— Что он такое? — тихо и сипло спросил Эрик у второго стражника, пока касатка устроилась возле пророка и пыталась сразу обработать и закрасить серебряной краской его плечи.

— Он истинный сын океана, — пояснил стражник, пока Эрик, как завороженный, смотрел на пророка и не мог понять, почему все русалы не падают ниц перед этим божеством.

— Почему на нем цепи? — Эрик дернулся, только теперь заметив их, и готов был, если понадобится, бездумно грызть металл зубами, чтобы высвободить…

Чарльза.

Это имя само всплыло из марева его памяти и так крепко впилось в образ прекрасного пророка, что Эрик ни на секунду не сомневался, что это его имя.

Сердце забилось быстрее, и он подался вперед, повинуясь желанию быть ближе. Горло сдавило болью, и Эрик сам не понимал, отчего это с ним происходило, почему он готов был выть от переизбытка чувств и хотел броситься на этого русала. Быть с ним. Быть как можно ближе к нему.

И этот запах.

— Эй, стой на месте, новенький, — предупредил его стражник и схватил Эрика за руку, но того словно ударило током. Он обернулся и хищно оскалил острые зубы, готовый разорвать стражника на части.

— Тише, акула, — касатка смотрела на него с опаской, а второй стражник так вовсе отплыл и перехватил копье, которое до этого держал за спиной на перевязи. — Одичал совсем?

— Я… — Эрик опомнился только после этих слов, понимая, что правда не контролирует свои эмоции и гнев. Рядом с Чарльзом все внутри него закипало, всюду чудилась опасность. — Почему он в цепях?

— Приказ вожака. У пророка есть пагубная привычка уплывать, — пояснила касатка, но Эрика этот ответ не устроил, и, окинув взглядом безразлично лежавшего на полу пророка, он захотел ему помочь. Взгляд зацепился за недовольно подрагивавший хвост и плавник. Кожа там была стерта до мяса, и, хотя было видно, что она заживала, все было ужасно. Отек в этом месте и вовсе говорил о том, что этот русал никогда не сможет нормально плавать.

— Дай мне мазь для его хвоста, — сказал Эрик и, не дожидаясь разрешения, сам спустился ниже в трюм и подхватил миску со смесью. Он взглянул на Чарльза, но тот только смотрел в пол пустым взглядом невероятных синих глаз.

Сердце сдавило до боли, и на мгновение Эрик почти испугался, что оно не забьется снова. Он нервно сглотнул, подплывая ближе к прекрасному пророку, и гневно посмотрел на касатку, которая все еще окрашивала плечо Чарльза.

— Я сам, — приказал Эрик, и стражник посмотрел на него, как на душевнобольного.

— Новенький, тебе еще рано даже приближаться к нему…

— Хочешь меня остановить? — угроза шла от самого сердца, и вместе с этими словами Эрик ощутил всю мощь, которая таилась в его теле, в плавниках и хвосте. Это ощущалось так ясно и отчетливо, словно он был в этом теле сотни лет и знал все его возможности и пределы. И сейчас он точно знал, что сможет оторвать голову русалу-касатке еще до того, как тот среагирует и попытается отплыть в сторону. Затем он сможет взять его копье и пробить им второго стражника, прежде чем тот воспользуется своим оружием. Так просто… он бы смог. Это место заполнилось бы кровью, но он смог бы утянуть за собой пророка и… затем…

Зачем ему это? Почему он так отчаянно желал вытащить Чарльза отсюда?

Ведь это была его стая. Их стая. Все здесь почитали этого раненного русала, едва ли не молились на него. Почему все здесь казались враждебными, кроме него?

— Поосторожнее, новенький. Пророк может и укусить. Видел вожака? Не думаю, что лицо у него просто так было в крови, — предупредил его русал, и, когда уступал место Эрику, посмотрел на него так, что стало ясно: долг Эрика вырос в разы.

Он подплывал медленно и осторожно, до боли в груди желая, чтобы Чарльз на него посмотрел, но это невероятное создание продолжало лежать в полной апатии, не обращая внимания на окружавших его слуг.

— Господин, вы позволите?.. — во рту пересохло, и Эрик замер в ожидании ответа пророка, но тот лишь пожал плечами и едва слышно ответил:

— Сделай это быстро и проваливай. Я хочу побыть один.

— Да, господин, — голос хрипел, и говорить было сложно. Эрик сам не мог узнать себя и не понимал, что с ним творится. Но одно он знал точно: если еще несколько часов назад его мир был пуст и бесцелен, то теперь он нашел свое место в этом океане. Кем бы ни был Чарльз, Эрик должен был служить ему. Он должен будет пробиться в его личную охрану, слушать каждое его слово, выполнять все его приказы. Делать все, чтобы он был счастлив, и не выглядел так, словно все в нем давным-давно погибло и осталась лишь оболочка.

Он подплыл к хвосту пророка и даже не заметил, что теперь не испытывает проблем в воде, плывет легко и четко, каждое движение плавное и отточенное, словно он всегда был в воде.

Плавник Чарльза был широкий и воздушный, полупрозрачный и завораживающе прекрасный. Эрику хотелось провести по нему рукой, успокаивающе погладить Чарльза и утянуть с собой на самое дно ту боль, что гложила его сердце. Но он не решился. Не знал, как это сделать, а пророк явно был не в настроении, и потому Эрику пришлось лишь довольствоваться возможностью обработать его раны. Чарльз вздрагивал и повиливал хвостом каждый раз, когда ему было больно и неприятно, но он не прогнал Эрика, пока тот не перевязал его.

А закончив, Эрик не мог сдвинуться с места. Уплывать казалось ужасной ошибкой, он чувствовал это всем сердцем.

— Плывем, новенький. Пророку нужно отдохнуть перед предстоящей церемонией.

— Да, — коротко кивнул Эрик и неохотно сдвинулся с места, поплыл за остальными стражниками, когда его взгляд зацепился за серебристую безделушку на полу клетки. Он поднял ее быстро и незаметно, и не смог сдержаться, чтобы не оглянуться на Чарльза, когда стражники запирали решетчатую дверь просторного трюма затонувшего корабля.

— Что это ты нашел? — спросил один из стражников, видя, что Эрик разглядывает заколку в виде морской звезды.

— Да так… просто привлекло внимание.

— Ты мне по гроб жизни обязан. К пророку нельзя просто так прикасаться, — прошипела касатка, проплывая мимо, и Эрик непонимающе остановился. Его новый «друг» подождал, пока проплывет остальная стража, и тихо зашипел. — Хорошо, что вожак этого не видел. Но смотри: чтобы я ни сказал, когда тебя из-за твоего чертового хвоста поставят во главе охраны, ты выбьешь мне лучшее место. Понял меня? Такова моя цена за то, что в первый же день в стае ты посмел лезть к пророку!

— Я намерен быть в его личной охране. Но да, я сдержу свое слово, не переживай, — холодно ответил Эрик, сжимая в кулаке заколку, чувствуя, как ее края до боли впиваются в ладонь.

— Запомни это, — прошипел русал, — и не опаздывай на церемонию, — он недовольно вильнул хвостом и стремительно уплыл. Обернувшись к кораблю, где держали пророка, Эрик увидел с десяток русалов с красными линиями на руках. Они были вооружены копьями и мечами и караулили вход к Чарльзу. Глядя на них, Эрик сразу начал думать, как проплыть мимо, как сломать решетку, как вытащить пленника. Пусть он об этом не просил и вовсе не показал интереса к другим сородичам, Эрик знал, что должен вытащить Чарльза из плена, выпустить из цепей. Подарить ему свободу. Даже если это будет стоить ему жизни.

***

Чарльз не чувствовал своего тела, все было как в тумане. Как в кошмарном сне.

Он слышал тихое пение хора, тревожное и неспешное, видел свое сопровождение — пару десятков стражников. Они приплыли за ним и, придерживая цепи и самого пророка, поволокли его на место проведения церемонии.

Сквозь недра развалин погибших кораблей в мутноватой воде, освещенной лунным светом, его вели к небольшому подводному каменистому холму, вокруг которого очистили дно. Здесь собрались все русалы бывшей стаи Синистера. Все они смотрели на Чарльза с трепетом и почтением, и в глазах их читалось предвкушение. Но Чарльз их не видел. Каждый из них был просто хвостатым силуэтом с блестящими глазами, а путь Ксавьера походил на блуждание в сумраке. Цепи тянули ко дну, и, если бы не охрана, которая придерживала его, Чарльз не смог бы сам проплыть весь этот путь. Хвост болел при каждом даже самом легком движении, а тело слишком ослабло из-за недоедания.