– Спасибо, – поблагодарил Митчелл, помогая им установить его ближе к койке. И, как только они удалились, уселся в него, радостно глядя на Джонсона. – Кстати, я тут с одним ретривером познакомился.

– С кем? – офигел Джонсон.

– С ретривером… – стушевался ирландец. – Собака такая.

– Я знаю, что собака, – подозрительно посмотрел на него Эндерс. – Такая… С длинной светлой шерстью. Значит, только я в больницу, а ты уже с собаками знакомишься?

– Эндерс!

– Я думал, тебя животные не любят, – как ни в чем не бывало, продолжил Джонсон.

– Я тоже так думал, только этот вот привязался.

– И где же ты с ним познакомился? – выгнул бровь киви.

– Когда тебя в больницу увезли, я немного… – вампир замялся, мысленно выкидывая из рассказа все события того вечера, о которых Эндерсу было знать вовсе необязательно. – В общем, возвращался домой и… И тут он на меня набросился. И маячил рядом вплоть до сегодняшнего дня.

– Куда же потом делся?

– Сбежал, наверное, – Митчелл пожал плечами. – Не знаю, правда, куда. Я думаю, он принадлежит кому-то из наших клиентов. Всё таскал за мной рабочий пропуск.

– Хм… – Эндерс почесал переносицу и задумался. – Умный пес, что могу сказать. Я с ним согласен!

– Опять за свое? – нахмурился Митчелл. – Ладно, тогда я пошел.

– Приятного вечера, – меланхолично заметил блондин, глядя, как вампир взялся за куртку. – Только вот офис уже закрыт.

– Значит, утром пойду, – хмыкнул Джон и снова сел в кресло, обхватив ладонь Эндерса, прижимая её к своей щеке. – Так что тебе снилось? – мягко напомнил он.

Блондин сглотнул и прикрыл глаза, вспоминая неясные спутанные образы – звуки: визг тормозов и шум текущей воды… Резкие запахи: терпкое виски, сладкий женский парфюм… И везде Митчелл, постоянно в поле зрения, но, в то же время, недостижимо далеко… А ещё было щемящее ощущение глухой тоски, пронизывающей каждое мгновение…

Эндерс вздрогнул и распахнул глаза, прогоняя от себя странные видения. Нет, Митчеллу об этом знать не нужно. И, пользуясь тем, что Джон всё ещё держал его руку около своего лица, киви собрался с силами, приподнялся, прихватывая пальцами темные кудри, и потянул на себя. Вампир охнул от неожиданности, но сопротивляться не стал. Лишь подхватил любимого за плечи и, придерживая голову, мягко поцеловал, аккуратно опрокинув обратно на подушки, и, поднявшись с кресла, навис сверху, углубляя поцелуй, медленный и чувственный.

Они делали это лениво, словно позабыв обо всем на свете, и единственным маяком для них был писк приборов, время от времени заставляющий убавлять пыл. Тогда Митчелл отстранялся, давая блондину придти в себя и отдышаться, но не переставал целовать его лицо, шею, ключицы. И Эндерс, на какую-то секунду, вдруг понял, что больница – не такое уж плохое место, если рядом есть Джон, который никуда не денется, прижимаясь к нему, согревая его сердце своим теплом. Кто сказал, что вампиры холодные, как лёд, пусть сам лезет в морозилку! Ведь для Джонсона нет никого теплее и роднее, чем его вампир. Никто и никогда не будет столь трепетно оберегать, рассеивая все страхи, не будет так преданно любить.

Эндерс лежал, наслаждаясь близостью Митчелла, обнимая того за шею, сильнее притягивая к себе и вдыхая запах сигаретного дыма, оставшегося на одежде любимого. Думал ли он, что может быть столь сентиментальным, или это действие успокоительных? Блондин медленно проваливался в мягкую темноту сна…

***

– Ты невыносим! – тяжко вздохнул Джонсон, целуя своё небритое чудовище.

– Я не хочу уходить от тебя, – упрямо возразил Митчелл, перебирая пальцами золотистые локоны.

– Видел бы себя! – скептично нахмурился Эндерс. – Небритый, бледный, осунувшийся. В мешки под глазами скоро будет впору рождественские подарки запихивать!

– Бледность у вампиров в крови!

– Но не настолько же! Митчелл, тебе нужно отдохнуть!

Все эти дни Митчелл почти не отходил от любимого. Лишь раз, чтобы взять из дома вещи, – как на зло, забыв бритву! – да спускаясь в буфет и в душ на территории больницы. На мольбы и увещевания Джонсона и Риз он почти не реагировал.

– Я знаю безоговорочный способ, как тебя отправить домой.

– Эндерс, ты этого не сделаешь.

– Это ещё почему?

– Потому что это будет нечестно. Я хочу быть с тобой.

– А я хочу, чтобы ты был выбритым и отдохнувшим.

– Успеется.

– Митчелл!

– Что?

– А вдруг тебя там твой пёс ждёт?

– Я ж говорил: он от меня сбежал.

– И ты должен съездить в офис.

– Почему это – должен?

– Потому что я волнуюсь. А если я буду волноваться, мне опять станет плохо, – Эндерс скрестил руки на груди и сурово сдвинул брови, являя собой образец решительности и непреклонности.

– Не о чем волноваться, – мягко улыбнулся Митчелл. – Мне недосып не смертелен. Меня даже машина сбила и ничего.

Сердце Джонсона пропустило удар.

– Когда ты загремел сюда, я напился и попал под машину, – быстро пояснил вампир, глядя в испуганные округлившиеся глаза Эндерса. – Ну, как, попал… Пёс сбил меня раньше…

– Ты невыносим! – повторил Джонсон. – Хотя нет, выносим, если отключишься и загремишь в соседнюю палату. Ты был когда-нибудь в больнице, Митчелл? Как пациент?

– Нет, – в ужасе выдохнул вампир, вспоминая тот единственный случай, старческую светлую улыбку, мудрые глаза и всё ещё, как в юности, мягкий шёлк волос. Тогда ему пришлось выпить его Джози, его спасительницу, его любовь.

– Прости, – расстроился Эндерс, как только понял, о чём вспомнил Митчелл, который так много рассказывал о бывшей возлюбленной.

– Давай закроем тему, – тихо попросил Джон. – Давай лучше ты поспишь.

– Но я и так всё время сплю, – возобновил спор Джонсон. – И тебе бы не мешало!

– Эндерс!

– Ну хотя бы помоги Лиз подготовиться к тендеру! – почти взмолился блондин, чем сильно удивил любимого.

– А он уже?

– Да, он через три дня, – недовольно кивнул Эндерс. – А мне не разрешают пользоваться даже органайзером!

– Ну, хорошо, тогда и побреюсь, – сдался Митчелл. – С тобой точно без меня всё будет хорошо?

– Куда я денусь? У меня постельный режим! – отмахнулся Джонсон. – По графику утренний, дневной, вечерний, ночной сон. Ты меня утомил рассказами про своего терьера…

-… ретривера, – усмехнувшись, поправил Митчелл.

– Про обоих. И я не выспался. Так что вали уже работать.

– Эндерс, – позвал Митчелл, пододвинувшись ближе.

– Ну что ещё?

– Не пытайся выписаться из больницы. Будь умницей.

– Как скажешь, мамочка, – фыркнул блондин, подставляя щёку под поцелуй. – Иди уже.

Едва Митчелл покинул палату, Эндерс поудобнее обнял подушку и провалился в глубокий сон.

Казалось, будто дышать стало легче, лишь только Митчелл вышел за порог. Сладко потянувшись, он вдохнул свежий воздух полной грудью. Но стоило ли Эндерса оставлять одного? Вампир обернулся к выходу и тут же вновь отвлёкся на звонкий заливистый лай.

– А вот и ты, – засмеялся Джон, погладив светлую холку. – Потерял меня, наверное?

Пёс радостно залаял, крутанувшись вокруг себя. Его золотая шерсть сейчас казалась гуще, отливая тусклым золотом в слабом свете солнца.

– А ты похорошел, приятель, – заметил брюнет, чуток нахмурившись, когда пёс взглянул на него в ответ не слишком радостно. – Да, я сейчас не в форме. Составишь мне компанию до дома?

Собака радостно гавкнула.

– Ответ очевиден. Что ж, тогда идём.

До дома они добрались на удивление спокойно и без приключений. Стоило Митчеллу открыть дверь, как ретривер прошмыгнул мимо и запрыгнул на диван в гостиной, довольно заворчав.

– Соскучился, что ли? – ухмыльнулся Джон. – А вот не надо было убегать.

Пёс приподнял одно ухо, а затем чихнул.

– Чихать ты хотел, что я за тебя волнуюсь, – вздохнул Митчелл, интерпретировав его ответ, и прошёл в спальню.

Через мгновение ретривер уже оказался рядом с ним, тычась лбом в колени и поскуливая. Вид у него был крайне виноватый и, что самое главное, опять отчаянно напоминающий Эндерса, когда тот отпускал какую-нибудь неудачную шутку или говорил что-то, не подумав. Ирландец присел на корточки и запустил обе руки в золотую шерсть.