- Отлично, я могу уже подсоединяться? – бодро спросил Гейзлер.

- Подожди, - шикнул на него Германн и медленно выдохнул, - Ньютон, можешь не стоять у меня за спиной. Это мешает сосредоточиться.

- Ок, - биолог неохотно отошел чуть подальше, но все равно продолжил наблюдать за работой коллеги. – А-ам, - протянул биолог. – Я, конечно, не эксперт, но ты сейчас ввел второго пилота в настройки?

- Именно, - коротко ответил Германн, стараясь не обращать внимания на назойливый взгляд биолога.

- Я думал, что это уже будет пробное подключение один на один, - немного занервничал Ньютон и покачнулся на месте, нервно прикусив губу.

- Один на один? В первый пробный запуск? Ты с ума сошел! Еще не хватало, чтобы ты себе мозг выжег.

- Да я буду в порядке, - отмахнулся Гейзлер.

- Как в твой первый дрифт? – язвительно напомнил Германн, заканчивая с настройками.

- Ну… Тогда все было иначе, - попытался оправдаться биолог, нервничая все сильнее. Стоило бы догадаться, что Готтлиб не даст ему дрифтовать одному, и теперь уже не отвертеться. Биолог посмотрел на чуть сгорбленную спину коллеги и взволнованно вздохнул.

- Сначала нужно проверить работу нейромоста в обычном режиме и только потом на основе этих данных я смогу попробовать изменить вид подключения. Я уже начал над ним работать. Думаю, ты прав, это вполне возможно.

- Отлично! – расплылся в улыбке биолог и посмотрел на спокойный мозг, - Значит, сегодня мы сделаем это… вдвоем? – как можно спокойнее спросил Ньютон, но сам заметно напрягся.

- Тебя это не устраивает? – спросил Германн, снимая очки и отходя от панели, - мне казалось, ты не мог дождаться, когда снова сможешь войти в дрифт с кайдзю.

- Да, я… Я жду, конечно. Да, давай сделаем это! – с улыбкой кивнул Гейзлер и подошел к установке, взял шлем для подключения и принялся его закреплять. Эта модель была немного новее, чем та, которую он собрал в Гонконге, и гораздо легче, но все так же плотно сдавливала голову, стоило защелкнуть задний крепеж.

Германн наблюдал, как устройство загорелось темно-красным светом, как резко и взволнованно двигается Ньютон, и, после минутного раздумья подошел к коллеге.

- Если ты не хочешь этого делать со мной, просто скажи, - спокойно предложил математик, приготавливая свое устройство.

- Нет-нет. Все хорошо, - торопливо заверил его Гейзлер и тихо хмыкнул, глядя как Германн надевает обод на голову.

- Что? – сухо поинтересовался Готтлиб.

- В этот раз… Ну, сейчас ведь все будет не так быстро, верно?

- Должно. Я несколько раз проверил установки, чтобы стабилизировать дрифт, - кивнул Германн, понимая, к чему клонит его друг. – Ты и так практически все видел, так в чем проблема? Или, волнуешься, что я что-то узнаю о тебе? Еще есть время остановиться, – почти с надеждой предложил математик.

Ньютон посмотрел ему в глаза и снова улыбнулся.

- Да нет, я не против, чтобы ты знал, - небрежно пожал плечами биолог и негромко добавил, - кто, если не ты? – и взял пульт управления, - Готов?

- Да.

Без обратного отсчета и лишних слов Ньютон нажал на кнопку запуска системы.

========== Глава 5 Нейросвязь ==========

В научных работах и разработках нейромоста первые тестовые пилоты говорили, что подключение, которое происходило за секунды, казалось им целой жизнью, и Германн ждал этого во время первого дрифта. Но смог увидеть лишь череду размытых образов, среди которых спонтанно ярко и четко появлялись воспоминания из жизни Ньютона, и даже этого было достаточно. Но сейчас нейросвязь плотно сковала его сознание и образы - четкие, яркие, живые, наполненные эмоциями, вонзились в его сознание с болезненными подробностями, впечатывая в его мозг чужую жизнь во всех ее подробностях, со всеми тайнами и переживаниями, с каждым ощущением. И вместе с новой жизнью, Германн чувствовал поток своих воспоминаний, образы мерцали, перемешиваясь между собой и воспоминаниями Гейзлера, все так отчетливо и в то же время невероятно быстро, и скрыть хоть что-то из образов прошлого было слишком трудно, даже зная «теорию пустого дрифта». Тела не существовало, оно не выдерживало чужой жизни, не было к ней приспособлено, и все вокруг потонуло в образах из голубого света.

Германн видел себя совсем ребенком, отчетливо различал гостевую комнату его родного дома в Германии.

Дверь пришлось запереть, чтобы хоть как-то спрятаться от старших братьев и назойливой младшей сестры, которые мешали собирать модель военного самолета. Хуже всех был старший Дитрих, который любил стащить какую-нибудь мелкую деталь конструктора, и потом с радостью смотрел, как Германн мучается в поисках. Правда собирать приходилось на полу, в гостевой комнате был только мягкий диван, стеллаж, полный старых книг, да громоздкое пианино, на котором никто не играл.

Комната размылась в пятнах голубого света, но пианино почему-то осталось, лишь стало меньше, но модель была все той же, а затем вокруг инструмента появилась совсем другая комната уже из воспоминаний Ньютона.

- Нет, нет, здесь играется в тональности «ля минор», пробуй, - с улыбкой сказал полноватый мужчина, сидящий за фортепиано рядом с шестилетним Ньютоном, который с прищуром смотрел на ноты и не очень уверенно взял пару аккордов.

- Пап, а можно на гитаре? – спросил малыш и поправил забавные очки, прежде чем исчезнуть в потоке воспоминаний.

Они текли быстро, но отчетливо оставались в памяти, и некоторые из них словно замедлялись, позволяя рассмотреть их подробнее. Германн видел свою школьную жизнь, и она странным образом смешивалась с обучением Ньютона, он чувствовал, с каким интересом учился будущий биолог, ощущал его странный азарт и тягу к химии и биологии. Видел, как мальчишка-Ньютон валялся в своей спальне, читая мангу про монстров и роботов, как собирал игрушки, искренне радовался каждой из фигурок. Некоторые из них Германн даже видел на рабочем столе своего коллеги, но не подозревал, что они настолько старые. На мгновение чуть ярче стало детское воспоминание из океанариума.

Ньютону пятнадцать, и он все еще выглядит несуразным, но явно пытается бороться с образом «ботаника». Если бы Германн мог, он бы не сдержал смешка при виде специально растрепанных волос друга, которые он пытался уложить при помощи геля, и это странно смотрелось с его очками, потертыми джинсами и футболкой с логотипом какой-то рок группы.

- … им нужно всегда быть в движении, иначе они погибнут. И глаза у них вовсе не мертвые, это глупости. Знаешь, глаз акулы имеет особый отражающий слой, тапетум называется, он расположен позади сетчатки и усиливает чувствительность зрения, позволяя видеть при минимальном освещении, – увлеченно рассказывал Ньютон милой темноволосой девочке, с которой он гулял среди аквариумов, но она только улыбалась.

- Ты немного странный, - заметила девочка, и Ньютон взволнованно напрягся, но спустя мгновение девочка подошла ближе и осторожно поцеловала будущего биолога.

Все снова ускорилось, наполнилось новыми образами: школа, колледж, экзамены, диплом, первая докторская.

Церемония вручения уже прошла, и Ньютон тихо задыхался в объятиях худой миловидной женщины с такими же, как у него светло-зелеными глазами.

- Оу, мой мальчик теперь доктор. Доктор Ньютон!

- Ну, хоть сегодня приехала, - недовольно и строго заметил отец Ньютона.

- Все нормально! – обеспокоенно вмешался Гейзлер, - давайте хоть не сейчас.

- Мы рады за тебя, сынок. Но ты только так и можешь, приезжаешь, лишь когда он чего-то достигнет. А в остальное время…

- Не надо, - обреченно взмолился Ньютон.

- И зачем ты приехала с мужем? Если думаешь, что он может остаться в моем доме…