Здесь было светло и тихо, но Джеймс, стоящий на сцене, теперь был будто выжжен на обратной стороне сетчатки.

Нельзя. Нельзя. Нельзя было позволять себе приблизиться к нему настолько…

Фассбендер дышал глубоко, почти спокойно, уже зная, что сорвался.

И к чертям летят несколько месяцев самоконтроля, так же, как и уверенность, что он сможет держаться на расстоянии… Нет.

Нельзя было…

Он торопливо запер кабинку туалета, расстегнул ремень своих брюк, и, чувствуя, как горячая кровь пульсирует в твердом члене, приспустил мешающее белье. Он принялся быстро двигать рукой и мог видеть перед собой словно настоящего Джеймса с развратно задранной черной рясой, под которой больше не было никакой одежды. Нет, только грубая черная ткань и его нежное обнаженное тело, которое Майкл вжимал в стену, придерживая под коленом его стройную ногу, чтобы легче было входить в его узкое тело и резко двигаться в нем, выбивая из груди юноши сладкие стоны…

Сперма тепло стекала по пальцам, но член все еще оставался чертовски твердым, а образ не покидал разгоряченное сознание. Но Майкл заставил себя обойтись и этим, вытер ладонь туалетной бумагой, ногой ударив по рычажку спуска воды, поправил растрепавшиеся волосы и застегнул брюки.

Нужно выйти отсюда. Заставить себя сесть в машину и уехать…

Да. И вечером, как ни в чем не бывало, снова встретиться с Джеймсом и спросить, как прошел его спектакль.

Просто поговорить с ним…

Только поговорить.

========== Глава 2 ==========

Конец семестра. Сессия.

История театра казалась Джеймсу самым скучным из предметов, но после того, как он успешно сдал «сцену», все казалось глупой ерундой.

Он наконец-то смог справиться с собой. От этого было тепло на душе, и он чувствовал себя обновленным и уверенным в себе. И не важно, что он все еще волновался на сцене, ведь это уже удавалось скрыть, и никто не знал: его сердце колотилось в груди так быстро и громко, что он не слышал, что говорят остальные актеры. Но он уже знал, как избавиться и от этого страха. Нужно только окончательно выйти из своей зоны комфорта… Преодолеть себя и избавиться от последних, самых глубоких ростков страха, которые все еще терзали его на сцене.

И у него будет достаточно времени на это.

На улице становилось все холоднее, и, казалось, вот-вот повалит настоящий снег, но нет. Пока он только чувствовался в воздухе и холодил легкие с каждым вздохом. Джеймс кутался в длинный вязаный шарф, натягивал на руки рукава пальто, слишком уж тонкого для такой погоды. Следовало бы сменить его на более теплую куртку, но утром шотландец опаздывал на последний экзамен и просто натянул первое, что под руку попалось.

МакЭвой попрощался с одногруппниками, которые вслед за бойким Бенедиктом направились в бар, а когда Эмилия вцепилась в его руку и с веселым смехом начала уговаривать шотландца выпить со всеми, пробубнил какое-то невнятное оправдание.

Он же не мог сказать друзьям, что ему удобнее «работать», когда в общаге мало народу. Или что он уже договорился с парочкой людей и хочет попробовать себя в новом амплуа, расширить границы своего виртуального репертуара.

А еще…

Еще через пару часов в сети будет Майкл.

Это было странно: так ждать простого разговора с человеком, о котором ничего не знаешь, которого ни разу не видел. Но было что-то в мягком глубоком голосе и в тихом смехе… Что-то чарующе притягательное. Поначалу Джеймса смущало, что его «собеседник» в этом специфическом чате ничего от него не хочет. И даже более того: Майкл намеренно переходил в закрытый чат, где общение стоило дороже. Просто чтобы Джеймс был только с ним одним, и никто другой не мог бы его отвлечь.

На сколько хватило Джеймса? Месяц? Или чуть больше? Он точно не помнил, но это начало казаться неправильным. Тем более, когда есть обычный скайп. Просто общение с человеком, которого хочется слышать каждый день, и совесть наконец-то перестает противно нашептывать то самое слово, которым Джеймс упорно не хотел себя называть.

Вечером. Сразу после его небольшого эксперимента над образом.

Нужно зайти в костюмерную.

***

Уильям - сосед Джеймса с литфака - поправил очки и удивленно смотрел на то, как будущий актер раскладывает костюмы на кровати, стоя перед одеждой в одних трусах, и смотрит на нее с глубокой задумчивостью.

- Джеймс.

- М?

- У тебя что, сегодня снова практическая часть?

- Нет, это для… Самоподготовки, - не оборачиваясь к соседу ответил шотландец.

- Что, хочешь чтобы я снова прогулялся ночью? Знаешь, это странно, - Уильям сел на своей кровати и обеспокоенно посмотрел на своего соседа.

- Почему? Ты же и так почти живешь в литературном клубе, - не понял шотландец и, приложив к груди военную форму, повернулся к зеркалу. - Как думаешь, может, все же ирландский акцент?

- Ох, нет, - Уильяма даже передернуло. - Ты со своим говором можешь только немецкий изображать.

- Эй! Я вообще-то актер!

- Ты шотландец, - почти с сочувствием произнес коренной англичанин и, тихо ойкнув, пригнулся, едва успев увернуться от полетевшей в него подушки.

- Да что ты понимаешь в шотландцах, сакс проклятый?

- Я живу с одним из них. И сейчас он стоит в одних труселях с ирландской военной формой и просит оставить его на ночь одного. У тебя что, ролевая с фетишистом планируется?

- Что? - Джеймс удивленно просмотрел на соседа. - Как это вообще пришло тебе в голову?

- А что еще должно было прийти в голову при таком раскладе? - пожал плечами Уилл.

- Я же сказал, мне нужно поработать над образом. Просто нужно зеркало и личное пространство…

- Все-все-все, не хочу я думать, что ты там будешь делать перед зеркалом, - усмехнулся литератор и, поднявшись с кровати, направился к двери, по пути прихватив свою сумку, - Буду утром. Часам к шести…. Если что-то запачкаешь, пусть это будет не моя кровать.

- Да пошел ты! - рыкнул Джеймс в закрывшуюся дверь и вернулся к своему занятию.

Он должен получить от этого максимум.

Не останавливаться на простом выполнении просьб, проявлять инициативу. Импровизировать.

И будет прекрасный шанс посмотреть, насколько достоверно он может менять образ.

Военную форму все же пришлось отложить после парочки неудачных попыток изобразить ирландский акцент. Вслед за ней на край кровати полетела черная кожанка, фартук, форма стюарда. Лучше начать с чего-то попроще.

«Попроще» Джеймсу показался фрак. Бабочку отложить, верхнюю пуговицу дорогой мягкой рубашки расстегнуть. Гелем для волос он пользовался впервые, и очень стараясь не переборщить, когда прилизывал волосы на манер старых фильмов. И сегодня раздеваться он не планировал.

Перед тем, как выйти на связь с первым «собеседником», Джеймс подготовил «сцену»: выставил свет, - лампа да торшер, но чем не освещение? - перенаправил камеру с кровати на кресло и очистил фон от бардака, скинув все на кровать Уилла; немного подумав, стащил его странные длинные сигареты и зажигалку.

И на связь уже вышел в новом образе, дав себе обещание, что он в роли и не сорвется, что бы ни случилось.

- Привет… - голос мужчины звучал хрипловато. Джеймс ответил не сразу, неспешно закурил и выдохнул дым, небрежно улыбнувшись в камеру.

- Добрый вечер, - его голос изменился. Ритм стал более плавным, и звучание слегка понизилось, придавая его акценту дополнительной грубости, но звучало так куда увереннее, чем его обычное игривое приветствие.

- Джеймс?

- Верно.

- Черт… ты потрясающий…

- Ты думаешь? - с легким смешком спросил Джеймс. «Джеймс. Джеймс Бонд», - почему-то промелькнула глупая мысль в голове шотландца.

- Сними пиджак.

- Нет. Сегодня ты будешь делать то, что я скажу, - поменял Джеймс правила игры, морально готовый к тому, что его сейчас пошлют.

Тишина.

Черт. Плохая была затея.

Пальцы, сжимающие сигарету, слегка задрожали, но Джеймс продолжал спокойно смотреть на своего невидимого собеседника, вслушивался в дыхание из динамиков.