- А что за имя-то – Баки? Странное какое-то. И девяносто семь – мне самому достаточно много лет, но я впервые вижу такого хорошо сохранившегося старика. В чём секрет?

Прежний Баки Барнс наверняка бы пошутил про пользу криогенной заморозки, но Солдат лишь прошёл к столу и сел. Ответить на вопросы Локи было не сложно. Всю эту информацию он узнал в музее, потому лишь на мгновение прикрыл глаза и затем процитировал по памяти то, что касалось непосредственно его. Точнее того, кем он когда то был.

- Джеймс Бьюкенен Барнс. Родился в 1917 в США. В 1943 пошел добровольцем на фронт. В 1944 погиб при исполнении во время операции в Альпах… - он мгновение помолчал. - Был найден советскими войсками. Превращён в Зимнего Солдата.

Он внезапно осекся, сам только обратив внимание, что говорит о себе в третьем лице, и виновато пожал плечами:

- Я очень мало помню…

Ничего себе мало, подумал Локи. И следом же возникла мысль, что в их доме не хватает такой замечательной вещи, как крепкий алкоголь. Не для себя – нет, ни в коем случае, - Локи хотел только помочь Солдату разобраться с этим всем, что на первый взгляд выглядело полнейшим бредом. Солдат удивлял – у Локи под носом целый кладезь новой и интересной информации, а он ни слухом, ни духом. Никто не смог бы держать это в себе так долго, что… Локи не знал, как его не прорвало раньше. Сам бы он трижды сошёл с ума только от того, что из него – исключительно в предположениях, так как он никогда бы такого не допустил, - сделали персональное оружие. Ухмылка появилась без всякого контроля – Локи пялился на Солдата, понимая, что не знал до этого о нём абсолютно ничего. Хотя… ведь именно он придумал правило о личной неприкосновенности. Сейчас было не до правил.

- Джеймс, - произнёс имя Локи, тут же заметив, что Солдат реагировал на «Баки» искренней. - Джеймс Бьюкенен Барнс. Звучит.

Он задумчиво поднёс пальцы к губам, не решаясь на ответный шаг. Впрочем, терять ему было нечего.

- Локи, сын Лафея - короля Ётунхейма, и приёмный сын Одина - царя Асгарда. Отцеубийца… дважды. Ётун-полурослик или попросту – полукровка. Бог, - закончил он, пожав плечами. В самом-то деле, бог и бог – что тут странного. Человек, который прошёл войну, погиб, но при этом выжил и стал чем-то совершенным – вот это было заманчивей.

Солдат нахмурился, оценивая поступившую информацию. Прикинул так и эдак, но ничего путного не придумал.

- Я не знаю, что это значит, - он покачал головой и нахмурился. - Могу я тоже спросить?

Локи неопределённо махнул рукой, мол, делай что хочешь. Но словесно тоже разрешил:

- Спрашивай, раз уж сам такой честный.

Зимний внезапно потупился и по привычке задумчиво поковырял поверхность стола. Но вопрос задал, хоть так и не поднял взгляд:

- Вчера… Почему ты меня поцеловал?

Локи почувствовал, как его зажали в углу.

- Вчера ты что-то не жаловался, - ответил он, выбирая в качестве тактики нападение. А кто ж его знает, чего поцеловал. Захотелось, выбрал удачный момент, не смог сдержаться – вариантов хоть отбавляй. Но Локи не озвучил ни одного из них – потому что знал, как глупо всё вышло. Не объяснишь же, что для Локи-одиночки одна искорка чьего-то понимания – самая великая награда за все труды? И что Солдат нарвался сам – не только ментальные комплименты кидать ему в спину, но и к действиям необходимо переходить. Локи вздохнул, обвёл взглядом кухоньку – провалилась бы она под землю с неожиданными и смущающими вопросами – и быстро протарабанил: - Будем считать, что ты мне немного нравишься. Во всех смыслах этого слова.

А теперь под землю захотелось провалиться самому. Конечно, Локи не собирался говорить громкие слова о верности и тёплых чувствах, о веселье, которого без Зимнего не было и не будет, если он всё же соберётся уходить, об ощущении собственной нужности и необходимости, пусть это касалось только бытовых вопросов… Но Локи впихнул всё невысказанное в два простых предложения, на самом деле очень сложных и трудных для своего же восприятия. И стало смешно, потому что вспомнилось, как он тащил на себе Солдата, точно не представляя, во что это всё выльется. Что они будут сидеть на кухне и обсуждать их самих, делиться какими-то запрятанными в глубину сознания фактами и вообще просто общаться. Наверное, если у Солдата не найдётся ещё таких вопросов, Локи его поцелует ещё раз. Чтобы закрепить результат. Или просто потому, что хочется.

- Немного нравлюсь? - Солдат удивленно приподнял бровь и, наконец, взглянул в лицо Локи.

Эти моменты… Когда Локи обжегся, во время того поцелуя, сегодня утром - рядом с Локи Солдат чувствовал себя человеком. Так, как не чувствовал себя последние семьдесят лет. Что-то очень важное скрылось в этом, и он вновь пытливо заглянул в лицо напротив и повторил:

- Почему?

Локи покачал головой, неожиданно широко улыбнувшись. Спросил бы, почему снег белый и почему на морозе холодно, Локи бы ответил без промедления. Но тут слов не находилось – Солдат, определённо, добивался чего-то своего, но в планы Локи не входило расписывать все прелести Зимнего как человека, как мужчины или как сожителя. Поэтому он пересмотрел свои же умозаключения и окончательно удостоверился, что есть единственный способ прервать эти «почему» и данный вариант наиболее выгодный. Уставившись в потолок, Локи страдальчески вздохнул, а затем в одно плавное движение обхватил Солдата за шею и притянул к себе.

- Есть вопросы, которые остаются без ответа, - проговорил он в мягкие губы. – И этот именно такой.

Не останавливаться же на полпути – так что Локи, втянув носом воздух, а с ним и дымчатый запах Солдата, просто впился в притягательный рот. Зимний вздрогнул, когда Локи привлек его к себе, но в этот раз не отстранился. Наоборот, позволил себя целовать, даже чуть отклонил голову, чтобы было удобнее. Локи быстро оценил его покладистость, – мысленно усмехнувшись, ведь именно так он охарактеризовал Солдата при первом знакомстве, – скользнул языком по мягким губам, и те послушно приоткрылись, представляя полную свободу. Не прекращая поцелуя, Локи осторожно встал из-за стола, перебрался ближе, вплетая пальцы в густые тёмные волосы, и чуть не задохнулся, когда почувствовал на своей пояснице чужие ладони. Сейчас Зимний целовался вовсе не так, как утром, хоть и с лихвой компенсировал недостаток умения желанием и отзывчивостью. У него даже взгляд стал другим - Локи сразу это заметил, когда на мгновение отстранился.

- И ты ещё спрашиваешь, почему? - он улыбнулся, с неожиданной для самого себя нежностью, касаясь виска Солдата. - Джеймс Барнс…

- Ну да, - спокойно кивнул Зимний. - И я так и не понял.

Локи фыркнул и закатил глаза, оглянулся по комнате и, ухмыльнувшись, потянул его к камину:

- Видимо придётся объяснить ещё раз.

========== Глава девятая. 248 градусов по Фаренгейту ==========

Дров в камине было немного, всего на десять-пятнадцать минут горения. Локи, который уселся возле огня, притянул к себе Солдата, отвлекая от поленьев, и подкинул внутрь очага магическую искорку: комнату заполнил медовый цвет, золотистыми бликами играя на металлической руке и в глазах Зимнего. Выдохнув, Локи дёрнулся в его сторону, вжимаясь в жёсткую, но тёплую грудь. Прошёлся пальцами по бокам, собирая кофту в мелкие неодинаковые складочки, разгладил до почти идеального состояния и закрыл глаза, когда Солдат обхватил его лицо ладонями.

- Что ты делаешь? – разумный вопрос, конечно, но сейчас неуместный. Локи прикусил губу, чтобы не рассмеяться. Но отвечать всё же пришлось.

- Соблазняю тебя, - он открыл глаза и улыбнулся. – Как ты меня раньше.

Плечи Солдата опустились, хотя Локи из своеобразного захвата он не выпустил.

- Я не… я не делал ничего такого. Никогда.

Локи покачал головой, рассматривая потолок. Как же, не делал никогда. Даже и не думал! Собственно, то, что не думал – это точно, но Локи сам «соблазнился» едва ли не с первых осмысленных взглядов. И вот до чего докатился: сидит в объятиях знакомого незнакомца, избавившись от своих годами выстраиваемых доспехов и ядовитых стрел, наконечниками которых часто протыкал спины врагов и не совсем друзей. Это было и приятно, и страшно одновременно: Солдат рассказал о себе достаточно много интересных фактов, но, как думал Локи, оставил на сладкое самое поразительное. До чего Локи, рано или поздно, всё равно доберётся. А пока он мог отпустить себя и распластаться на полу, предлагая делать с ним всё, что захочется.