная пуля простого солдата. Ерунда, мое тело быстро восстановится.

Передо мной постоянно мелькали то синие, то алые мундиры, всплывая из пелены пыли. Я сражался, почти не отдавая себе отчета в своих действиях, повинуясь единому порыву толпы, задыхаясь от едкого запаха пороха. Я что-то кричал в одном бездумном порыве со своим народом. Не видя лиц, я набрасывался на врага, реагируя лишь на цвет формы, а не на отдаленные приказы командиров. Мое тело дрожало, а гул в ушах сводил с ума.

***

Я слышал, как отдают приказы мои командиры, но не разбирал слов. Мне нужно вступить в бой. Уже полчаса солдаты на поле сражаются, и американцы прорываются все дальше. Если я присоединюсь к ним сейчас, то это изменит все. Кажется, что думать мне уже некогда, а я всё равно стою на месте, чувствуя, как трясутся мои руки, сгораю от стыда и бледнею в попытках скрыть это.

Мое тело словно бьет током от вида американской формы. В каждом солдате мне видится Альфред. Их взгляды полны растерянности. Кто-то из них ни разу не воевал со мной, а кого-то я помню поименно.

И мне давно был приказ отдан идти в атаку, но я до сих пор его не исполнил.

- Капитан, у противников подкрепление! – это крик не мог пройти мимо меня. Оставаться в стороне я больше не мог.

Наверное, сейчас я впервые боюсь, что мое появление среди солдат с моим-то страхом и отчаяньем, только ослабит мой народ…

***

За моей спиной раздался крик сотен людей, я не разобрал слов, но почувствовал единый боевой порыв и, на мгновение оглянувшись, я увидел целую толпу солдат в ярко синих мундирах. Неуправляемой толпой, а не стройным рядом, подталкиваемый со всех сторон, я ворвался в сомкнутые вражеские ряды. Лицом к лицу столкнулся с каким-то англичанином, почти по самую рукоять вгоняя шпагу ему в грудь. Всего мгновение, но оно растянулось для меня на долгие минуты. Тяжесть мертвого тела, теплая кровь на моих трясущихся руках, и сила, переполняющая мое существо, горящая в моих венах боевым духом. Не раздумывая, я бросился вперед, не желая оставаться в хвосте своих же солдат. Гул в ушах отступил, но его заменили яркие выстрелы и звон шпаг, вперемешку с криками, матом, и воодушевляющем боевым кличем. В это мгновение я не сомневался, что мы справимся.

***

Среди солдат я был как корабль среди скал скрытых туманом. А вокруг ни звука, хоть я понимал, что это всего лишь мое воображение и все поле сейчас взрывается новыми криками, и кажется я тоже рву свою глотку… Потому что мне страшно, но я борюсь с липким чувством который застывает у меня в конечностях, пытаясь взять верх над моим телом.

Не могу проиграть. В моей жизни было столько сражений, сколько не может запомнить и вместить в себя ни одна летопись, мое тело умеет справлять с болью, я чувствую врага на расстоянии. Я бился с куда более сильными противниками, чем фермеры в военной форме! Я побеждал самых кровожадных и сильных воинов древнего мира, и по сравнению с ними Америка был всего лишь удачливым ребёнком.

- Берегись! - свист в моих ушах исчез. Я ощущал, как струйка крови стекает по моему лицу. Уши все еще болят, но мне не до этого. В глазах все плывет, я задыхаюсь от дыма и продолжаю стрелять. Продолжаю целиться, не смотря на оглушение.

Оружием пользоваться уже неудобно. Толпы американцев теперь слишком близко. Я готов к бою. Стоило мне обнажить свою шпагу, как остатки страха и неуверенности исчезли. Я делал это так много раз. И это всего лишь еще один бой.

Я всегда иду вперёд, оставляя всех позади. Мои движения плавные и уверенные. Пусть хоть всем скопом на меня навалятся, мое сердце будет биться ровно. Я вижу их движения, знаю, куда они хотят нанести удар, и легко опережаю глупых борцов за независимость. Наконец-то и моя шпага ощутила вкус крови. Я довольно усмехнулся и бросился вперед, вместе со своими войсками, такой же, как они - капля в кроваво-красном море алых мундиров.

На меня свалился какой-то американский солдат. Быстрый поворот, я зажмурился от яркой вспышки солнечного света, но мне не нужно видеть врага, чтобы нанести точный удар, так близко возле сердца. Все-таки немного промазал, смог лишь повернуть шпагу, углубляя рану, чувствуя, как сталь режет податливую плоть, входит все глубже в его тело. Добивать его у меня не было времени - я уже иду вперед.

Сегодня у колонистов нет и шанса на победу.

***

Я не понимал, что происходило, и продолжал рваться вперед, хоть большинство солдат осталось позади. Вокруг меня все горело от алого цвета бесконечных английских мундиров. То чувство, что так упорно подталкивало меня вперед, вдруг исчезло, заполнив душу страхом, и я отчетливо услышал крики « Отступаем!». Я стиснул зубы, повинуясь общему порыву, но не собирался бежать как последний трус. Внезапная вспышка ярости ослепила меня, и я, не отдавая себе отчета, бросился на первого попавшегося англичанина, даже не подумав, почему вокруг него почти нет американцев. Был лишь один порыв - убить врага. Столько, сколько смогу, пока еще стою на ногах.

Резкая боль затопила собой все мое тело, сковывая движения. Я почти не слышал собственного крика и не помнил своего падения, только дрожал на холодной земле, вдыхая пыль и чувствуя, как боль затапливает мое сознание. Я беззвучно вскрикнул, хватаясь ослабшими руками за глубокую рану, отчаянно пытаясь сделать вдох, но воздух растворялся, не достигая цели, и я ощущал собственный хрип в давящей тишине.

Сквозь все усиливающеюся боль, я с трудом поднял взгляд и почему-то на мгновение узнал в англичане Артура, а затем что-то сильно ударило меня по голове, и все поглотила темнота.

***

- Вот не люблю тебя хвалить Фей… Артур, - едва сдерживая насмешку, сказал Скотт, рассматривая, как располагаются солдаты во временном лагере, - но это правда было красиво. Сделал их как детей, - он засмеялся, и я почувствовал на себе его пристальный взгляд, но даже не удостоил его вниманием. Мои руки слегка дрожат после боя, а мысли не покидают Америку. Он должен был проиграть, чтобы понять бессмысленность его затеи. Но это слишком жестокий урок для моего маленького Альфи. И я понятия не имею, что с ним сейчас.

- Что-то ты какой-то не радостный. Помню, когда мы с тобой воевали, ты как безумный маньяк смаковал каждую победу. Неужели твой мелкий щенок настолько плох в бою, что даже победа не в радость? - спросил Скотт, неспешно прохаживаясь по моей личной палатке, которая больше походила на какой-то шатер. Как и положено для командного состава.

- Да пошел ты, - резко ответил я, но все же посмотрел на шотландца, - хотя, ты в чем-то прав, - я с трудом улыбнулся и переплел пальцы вместе, - это было легко, - но это я сказал только чтобы немного позлить его. Не говорить же на самом деле как трудно мне было в этом бою. Если быть честным с собой, то когда бой закончился, я словно очнулся от транса и меня до сих пор окутывает страх и странная паранойя. Мне кажется, что я смертельно ранил Америку. И от одной этой мысли мне становится плохо. Я участвовал в бою только в самом конце, и шансов на то, что он был среди тех солдат, почти нет. Я так хочу в это верить.

- Я учил его сражаться… - случайно вслух произнес я, вспоминая уроки фехтования, которые я давал Америке, надеясь, что хоть что-то из этого помогло ему сегодня.

- И как ты его учил сражаться? На заднем дворе вашего особняка по правилам “к бою готов”, “ранил”, “убил”? - презрительно хмыкнул Скотт, все еще осматривая мою палатку, - он, небось, сегодня впервые узнал, что такое сражение. Я чуть со смеху не помер, когда увидел его сброд. Они даже в прямую линию встать нормально не могут! - он рассмеялся, а я снова вспомнил, как ряды синих мундиров быстро расползлись во все стороны, стоило им столкнуться с шеренгами англичан. Сколько же людей мы там положили?