- Друг мой, - и его голос причиняет больше боли, чем все хирургические инструменты в лабораториях Шоу. – Я боюсь, что нет.

***

Дни текут медленно и безжизненно, перетекают в недели, сплетаются в месяцы. У него по-прежнему есть цель. То, что в нем осталось от Чарльза. Воспоминания, похожие на прекрасный сон, смысл жизни, бесконечная сила. Рейвен.

С таким телепатом, как Эмма не сложно занять подходящую резиденцию и скрываться от правительства. Но она и в подметки ему не годится. Даже не тень Чарльза. Просто способность, которая нужна.

Он слишком часто думал о том, чтобы проведать Ксавьера. Увидеть его. Он был готов молить о прощении. Так сильно хотел к нему вернуться, словно он был сосредоточением всего стального и металлического, способный притягивать Магнито к себе против его воли.

Нельзя. Это делает его слабее. Превращает его решимость в прах, когда он должен быть силен, как никогда, чтобы построить тот мир, о котором они говорили с Чарльзом. Чтобы воплотить в реальность их общие мечты.

Алкоголь горчит на языке и замутняет мысли в сознании. Он смог высвободить Эмму, занять одну из резиденций Шоу. У него есть план действий. И совершенно нет сил что-либо делать. Пусть даже при своих товарищах он решителен и силен, но наедине с самим собой он позволяет себе отпустить этот мнимый образ, который удерживать становится все сложнее.

На журнальном столике стоят шахматы, замершие в боевых позициях так и незаконченного сражения. Эмма отвратительно играет, а играть с самим собой наскучило через пару ходов. И теперь эти фигурки не очищали сознание и не успокаивали. Они насмешливо напоминали о голубоглазом профессоре и его улыбке, о его серьезном взгляде и теплом голосе. О еще недавнем прошлом, в котором они были вместе. Эрик поставил пустой стакан на столик поверх папки с медицинскими записями Ксавьера. Копия его карты, которую сделал Азазель по приказу Эрика.

«Паралич нижней части тела».

Боль разрывала его изнутри, билась в его теле, острыми когтями разрывая кости и органы, впивалась зубами в ребра и рвала легкие, выла в его сознании, заглушая мысли и оставляя лишь голос Чарльза «Это твоя вина».

Стоило бы следить за тем, как часто он подливает себе выпивку. Эрик даже не заметил, как опьянение тонким саваном накрыло его мысли, разрешая лишь некоторым из них звучать ярко в его голове. «…не думал, что ты не умеешь пить», - голос Чарльза из воспоминаний звучит с доброй насмешкой и заботой.

Тихие шаги запоздало достигли сознания, но Эрик среагировал моментально. Еще до того. как он обернулся, металлические предметы сорвались с места, в воздухе изменяя форму, заостряясь и едва не пронзили Рейвен насквозь.

- Черт, - прошипел Эрик, успев остановить обломки у самого лица девушки, – не смей подкрадываться ко мне! – металл со звоном упал на пол, и Эрик снова рухнул в кресло.

- Эрик, ты что … пьян? – тихо, с ужасом в голосе спросила Рейвен, медленно и настороженно подошла к Леншерру, чувствуя себя кроликом, решившимся подобраться к тигру.

- Нет, - решительно сказал Леншерр. И он не был пьян. Не был мертвецки пьян, не терял полностью контроль. Он все еще мог думать, но медленнее, чем обычно, и мысли текли вяло, да и тело реагировало хуже. Голова слегка кружилась. Но он осознавал все, что происходит и контролировал себя.

- Господи, как ты в таком состоянии в аэропорт поедешь? Мы же должны сегодня лететь в Вашингтон.

- Заткнись, - приглушенно рыкнул на нее Эрик, морщась от ее голоса. – Я знаю, и все будет сделано по плану.

- Знал, еще вчера, когда отправлял Эмму и Азазеля с Ангелом. Но что ты сам…

- Я сказал, заткнись! – металлические предметы начали дрожать и шуметь, но быстро затихли вместе со вспышкой гнева. Эрик зажмурился, и откинул голову на спинку кресла, сжал подлокотник и медленно вздохнул.

Рейвен замерла на месте и перевела взгляд на папку, лежавшую на столе, и понимающе вздохнула.

- Он справится… - попыталась она подбодрить Леншерра.

- Не смей, - теперь в голосе Эрика за гневом слышалась боль.

- Чарльз сильный. Я знаю, я росла с ним. Он простит тебя…

- Ты не слышала меня?! – Эрик рывком вскочил с места и схватил Рейвен, с таким гневом смотря в ее золотые глаза, что девушка не могла пошевелиться от страха, животным чутьем ощущая опасность и силу, которую источал Эрик, еще больше чем когда-либо прежде похожий на раненого зверя. Инстинкт самосохранения сработал еще до того, как Рейвен решила что-то сделать. Ее кожу начало привычно покалывать от преобразования, и тело изменилось в ту единственную форму, которой Эрик бы точно не причинил вреда.

Леншерр не дышал. В какое-то мгновение он даже не чувствовал биения своего сердца, которое будто вырвали из его груди. Этот образ. Этот взгляд голубых глаз. Мягкие темные волосы и чуть приоткрытые алые губы.

Руки задрожали, заскользили от плеч к груди и пальцы до боли впились в мягкую ткань светлого пиджака Ксавьера.

«Это не он» - напоминал себе Эрик, точно зная, что его Чарльз сейчас в своем доме, прикован к постели не в состоянии подняться на ноги. Он не может сейчас быть перед ним и так смотреть на него. Без гнева или жалости, а с пониманием, словно разделяя всю его боль и стараясь развеять ее.

- Прости меня… - голос дрогнул, и вся выдержка развалилась к чертям. Не осталось гнева и сил сражаться. Только боль, обезумевшая внутри его тела от образа юного профессора. И голоса, звучавшие в голове. «Эрик, нет!» «Прошу тебя, ты выше этого» « Эрик, Эрик» «друг мой» «Боюсь, что нет» «Это твоя вина».

- Прости меня, - задыхаясь, сквозь стиснутые зубы, прохрипел Леншерр, чувствуя, как горло разрывает резкая боль, а глаза горят от сдерживаемых слез. – Прости, прости меня, Чарльз, - Он обхватил лицо Ксавьера и неловко пьяно прильнул к его губам, целуя и вновь обнимая молодого профессора, уже не желая его отпускать или оставлять, или двигаться вперед, когда его нет рядом.

Но стоило Чарльзу обнять его в ответ и углубить поцелуй, как Эрик отпихнул его и, тяжело дыша, уперся руками в спинку кресла.

- Что не так, друг мой? – с улыбкой спросила Мистик, умело скрывая свое удивление, и стараясь смотреть на Эрика без осуждения, списать это на алкоголь, который чувствовался на его языке, на чувство вины перед лучшим другом, на что угодно еще, только бы не…

Но ее попытки помочь лишь делали все хуже.

- Пошла прочь, - приказал Эрик, с трудом вставая ровно.

- Ты уверен?

- Да, - кивнул Леншерр, с трудом взяв себя в руки, и глядя, как Чарльз исчезает у него на глазах, пока Рейвен принимает свое истинное обличие. – Мне нужно побыть одному. А ты собирайся. Вылетаем по расписанию, - словно и не было этого срыва. Перед ней он должен прятать свою боль, должен оставаться сильным перед ними всеми.

Действовать решительно, чтобы воплотить в жизнь их с Чарльзом общую цель. Пусть даже самого Ксавьера уже не будет рядом.