Зато как только более или менее подтаяло, почти все вышеперечисленные контингенты в возрасте от семи до двенадцати лет дружно потянулись в сторону заборов, окружающих строящиеся объекты. Вот уж где можно было поживиться всякой всячиной! Гипс, свинец, карбид, стекло, строительные патроны, солярка, кабельные провода, - и всё это можно взять практически голыми руками! Чем не романтика Большой Дороги!..
Эротические изыскания, перестрелки из-за углов и гран-футбол сразу же отошли на другой план. И без того нервно задерганные "грымзы" теперь оказались на грани срыва: стройки они боялись как огня, а словесные запреты действовали вхолостую. Судорожные попытки занять досуг чем-нибудь более эстетичным, как то - конкурс рисунков на асфальте или посещение музея этнографии и фольклора, лишь еще больше унизили их и без того валкий авторитет в наших глазах. В школу зачастили суровые представители правоохранительных органов, грозя небывалыми штрафами родителям пойманных на территории строек. Мы выслушивали угрозы в дерзком молчании: поймай сперва, а уж потом будешь икру метать...
Просто не верилось, что можно запросто угодить этим бульдогам в лапы. Свойственная юному возрасту самонадеянность не оставляла меня до тех пор, пока ловушка не захлопнулась. Я довольно скоро оказался жертвой собственной беспечности.
Однажды, промышляя свинец и карбид на верхних этажах строящегося жилого дома (работяги ушли на обеденный перерыв), мы наткнулись на здоровенные рулоны стекловаты, прислоненные к кирпичной стене. Купцов, один из продленочных "барончиков", одногодка Агеева, возликовал первый:
- Живем, пацаны! Если эту труху в солярке подержать - знаете, как потом полыхать будет! Искры до неба, целый салют, почище пушечного. И треск, что из пулеметов.
- А как ты ее на низ скатишь? - деловито поинтересовался Агеев. - Руками не получится - будет чесотка, как у тифозного, а спецовок здесь нет - строители с собой утащили.
С нами был один парнишка, которого мы звали, как мне тогда послышалось, Димой, и тусовался он не в нашей "песочнице", т.е. не состоял в рядах доблестной продленки, а просто шатался по стройке сам по себе, иногда присоединяясь к нам. Он имел некоторые дела с Агеевым по коммерческой части, но в нашей школе, я точно знал, не учился. Он и подсказал нам грандиозный план этой операции.
- Секите, что тут есть, - позвал он нас к оконному проему рядом с лифтовой шахтой.
Мы бросились к нему и выглянули наружу.
- Вон, внизу стоит люлька. Она подымается на тросах электричеством. Там рядом должен быть щиток с пультом. Кнопку нажал - и поехал... Один - туда, проверить, если работает...
- Голова! - обрадовано хлопнул его по плечу хитрый Агеев. - Погнал я вниз, мужики, посмотрю. А вы катните пока эти рулоны к окну. Вон какая-то ветошь лежит, обмотайте ей руки... - и бросился по ступенькам вниз, должно быть, радуясь, что не придется выполнять черновую работу. Да и безопаснее внизу-то, есть куда в случае чего улепетнуть.
- А ты, если что, выгрузишь их там с люльки! - крикнул ему вдогонку Купцов, и все с облегчением рассмеялись.
Пульт работал, и когда люлька поравнялась с проемом, мы дружно "катнули" в нее пару тюков стекловаты и уже только собрались спускаться сами, как послышались чьи-то шаги, и на лестничной площадке возникла грозная фигура незнакомого дяденьки в длинном пальто и с папкой в руках.
- Атас! - завопил Купцов, и все бросились врассыпную, точно воробьиная стайка. Было неясно, откуда мог появиться этот призрак, хотя размышлять над этим никто не собирался. Унести ноги - вот главная задача, но поскольку мы с Димой находились в тот момент ближе всех к неприятелю, самым лучшим вариантом было нырнуть в люльку и "майнать" в ней подобру-поздорову, если, конечно, Агеев не подведет.
Мы так и поступили: прыгнули сквозь проем и заорали что было сил:
- Агей, жми на низ! Аге-ей!..
Риск себя не оправдал - Агеева и след простыл...
Путь к отступлению был отрезан. Мы оказались в капкане на высоте седьмого этажа. Физиономия нашего ловца сияла в ореоле торжества и злорадства. Он неторопливо шагнул к нам, ударившись при этом макушкой о верхнюю балку проема, отчего сияние слегка померкло, а лицо перекосилось от злобы.
- Ну, ребятки-октябрятки, сушите сухари! - прошипел он и схватил нас обеими руками за шкирки. - Вашим мамам-папам теперь придется туговато.
- Ру-уки! - яростно затрепыхался в железной хватке "Дима", бросая на нашего притеснителя взгляды-молнии. Я же подавленно молчал, сознавая всю мрачность дальнейших перспектив: привод в школу, скандал, вызов матери, колоссальная головомойка дома... Отчаяние сковало невидимым панцирем грудь, а из глаз непроизвольно рванули слезы.
Мой товарищ по несчастью продолжал исступленно, по-щенячьи, огрызаться.
- Надо же, какие мы свирепые, - насмешливо протянул дядька, наблюдая за нашим поведением и, по-видимому, забавляясь контрастом в нём у каждого по отдельности. - Ты, лохматый, силенки-то побереги, они тебе сегодня еще понадобятся, когда папаша задницу надерет...
И тут нежданно-негаданно пришло спасение. Дело в том, что папку свою, перед тем как пролезть в злополучную люльку, наш недруг аккуратно прислонил сбоку в оконном пролете. Тесемки в ней не были завязаны, и внезапный порыв ветра ее растворил, заставив несколько листов из документации по-голубиному выпорхнуть на волю. Дядька в растерянности выпустил нас из своих цепких клешней и лихорадочно замахал ими в воздухе, пытаясь вручную отловить резвящиеся акты, сметы и накладные. Мой напарник мгновенно оценил обстановку и, словно прыгун в воду, сиганул обратно в проем, вытянув руки вперед. Я - следом, но неудачно: ненавистная клешня успела вновь сомкнуться на мне, только на сей раз повыше щиколотки на правой ноге. Я беспомощно растянулся между двумя мирами: спереди так маняще протягивала объятия свобода, броситься в которые не давало официальное лицо закона, хрипло вопрошающее: "Что, драпанул, говнюк?"
Напарник не оставил без внимания молящий взор, направленный в его сторону. Он подскочил к стоявшему поблизости ведру с раствором и, зачерпнув оттуда целую пригоршню, вернулся к проему и прицельно метнул вязкую субстанцию в официальное лицо, которое охнуло, зарычало, но всё же выпустило мою ногу из плена. Я вывалился с обратной стороны, вскочил на ноги и припустил насколько мог вслед мелькающим подошвам моего спасителя. Миновав пару этажей, он потащил меня в сторонку, переходя на цыпочки и приложив указательный палец к носу: соблюдай, мол, тишину. Мы укрылись в темном помещении - видимо, будущей квартирной прихожей, а пока что отхожем месте работяг с терпким смрадом общественного клозета.
Затаив дыхание, мы с колотящимися сердцами прислушивались, как по лестничным пролетам громыхал сверху вниз наш оштукатуренный оппонент, наращивая бесполезную погоню за юными диверсантами. Когда я привык к темноте и посмотрел на своего "подельника", то успел заметить веселый озорной блеск в его серых глазах. Он перевел дыхание и тоже повернулся ко мне.
- Подождем тут еще с полчаса, пусть они успокоятся, - шепнул он. - Щас строители с обеда придут, можем на них нарваться. А потом через пожарный ход - вдоль забора вправо, там дыра есть, я уже лазил... Тебя как зовут?
- Виталька... А тебя - Дима?
- Не-а, ― тихо рассмеялся он. - Тима, Тимофей я. Или просто Тим... Ты из 125-й школы?
- Ну. Заставляют еще в эту вонючую продленку ходить. Мать-то на работе до вечера, некому дома присматривать.
- Одни, что ли, с матерью живете-то?
- Ну да, - смутился я. - Они с отцом еще прошлым летом развелись. Мы сюда и переехали.
Даже в полумраке было заметно, как будто тень пробежала по лицу Тима. Он поджал губы и опять повернулся в сторону лестничного пролета. Мы притихли и стали выжидать окончательной развязки этого происшествия...
Всё обошлось благополучно. Вопреки моим опасениям, что потерпевший, он же свидетель и едва ли не обвинитель самолично заявится в школу для опознания малолетнего правонарушителя, - последний, то бишь я, отделался легким испугом. И вообще, у меня и по сей день сидит в голове подозрение, что мы, тогдашняя детвора, в какой-то степени даже косвенно помогали стройтрестовским жуликам отмазывать кое-какие темные делишки: ведь наверняка многие из них списывали расхищенное на счет якобы наших, мальчишечьих, происков.
