- Сейчас! - голос Джеймса совсем не дрожал, был звонким и проникал глубоко под кожу, уютно согревая душу.

Джеймс, Джеймс, Джеймс…

Теперь шаги были оглушающими. Они перекрывали стук сердца, и Майкл сжал руку в кулак, унимая легкую дрожь.

Как на сцене. Как на сцене. Нужно взять себя в руки. Успокоиться. Он не должен видеть волнения. Он не должен понять, как сложно будет произносить каждое слово.

Он делал это каждый раз перед встречей с Джеймсом.

Чего у Майкла не отнять, так это таланта. Он всегда был восхитительным актером, и работа начала помогать в жизни, ведь Джеймс не чувствовал в нем опасности до тех пор, пока Фассбендер не потерял над собой контроль. Но теперь единственный способ вернуть себе душевное равновесие и подобие прежней жизни был заключен всего в одной фразе.

- Ты! - шотландец гневно зарычал, едва успев открыть дверь, и тут же попытался ее захлопнуть. Но Майкл успел ухватиться за ее край, надавил, не стараясь ворваться внутрь, но и не давал Джеймсу отгородиться от него.

- Прошу, просто послушай меня…

- Нет.

- Умоляю.

- Я видеть тебя не хочу, ты что, до сих пор этого не понял?

- Джейми…

- Не смей меня так называть! - Джеймса затрясло, он хотел отвести взгляд, но вместо этого только продолжал смотреть в серые глаза Майкла, словно пытаясь телепатически передать ему все, что он чувствовал.

Заставить его ощутить тот стыд и страх, то странное, давящее изнутри чувство, которое отягощает его душу с тех пор, как он, изможденный, проснулся в запачканной спермой кроватью рядом с человеком, которого почти любил и которого теперь совсем не знал, не понимая, как относиться… И то, как постыдно следующие дни болело тело, как мучительно было ходить и больно сидеть, как страшно и волнующе вспоминать.

Он бы хотел забыть, но Майкл не отпускал его, а теперь еще нашел в себе достаточно наглости, чтобы прийти в общежитие!

- Прошу, просто послушай, - его голос такой мягкий и глубокий.

В нем чувствуется боль.

Наверное, только это и искреннее раскаяние в покрасневших глазах, под которыми залегли темные тени, и заставило Джеймса, замерев на месте, уже не так сильно давить на дверь.

А еще то время, что они провели вместе. Разговоры. Его голос, которого не хватало, как бы глупо и иррационально это ни было.

- Мне очень жаль, что так случилось…

- Жаль? - с нажимом спросил Джеймс и ухмыльнулся. - Ты хочешь извиниться? - голубые глаза злобно сверкнули. - Не утруждай себя, - он надавил на дверь, до боли прикусив губу, чувствуя, как в горле растекается резкая горечь и дышать становится сложнее.

- Я никогда не хотел причинить тебе боли. Боже, Джейми, только не тебе, - его вечно спокойный голос дрожал. Не получается…

От одного вида Джеймса невозможно сдержать чувства, пусть в этот раз похоть наконец-то притихла, раздавленная чувством вины.

- Это было больше, чем больно, - зашипел Джеймс, прожигая Майкла взглядом.

- Я не хотел…

- Я почти кричал, просил тебя остановиться!

- Я не слышал… прости, прости меня.

- Не слышал? Еще бы, чертов маньяк, - «ублюдок, сволочь, скотина, урод, … чертов извращенец» - все это завилось в горле, но не находило выхода, лишь резало изнутри, заставляя задыхаться. И почему он до сих пор не закрыл эту проклятую дверь?

- Ты не останавливался… - совсем тихо и сдавленно произнес юноша, опустив глаза куда-то в пол, и нервно сглотнул, вновь вспоминая, как Майкл, тот самый Майкл, которого он так хотел и который стоял сейчас за дверью… Как он до боли вжимал в постель его ослабшее тело, продолжая ласкать и вылизывать его, продолжая двигаться резкими толчками, которые уже почти не ощущались….

- Моя вина. Ты сказал, что я могу не сдерживаться с тобой. Поверь, боже, Джейми, поверь, я могу сдерживаться…

- Ох, ты не можешь, - фыркнул Джеймс, снова кусая губу, чтобы не обращать внимания на влагу, обжигающую глаза.

- Я понимаю, - с болезненной грустью произнес мужчина, но никак не мог заставить себя попрощаться.

- Тогда хватит держать чертову дверь!

- Джеймс.

- Прошу, хватит…

- Я обещаю, такого не повторится, - внезапно даже для самого себя зашептал Майкл, и сильнее вцепился в дверь, не давая юноше ее закрыть, чувствуя, как эта небольшая приоткрытая щелка между ними хранит в себе последние крупицы надежды и, стоит ей только закрыться, как вокруг уже ничего не останется.

- Конечно, потому что этого больше никогда и не будет…

- Ты правда думаешь, что я вновь поступлю так с тобой? - почти с отчаянным ужасом спросил Майкл, не сводя взгляда с Джеймса, который старательно пытался не смотреть ему в глаза. - После того, что случилось, после того, как я вспомнил, как ты просил меня остановиться, как был напуган, и даже сейчас, боишься меня… Этот страх на твоем лице, ох, Джейми, мне одного этого достаточно, просто дай мне еще один шанс…

- Не-е-ет, - хрипловато протянул юноша и навалился на дверь с другой стороны, больше не глядя в щель, почти уперся лбом в деревянную защиту, толкая ее двумя руками, пытаясь захлопнуть дверь и уничтожить даже голос Майкла, от которого все внутри сжималось от боли и желания поверить, когда разум упорно кричал прекратить разговор.

- Прошу, давай встретимся завтра перед второй парой у учебного корпуса.

- Мистер Фассбендер? - раздался позади взволнованный девичий голос.

- Черт, - тихо выдохнул мужчина и услышал тихий смешок Джеймса.

- Профессор Фассбендер, это правда вы! - подхватила уже вторая девушка, а еще одна издала странный восхищенный писк, и вся компания замерла возле именитого преподавателя.

- Добрый вечер, - коротко произнес Майкл, лишь покосившись на студенток-первокурсниц, столпившихся позади него, и все еще продолжал держать дверь.

- О боже, даже не верится!

- А можно вопрос…?

- Можно ваш автограф?

- Что вы делаете в студенческом общежитии?

- Не хотите чашечку кофе?

Их голоса раздражающим гулом зазвенели в голове, хотелось накричать на них, отмахнуться, словно от пищащих назойливых мух, прогнать, избавиться, лишь бы вернуться в ту сжимающуюся реальность, где все еще был только он и Джеймс, но это уже было невозможно.

- Ну же, иди, - вдруг тихо произнес Джеймс и как-то странно усмехнулся. - Вон, их целых трое, может, тебе этого будет достаточно. Устроите групповушку, и не надо будет на одной отыгрываться.

- Джейми…

Но стоило только на секунду растеряться от его тона и слов, как юноша тут же воспользовался ситуацией и смог захлопнуть дверь, мгновенно запирая замок, окончательно отгородив себя от Майкла, оставляя его на растерзание нервных возбужденных девушек.

***

Джеймс не смог заснуть той ночью. Смотрел на влажное темное пятно на потолке, слушал завывания холодного ветра снаружи и редкие удары влажного снега с дождем об оконное стекло.

Под тонким одеялом было холодно, и обогреватель не сильно помогал, пусть даже обдавал теплом, не мог растопить болезненный холод на душе.

Джеймс чувствовал усталость и резь во влажных глазах, но разум не мог отключиться.

Он еще слышал верещание девушек и спокойный голос Майкла, которого не было уже часов семь в этом проклятом корпусе.

Он не знал, разошлись ли они, или Майкл воспользовался его со злобы сказанным советом, но от мысли, что его Майкл сейчас в постели с этими пустышками, хотелось рычать от боли и рвать ни в чем не повинную подушку.

Это неправильно и непонятно: понимать разумом одно, но чувствовать совершенно другое. Хотеть вновь довериться полному боли и отчаяния голосу Майкла, при этом понимая, что это опасно. Глупо и наивно. И, кто знает, может, в следующий раз он уже не отделается просто двухнедельной болью во всем теле.

***

Холодной бессонной ночью Майкл собрал вещи.

Оптимизма в мужчине совсем не осталось, и даже остатки слабой надежды потускнели, как только закрылась крышка чемодана.

Он уже все решил. Еще тогда, когда закрылась дверь комнаты Джеймса.