Раздавшийся хохот прервал его излияния. Торин просто заходился от смеха, представив, что наложенные Трандуилом чары не могли преодолеть даже сами эльфы. Даже королевский сын! Смех оборвался только тогда, когда Торина вытащили из кресла, припечатав спиной к стене.

- Что смешного? – разъяренно зашипел ему в лицо Леголас. Глаза Торина, ударившегося головой о стену, постепенно наливались красным. Костяшки пальцев эльфа, сжимавших ворот пиджака Торина, побелели от напряжения.

- Убери руки! – тихо и предупреждающе проговорил Торин.

- А то что?

Ответом был удар такой силы, что Леголас отлетел к столу. Это послужило толчком к давно назревавшей драке. Леголас кинулся вперед и ударил Торина в лицо. Завязалась борьба, соперники били друг друга кулаками, катаясь по полу. Несмотря на то, что Леголас казался значительно тоньше Торина, удар его кулака был нисколько не легче. В итоге эльф оттолкнул Торина от себя и выставил вперед руку:

- Хватит!

Они отползли друг от друга и обессилено оперлись спиной о предметы мебели, принявшись обтирать с лица пот и потеки крови. Смотрели в основном в пол – в глаза смотреть было стыдно - подрались, как мальчишки. Наконец Леголас подал голос:

- Ничего не было, - мрачно сказал он.

Торин поднял на него непонимающий взгляд.

- Ничего не было тогда, - повторил Леголас, сделав акцент на последнем слове. – Отец не захотел. – Леголас говорил тихо и глухо, на Торина он не смотрел. И это, почему-то, пронимало сильнее. - Ты не имеешь права обращаться с ним подобным образом. Должны быть какие-то границы, даже если он их не устанавливает!

Торин отер кровь с разбитой губы и, посмотрев из-под бровей, мрачно спросил:

- Зачем пришел-то?

- Думаю, только ты можешь вытащить его из этого добровольного заточения. Если, конечно, сумеешь переступить через свое идиотское упрямство. – Леголас поднялся, оправил одежду и молча вышел из кабинета. А Торин сидел еще долго, не обращая внимания на периодически заглядывающую к нему секретаршу.

В конце концов, он отменил заседание, встал и налил себе коньяк. Тот опалил горло и сразу же приглушил ясность сознания, удивительным образом скрасив реальность, сгладив углы и упростив проблемы. Захотелось увидеть Трандуила, прижать к стене и спросить, есть ли правда в том, о чем говорил Леголас. А потом? Эльф, естественно, рассмеется в лицо, скажет что-нибудь снисходительное, и он снова сорвется. Будет драть его на полу, держа за волосы, с изощренной жестокостью, а потом жалеть, ненавидя себя и его. И любить – больше жизни, не представляя себя без него. Снова давно опостылевший театр, в котором оба играют чуждые себе роли. Эльф никогда не признается, а он не переступит через себя - и почему должен? Остроухому неведомо понятие чести, и он получает заслуженное! Все останется по-прежнему.

Но на душе было мерзко, и “по-прежнему” совсем не хотелось. Коньяк все больше затуманивал сознание, воссоздавал перед глазами высокий белокурый образ, рождал в голове воспоминания прошлого. Неосознанно Торин начал думать о том, что никогда не видел Трандуила смеющимся. Искренне. Счастливым. Лицо эльфа всегда напоминало красивую застывшую маску, не отражающую эмоций. Впрочем, нет, однажды он видел эльфа расслабленным, довольным и оттого почти игривым.

Года три назад был сорван крупный проект, и, обозленный, Торин вернулся в Нью-Йорк, желая выместить негативные эмоции на ком-нибудь – вернее, на одном конкретном эльфе, благодаря которому и сорвалось намеченное. Однако найти того оказалось не так-то просто.

В периоды, когда эльфийский король не видел никаких угроз существованию эльфов, окружающей флоре и фауне, которым ежегодно наносился непоправимый урон людьми, когда он становился твердой, топчущей всех на своем пути, беспринципной, блюдущей только свои интересы сукой, он вел не сказать, что распущенную, но весьма похожую на таковую жизнь. Мог подпустить к себе представителей смертной расы и даже вливался в их культуру. Поэтому стоило Торину увидеть кислую и недовольную физиономию его сына, известного святоши, как становилось понятно, что Adar снова «в загуле».

Трандуил нашелся в стрип-зоне одного из престижных столичных клубов, попасть в который удавалось лишь избранным. Видимо, Торин в круг избранных не входил, так как даже входной билет в виде нескольких сотен баксов не проканал. Пришлось предъявить другой – более действенный, как выяснилось, и надолго отпечатавшийся под глазом одного из секьюрити. Прибежавший на переполох администратор, глянув на золотую печатку на пальце Торина, справедливо решил, что клиент «заслуживает доверия».

Другой клиент, тем временем, вальяжно восседал на диване, закинув одну руку за голову, а другую – на диванные подушки, в то время как над ним в чувственном танце вертела своим оголенным телом танцовщица с мелироваными черными кудрями – странноватый выбор. Эльф лениво улыбался и то и дело обводил языком бесстыдно подставляемый ему сосок. Трудно было понять, кто больше наслаждался происходящим – Трандуил, для которого исполнялся танец, или танцовщица – соблазняя своим телом нечеловечески прекрасного мужчину. Он не делал ни единой попытки к ней притронуться, но она, казалось, истекала таким откровенным желанием, что в какой-то момент скользнула к нему на колени, переплетясь с ним пальцами. Торину хватило одного взгляда, чтобы кровь полностью отлила от лица. Подойдя сзади, он рванул Трандуила за волосы, приказав танцовщице сгинуть с глаз.

- То-орин, - протянул Трандуил, узнав, и остановил попытку вырваться, расслаблено опустив голову на спинку дивана. На губах появилась кривая усмешка. – Поцелуй меня, - чувственно попросил он, поднял руки и побежал пальцами по шее Торина, притягивая к себе.

Глядя на него сверху, прекрасного и, вероятно, пьяного, сладострастно приоткрывшего губы, отказаться было трудно. Однако Торин сделал именно то, что сделал. Схватив его за руку, он рявкнул:

- Вставай, мы уходим!

Трандуил сменился в лице. Прекрасная дикая кошка, только что умиротворенно возлежавшая на диване, вмиг выпустила когти. Вырвав из руки Торина свои волосы, Трандуил встал и жестом подозвал охранника.

- Мне – официанта, - непререкаемым тоном распорядился он. – А этого джентльмена, если он желает остаться, держите от меня подальше.

Развернувшись на каблуках, он прошел в соседний зал с долбящей по ушам музыкой и занял один из столиков. Не прошло и минуты, как Торин занял место рядом.

- Кто ты такой, чтобы указывать мне, что делать? - зашипел Трандуил. – Мне – королю эльфов?!

- Скажи об этом громче – пусть все знают, кто почтил их своим присутствием, - съязвил в ответ Торин.

Трандуил отрывисто взмахнул рукой, отвернулся и тут же улыбнулся подошедшей к нему официантке. Торин чуть не взорвался – от того взгляда, которым был награжден эльф. Да все вокруг: официантки, случайные девицы, проститутки, которые, несомненно, там околачивались, – не упускали возможности наградить эльфа страстным взглядом, скользнуть руками по его плечам, прикоснуться, даже прижаться. Торин был так возмущен, что даже не заметил, что и сам является объектом всеобщего внимания. Не спуская взгляда с элегантной фигуры, расслабленно восседавшей в кресле с головой, откинутой на спинку, Торин медленно закипал. Все говорило о том, что эльфу нравилось находиться здесь. Нравился ритмичный техно-бит, который он отстукивал по подлокотнику пальцами, нравилась атмосфера, которую он впитывал с слегка приоткрытым в довольной улыбке ртом. Нравилось, как он выглядел сам – нереально красивый, рассеянно-неуловимый в мелькающем свете прожекторов.

Больше не обращая внимания на Торина, Трандуил встал и отправился прочь. Торин обнаружил его в уборной. Она была под стать клубу – непонятно, сколько денег было вбухано в его дизайн и отделку, но кабинки были широкими и полностью изолированными. Торин одобрительно цокнул языком и тут же поймал взгляд блондина.

- Ш-ш-ш, - через мгновение шептал Трандуил, пытаясь урезонить страсть Торина, прижавшего его к стене кабинки. И тут же довольно добавил: – Понятливый… - когда Торин расстегивал ремень его брюк.