Майкл не хотел терять ни секунды, чувствуя физическую потребность прикоснуться, опробовать, испытать это с Джеймсом прямо сейчас. Он вел носом по нежной коже его бедра, потом провел языком по границе резинки чулка, чувствуя, как сначала его язык прошелся по нежному кружеву, а затем по солоноватой горячей коже, и закрыл глаза, глубоко вдыхая запах Джеймса. А затем ощутил, как полувставший член юноши, наполовину скрытый тканью рубашки, дернулся, наливаясь кровью, твердея от каждого прикосновения и поцелуя, и едва не зарычал, торжествуя. Он крепче сжал ноги Джеймса и прижался губами к его члену прямо через ткань, дразня чувствительную кожу упругой головки губами и языком, пока белая ткань рубашки не пропиталась насквозь от его слюны и влаги Джеймса, а затем с довольной улыбкой вновь вернулся к бедрам, на этот раз целуя ниже линии кружев, одновременно поглаживая ноги от колен до самых щиколоток, чувствуя, как легко скользит шелк под его руками. Он приподнялся, целуя колено Джеймса, сжимая его щиколотки, поглаживая его икры и чувствуя, как дышать становится все сложнее, а его дорогой и такой игривый юноша уже начал тихо ругаться от возбуждения, и слышать это было так же приятно, как и возбужденные вздохи. Майкл прикусил ногу Джеймса чуть ниже колена, пока не спеша снимать с него черные чулки, наслаждаясь прекрасным видом и недоумевая, почему он не подумал об этом прежде. Его Джеймс так прекрасен, что сам сделает любой предмет одежды возбуждающим, просто надев его. Майкл тихо зарычал и потянул Джеймса за ногу, закинул ее себе на плечо и повернул голову, целуя его лодыжку, провел рукой по ноге юноши до кружевной резинки и потянул за нее, чуть приспуская, жадно глядя на юношу, который уже с трудом дышал, а член его стоял так крепко, что оттягивал ткань рубашки, липнущей к нему, и сквозь влажную ткань можно было различить очертания мокрой упругой головки. Джеймс потянулся к себе, но Майкл строго зарычал и остановил его, перехватил запястье и слишком резко опустился ниже к юноше, чувствуя, как его нога соскользнула с плеча.
— Не трогай себя, — мягко попросил Майкл, целуя запястье Джеймса, чувствуя, как пульсирует кровь в его венах, и, отпустив руку, скользнул по телу юноши, чтобы продолжить свою сладкую пытку, целуя и вылизывая его бедра, снова игнорируя твердый член.
— Майкл, черт, хватит! Я и так слишком долго ждал! — Джеймсу показалось, что пелена алкогольного опьянения начала растворяться в резкой волне возбуждения, и он невольно дернулся, прижимаясь крепче к Майклу, уперся одной ладонью в кровать, а второй схватился за жесткие темные пряди Фассбендера и попытался поднять его чуть выше, к напряженному члену, заставляя забыть о ногах и бедрах, но у него ничего не вышло. Лишь послышалось почти животное недовольное возбужденное рычание, и Майкл крепче сжал пальцами колени Джеймса, заставляя того тихо вздохнуть и прогнуться от очередного укуса, боль которого моментально пропала с влажными прикосновениями ловкого языка.
— Майкл… — на выдохе простонал Джеймс, и, словно одобряя его стоны, Фассбендер смял ткань рубашки, открывая член Джеймса, и благосклонно коснулся губами твердого небольшого члена юноши, широко провел по нему языком, вылизывая каждую венку на чувствительной плоти, но лишь затем, чтобы вновь оставить Джеймса изнемогать от возбуждения.
Острые зубы сомкнулись на черном кружеве, и Майкл начал медленно стаскивать один чулок со стройной ноги Джеймса, спускаясь все ниже по его телу, и юноша вздрогнул, ощутив, как прохладный воздух коснулся его чувствительной кожи, а шелк, словно вода, заструился по его ноге, освобождая ее. Фассбендер порывисто поднял взгляд на возбужденное лицо МакЭвоя, и у того перехватило дыхание от одного вида почерневших глаз Майкла. Он стянул чулок чуть ниже колена и отпустил кружево, тяжело дыша и замерев на мгновение.
— Перевернись, — властно приказал Майкл и не сдвинулся с места, пока Джеймс не выполнил его просьбу, с тихим вздохом перекатившись на живот и возбужденно застонав, когда его член уперся в смятую ткань одеяла. Но Майкл не дал ему насладиться этим ощущением, перехватил его под бедра и так быстро подложил под них подушку, что МакЭвой на мгновение задумался, как вообще можно двигаться так быстро, но эти мысли пропали, как только его ягодиц коснулась прохладная смазка.
Губы покалывало от нехватки поцелуев, и Джеймс невольно облизывал и кусал их, сжимая бледными пальцами простыни, чувствуя, как уже обнаженный Майкл наваливается на него сверху, торопливо стягивая с разомлевшего шотландца пропитавшуюся потом рубашку, прижимаясь кожей к коже.
Дышать было трудно, и все тело млело от возбуждения. Кровь пульсировала в члене, отдаваясь нетерпеливой болью, а от тихих хлюпающих звуков с каждым движением пальцев Майкла хотелось довольно урчать. Острые зубы мужчины впивались в плечи и шею, причиняли лишь легкую боль, тут же сменяясь ласковыми поцелуями. Джеймс прикрыл глаза и запрокинул голову, подставляясь под ловкие пальцы, чувствуя, как горячий твердый член Майкла скользит по его ягодицам и бедрам, оставляя на и без того влажной коже следы вязкого предсемени.
Боль была резкой и порывистой. Джеймс даже не заметил своего болезненного шипения за диким возбужденным рыком Майкла, который тут же словно окутал все его тело, двигаясь резко и глубоко, заставляя забыть обо всем и только стонать с каждой новой волной удовольствия, впиваясь в простыни так сильно, что слышался треск ткани. Очередной болезненный укус, и от резких движений перед глазами замерцали разноцветные точки, а тело разорвало от сладкого напряжения.
С минуту голова была совершенно пустой, а тело — бессильным.
Джеймс тяжело дышал, рухнув на кровать и чувствуя, как влажные от пота волосы щекочут лоб.
Майкл неспешно целовал его плечо, словно пытаясь коснуться губами каждой родинки и веснушки, покрывавшей кожу молодого шотландца, но руки его крепко сжимали бедра юноши, и Джеймс чувствовал, как сбилось дыхание Майкла. Тот провел языком по его шее и крепче вжал разомлевшего юношу в кровать, продолжая двигаться в его расслабленном теле. Стоило ему лишь понять, что Джеймс не против и что ему не больно, как движения из осторожных сорвались на резкие и жадные, а сам Майкл только теперь по-настоящему начал стонать на ухо Джеймса, задевая его тонкими губами, вбиваясь в его влажный от смазки и пота зад и плавясь от наслаждения. Движения были слишком быстрыми и порывистыми, юноша застонал и вздрогнул, понимая, что его тело, которое еще минуту назад отказывалось двигаться, теперь вновь начинало наполняться вязким возбуждением, и с каждым движением Майкла ему хотелось кричать и подгонять его, но он только цеплялся за простыни и бессвязно шептал его имя. Джеймс вздрогнул, когда Фассбендер уткнулся в его плечо лицом с особенно громким стоном и вошел в него так порывисто, что ощущения отдались легкой болью где-то внизу живота, а сам мужчина, тяжело дыша, навалился на юношу, не желая двигаться больше или покидать его обжигающе жаркого тела.
Никто из них не следил за временем, не слышал хода часов на тумбе. Они просто лежали, млея от наслаждения, и Майкл поглаживал плечо Джеймса. Дышать было сложно из-за немалого веса мужчины, но вместе с тем было что-то невероятно уютное и безопасное в этом застывшем во времени моменте. Такое полное единение, что не хотелось шевелиться. И потому Джеймс даже немного расстроился, когда Майкл тихо перекатился, ложась рядом и притянул юношу к себе вплотную, скользнул рукой по его бедрам, на которых все еще красовались полуспущенные чулки, по одному из которых пошла тонкая стрелка разорванной нежной ткани, через которую можно было увидеть бледную кожу Джеймса.
— Я помню, как пахло сено в том сарае, за кузницей, где мы с тобой ночевали, — совсем тихо, словно в трансе, произнес юноша и почувствовал, как Майкл на мгновение напрягся, а его тонкие пальцы замерли, перестав вырисовывать на спине Джеймса какие-то замысловатые узоры.
— Ты вспомнил, — в его тихом голосе послышалась счастливая улыбка, Джеймс прикрыл глаза и кивнул, улыбнувшись и чувствуя, как крепко его обнимает Майкл, прижимаясь лицом к шее. — Позволь мне хотя бы сейчас исполнить мое обещание, — приглушенно попросил Фассбендер, не выпуская юношу из рук.
