- Гофман, - предупреждающе произнес Германн, прекрасно зная, что если Карл начнет, то остановить его от рассуждений превосходства немецкого образования будет невозможно.

- Ну да, спасибо, - просто для галочки произнес Ньютон и провел рукой по волосам,- а где остальные?

Но не успел никто ответить, как из смежной подсобки вышла худощавая женщина средних лет, в черной водолазке и широких серых брюках. Русые волосы собранны в небрежный хвост, под глазами залегли бледные тени. Женщина несла стопку папок с записями, и Ньютон заметил у нее на руке обручальное кольцо.

- Профессор Элизабет Эзенштерн, - представил Накамура.

- Доктор Готтлиб, рада вас видеть, - сухим голосом сказала женщина, но все же улыбнулась, от чего Ньютона передернуло, и он мысленно убедился, что все математики странные.

- Где моя лаборатория? – вклинился во всеобщее знакомство Ньютон и на ходу стал снимать с себя куртку под пристальным взглядом математиков.

- Боже, мой кошмар ожил, германновидные размножились, - пробормотал себе под нос биолог.

- Ваш кабинет через коридор напротив, на базе не так много пригодного рабочего помещения, так что работать придется плотно, но мы максимально разделили рабочие места. Нельзя же в одной комнате изучать органы и делать вычисления разлома, - серьезно заметил Накамура, и Ньютон с Германном невольно переглянулись.

- Не знаю, мы неплохо справлялись, - пожал плечами биолог.

- Я провожу, - сказал сержант Рейган, который все это время неслышной тенью следовал за учеными.

- Ах, да, вы же говорили, есть еще два помощника на подхвате. Где они? – спросил Ньютон на выходе у полковника, но ответить вызвался Гофман.

- Эти… - но он быстро осекся, - секретари, не более. Джо и Жаннин где-то на базе, не удивлюсь, если в столовой.

- Вовсе нет, они с самого утра разбирают материалы, которые привезли из Гонконга, там по одним биообразцам картотеку можно неделю составлять, - не согласилась Элизабет и поставила папки на чистый стол.

- Я попрошу их зайти к вам, доктор Гейзлер, - учтиво предложил Гофман.

- Ох, да хватит, зовите меня Ньют, - по привычке отмахнулся Гейзлер, которого уже начало трясти от всех этих пафосных обращений на вы и по званиям. Вот только математики явно не поняли, что он не шутил.

- Я в состоянии перейти коридор без охраны, - сообщил Ньютон военному, - увидимся, - махнул он рукой математикам, и быстро зашел на свое будущее рабочее место, где даже не удосужились включить свет.

- Прекрасно, - проговорил биолог, и пошарив ладонью по стене, нашел выключатель.

Свет с тихим переливчатым треском замигал и включился, освещая просторную лабораторию, где и в правду уже были расставлены все многочисленные образцы органов и тканей кайдзю. Все емкости были подключены, и органы неспешно и спокойно плавали в своих аквариумах или стояли на столах в разноразмерных банках. И у стены рядом с рабочим столом стоял самый большой аквариум с поврежденным мозгом детеныша Отачи. Ньютон улыбнулся и кинул куртку на ближайший стул, обошел расставленные на полу коробки и направился к мозгу.

- А ведь почти как дома, - хмыкнул биолог, осматривая свой кабинет, столы для препарирования, не распакованные наборы колб, реагентов и скальпелей, чистое новое оборудование и компьютеры. Вот только, все же, не хватало ставшей такой привычной, желтой разделительной черты на металлическом полу и половины Германна.

- Ой, драсте, - послышался бодрый голос со стороны двери.

Ньютон обернулся и увидел в дверях бодрого мужчину, на вид лет тридцати, в растянутой оранжевой футболке, обесформленных джинсах и потертых белых кроссовках. Он зачем-то надел белый халат, что придавало ему какой-то чудаковатый вид, который только дополняли растрепанные светлые волосы и пластырь на правой щеке. И по донному его говору и чертам лица можно было сказать, что он американец.

- Привет, - улыбнулся Ньютон.

- Доктор Готтлиб? – спросил парень.

- Гейзлер, - поправил Ньютон, глядя, как мужчина пробирается к нему через завалы коробок, прижимая к груди планшет.

- Да, точно, простите, должен был догадаться, - улыбнулся растрепанный мужчина и протянул руку, - Джонатан Китч.

Ньютон пожал руку новому коллеге и улыбнулся. Этот парень, хоть и выглядел неряшливым, казался куда приятнее здоровенного Гофмана в кабинете Германна.

- Я на связи и систематизации работаю. Кофе могу варить, бумаги разбирать, пробирки мыть. В общем, все, что вам будет необходимо. Зовите меня или Жаннин. Лучше меня, она немного… привередлива в работе.

- Обязательно, - кивнул Ньютон и начал закатывать рукава, скорее по привычке, чем для того чтобы открыть татуировки.

- Воу, - на выдохе сказал Джонатан, не в силах отвести взгляда от рук Гейзлера, - они реальные?

- Ну да, - пожал плечами Ньютон и не смог сдержать улыбку, хоть он и не говорил об этом, но ему всегда нравилось, какой эффект производят его татуировки на окружающих. И неважно положительно они реагируют или нет.

- А этого я помню, - с дерганной улыбкой сказал Джонатан, осторожно указывая на одного из кайдзю на левой руке биолога, и взгляд американца на мгновение стал потерянным, - он вышел на побережье Майами, там моя сестра … жила, - он выдохнул и хмыкнул, - ладно, вам помочь с коробками?

- Да, было бы неплохо, - кивнул Ньютон, еще раз осмотревшись вокруг.

***

- … Нет, только по порядку. Разделять изучение разлома в разных состояниях для сравнения сразу не стоит, хотя бы из-за того, что мы еще не вычислили формулы для обозначения этих состояний, - сказала Элизабет и строго нахмурилась, прожигая взглядом Гофмана.

- Согласен с миссис Эзенштерн, - сразу ухватился за возможность положить конец двухчасовому спору Германн.

- Так только время тратить, - недовольно скривился Гофман.

- Что ж, - словно не замечая недовольства коллеги, сказал Германн, невольно посмотрев на часы, которые уже показывали половину одиннадцатого, - нам удалось составить план работы.

- Сегодня приступать поздно уже, - сонно напомнил Акиро, он уже несколько раз в разных формах напоминал о том, что рабочий день давно закончился. Еще после первого такого намека, Германн был в шоке. Рабочее время? Как о таком можно думать, когда от их работы зависит безопасность человечества? И он собирался по полной отчитать японца, но быстро понял, в чем проблема, просто посмотрев на свою «команду». Они не видели угрозы. Не верили в возможность опасности. Не работали рядом с разломом и не знают, каково видеть, как формула «кайдзю явления» оживает, как через разлом точно по вычисленному расписанию проходит монстр, и не были в пункте управления на связи с пилотами. Их работа всегда безопасна. Кабинеты, преподавания, расчеты.

- Сегодня, да, - сухо произнес Германн, снимая очки, - но я сразу хочу объяснить ситуацию. Здесь не технический колледж и не научные слушания, так что я не потерплю несерьезного отношения и просчетов. От этой работы зависят жизни живых людей. И, если потребуется, мы будем работать без отдыха, и чтобы я даже не слышал от вас возражений. Если кого-то это не устраивает, подавайте прошение о переводе.

Повисла напряженная тишина, и Германн отчетливо чувствовал недовольство во взглядах коллег, но возмущаться никто не стал. Даже Гофман только закатил глаза, но не стал спорить со своим прямым начальником.

После первой летучки математики разошлись, но, проходя по коридору, Германн заметил в соседнем кабинете Ньютона, который таскался с коробками, разбирая свой заваленный кабинет, и, проходя ближе от двери, можно было услышать бодрую рок музыку, гремевшую в новой обители Гейзлера.

Добраться до жилого блока и найти нужную комнату не составило особого труда. Элизабет любезно согласилась помочь. Пусть даже все время, пока он провожала своего нового босса, женщина не проронила ни слова и выглядела напряженной.

- Ваша спальня, шеф, - резко остановившись, сказала Эзенштерн и указала на одну из череды стальных дверей с электронным замком.