- Ну как он? – спросила Калайнис, в отличие от сестры, останавливаясь сначала рядом с Тинто. Арессэ и Нертейон зашли следом.

- Это не он, это она! – возмутилась Мириэт.

- Откуда ты знаешь?

- Тинтаэле, скажи ей!

- Мы сначала к Тьелперинкваро заходили, а он сказал, что ты опять дома, - сообщил Нертейон, выкладывая на полку рядом с птенцом очередную коробочку с – судя по стуку изнутри – кузнечиками. За прошедшие три или четыре дня опытным путём выяснилось, что их птенец ест особенно охотно, да и ловить их легко.

“Домом” была просторная комната на пятерых, в которой теперь с лёгкой руки Тинто поселился ещё птенец – и охапка документов. Хотя и менее внушительная, чем в кабинете, но небольшой здешний стол она заняла полностью к неудовольствию соседей.

- Я не знаю, он это или она. - Тинто отложил чертежи. - Но зато ему уже лучше. Ест столько, что на кухне уже спрашивают, точно ли у меня птица, а не кабан.

Напоминание о еде подействовало: компания без приглашения разбрелась по комнате, собирая на стол. Калайнис отправила сестру за чашками, пока сама пошла набирать в чайник воды из бочки и ставить его на огонь. Арессэ распотрошил сумку и через пару минут уже поставил на стол первую порцию бутербродов.

- А почему у него лапа так согнута? – спросил Нертейон, заглядывая в гнездо. - У него же, вроде другая была больная.

- Не у него, а у неё! - тут же откликнулась Мириэт из шкафа с заваркой.

- Ему так сидеть удобнее. – Тинто поправил пальцем лапу, схлопотав от птенца недовольный взгляд искоса. - Ну или ей.

- А со сломанной что? – Калайнис вернулась от жаровни. - Ты узнал, как лечить?

- Или пока только едой лечишь? – Арессэ уже уселся над бутербродами, явно примериваясь, как бы тоже начать лечиться.

- Я вот палочку привязал, - показал Тинто, - чтобы ровно срослось. К целителям сходил, они что-то там с лапкой поделали и сказали зафиксировать и ждать теперь. Что тут ещё сделаешь?

Мириэт, выудившая из сумки охапку салфеток, кучей бросила их на стол и сразу вернулась к “гнезду”, с интересом разглядывая привязанную к ноге палочку.

- А я маму спросила, и она сказала, что если птенцы из гнезда сами прыгают, то их спасать не надо, - важно сказала она. Чтобы заглянуть в шапку к сойчонку, ей приходилось вставать на цыпочки и тянуть шею, точно как птенец. - Они так летать учатся, только не умеют и поэтому падают.

- Ну тебе ведь уже объяснили, что это не слёток, - напомнила Калайнис.

- Почему? Она же выпрыгнула!

Калайнис закатила глаза и сунула сестре стопку тарелок в руки.

- На. Расставь лучше.

Тинто, в отличие от неё, объяснять ещё не надоело:

- Это она от страха, - сказал он, гладя птенца пальцем по крылу, устланному жёсткими иссиня-чёрными трубочками будущих перьев. Накормленный минуту назад птенец только молча жмурился. - А летать ей пока нечем. Видишь, перья ещё не вылезли.

- Да у неё вообще вместо перьев какие-то палочки, - поморщилась Мириэт. И обернулась уже от стола, со стуком двигая по нему тарелки. - Может, она вообще летать не научится?

- А тебя всё-таки выгнали? – спросил Арессэ. - Из-за птенца?

- Не выгнали, - гордо сообщил Тинто. - Просто там документы, а она пачкается. А тут места больше, так что я тут работаю. – Он кивнул на стопку чертежей, поворачиваясь от птицы к бутербродам и переводя разговор на новости в лагере, и ему охотно рассказали на три голоса, что на северо-востоке опять столкнулись дозоры, а вернувшиеся с юга охотники говорят, что отряды Турукано пускают среди встречных синдар всякие слухи про первый дом.

- А ты что-нибудь знаешь про эти стычки? – спросил Нертейон. – Тебе не объясняли, прежде чем не выгнать?

Тинто, услышавший про эти стычки только что, сделал глубокомысленное лицо и сказал, что лорды не приветствуют такие разговоры. Намекая важностью тона, что он-то, конечно, всё знает, но нечего слухи множить.

Переспросить его не успели. В дверь постучали, Арессэ крикнул “Можно!”, и в проёме показался Тьелперинкваро. Остановился на пороге, поздоровался, обводя взглядом присутствующих, пока не нашёл Тинто. Компания поздоровалась в ответ, но без особого восторга: все ждали Ондо, а не зануду.

- Привет. - Тинто вскочил, готовый оправдываться за гостей и за то, что не работает, но всё-таки вспомнил, что у себя дома и сроков никаких не срывает. - Ты за чертежами?

- Да. Ты доделал?

Тинто обошёл стол, доставая с верхней полки небольшую стопку, пролистал её и протянул лорду:

- Вот эти да. Проверил два раза.

Тьелперинкваро кивнул и, прежде чем уходить, снова оглядел комнату, остановившись взглядом на шапке с птенцом.

- Ты выяснил, через сколько дней он оправится?

- У неё перьев нет, она летать никогда не сможет! – тут же звонко заверила его Мириэт, вызвав новый приступ веселья у соседей по столу. Калайнис опять принялась негромко объяснять, что это за трубочки у птенца на крыльях, почему они сегодня темней и больше, чем были два дня назад, и как они превратятся в перья.

- Настолько оправится, чтобы я мог её на весь день оставлять? – уточнил Тинто.

- Да.

Тинто замялся, судорожно соображая, что бы сказать, чтобы все его обязанности не поручили кому-то другому уже навсегда. Оперится-то птенец быстро, он есть сам нескоро начнёт. Да и потом, как его оставишь на весь день? Ему же скучно станет, собирай потом пух от подушек и шерсть от одеял по всему дому…

- Недели через две, - пожал он плечами, наконец. Решив, что опериться до того времени найдёныш точно успеет, а с остальным можно будет что-то придумать.

- А мама говорила, таких птенцов аж до осени кормят, они уже больше родителей делаются и летать умеют, а их ещё кормят, - охотно блеснула знаниями Мириэт. – А осень не через две недели!

Мириэт смотрела гордо, довольная своим превосходством и не смущаясь тем, как сердито на неё оглянулся Тинто. Остальные зафыркали. Тинто виновато посмотрел на Тьелперинкваро, но тот тоже улыбался, отчего Тинто смутился ещё больше. И в ответ на новый вопрос послушно принялся рассказывать, через сколько дней у птенца появятся перья, как он начнёт выбираться из гнезда и исследовать окрестности, что ему тогда жёрдочки нужно будет делать, а то на ровном сидеть неудобно. И надолго оставлять без присмотра опасно, они от скуки много чего придумать могут, разгребай потом. (“Как Амбаруссар”, - громко прошептал Арессэ, и все снова зафыркали.) Тьелперинкваро слушал как будто и с интересом, даже вопросы задавал, и Тинто снова приободрился.

- И ты его здесь держать собираешься? – недоверчиво спросила Калайнис, давно скинувшая туфли и забравшаяся с ногами на чью-то постель рядом со столом. – Когда он летать начнёт и много чего придумывать.

- Ну… – Тинто неуверенно обвёл комнату взглядом. Если бы здесь были только его вещи, с птенцом ещё можно было бы как-то ужиться. Что-то спрятать, что-то оставить на растерзание… Но вряд ли все соседи любят птиц так же сильно. Тьелперинкваро вон как косится на свои документы уже, предвкушает, видно. Да и самой сойке здесь будет скучно и тесно… Можно, правда, выносить птенца на прогулки, когда он подрастёт, но гнездо у него всё равно должно где-то быть. И лучше бы не здесь.

- Там есть ещё пустые комнаты, рядом с той, где мы сделали кабинет, – неожиданно заговорил Тьелперинкваро. – В ближайшее время отделку там не начнут.

- И можно одну занять? – живо обернулся к нему Тинто. Комнаты он помнил, по большей части они были отмечены на плане как кладовки, но две или три были довольно светлыми, окнами на юг.

- Пока да.

– Если там сделать разных игрушек, то я только буду тогда еду приносить и выносить его на прогулку утром и в обед… – тут же начал воодушевлённо планировать Тинто. – И я тогда смогу вернуться к работе.

- Возвращайся.

Не успел Тинто толком порадоваться, как в разговор встряла Калайнис: ей – да и остальным тоже, - было интересно, что Тинто собирается делать с птенцом потом. И следующую четверть часа ни обсуждали, можно ли будет его просто выпустить, когда вырастет, и если да, то чему его нужно до этого научить. Что есть, как петь, кого бояться… Тинто обеспокоенно рассказывал, что сойки – птицы умные, и поэтому не рождаются сразу со всеми знаниями, как пернатая мелюзга попроще, а учатся у родителей и друг у друга…