Во взоре Леголаса блестела радость — он наконец-то видел короля другим: не замкнутым, холодным, отрешённым, каким он был с той самой ночи, когда вернулся сам не свой. Сейчас лицо владыки светилось любопытством… Принц еле подавил улыбку, что так некстати кривила рот, не соответствуя серьёзности момента.

Владыка Мирквуда вальяжно восседал на троне. Длинная мантия, переливающаяся оттенками багрянца, придавала золотистое свечение бледному лицу. На голове была корона (её король не надевал давно). «Жаль, этого не видят люди! Уже бы новых песен наслагали о красоте лесного короля!» — при этой мысли Леголас, всё же, не сдержал улыбку.

Внизу, у трона толпились гномы. Вид их был жалок после стычки с пауками. Потрёпанные, злые из-за того, что их против воли притащили к Трандуилу. О том, что эльфы, в общем-то, спасли им жизнь, отбив у пауков, гномы не думали. Из-за их маленького роста им пришлось задрать вверх головы, чтобы видеть короля. А тот едва скрывал усмешку.

Прошло так много лет с тех пор, как гномы заходили в Мирквуд. Для этого должна быть очень веская причина, и Трандуил о ней уже догадывался. Двенадцать Наугрим смотрели мрачным взором на короля.

Один из гномов возмутился:

— Мы что, преступники какие-то? Владыка, не очень-то гостеприимно ты нас встречаешь! Коль уж нас затащили к тебе в гости, ты мог бы проявить учтивость и спуститься чуть пониже, чтоб наши шеи не ломило!

Трандуил звонко рассмеялся:

— Урок учтивости от гномов?! — тон короля вдруг изменился и стал язвительным. — Да вам учтивость неведома. Ни вам, ни вашим королям! Ах, да, у вас ведь нет ни короля, ни королевства! Моё гостеприимство не по нраву? Гостеприимство пауков, я полагаю, вам милее? Поистине — о гномьей наглости пора слагать легенды.

Повисло тяжёлое молчание.

Один из гномов, седовласый, заговорил:

— Владыка, мы благодарны за спасение. Но говорить о короле в его присутствии так, будто его нет, и заставлять его стоять, униженно взирая снизу вверх…хм…

Трандуил удивлённо вскинул брови:

— Ты говоришь о короле?

Гном выступил вперёд и, гордо вздёрнув подбородок, заявил:

— Я говорю о нашем короле, наследнике и внуке Трора. Вот — Торин Дубощит.

Леголас видел, как лицо отца вновь осветилось любопытством. Он с интересом рассматривал того, кого представил говорящий: довольно молодой, темноволосый, взгляд дерзкий, гордая осанка, по гномьим меркам, видимо, красавец.

— Король… без королевства… — задумчиво промолвил Трандуил. — Скажи мне, Торин… Дубощит, ты намерен зайти в Эребор и разбудить дракона?

Гном промолчал, мрачно глядя на эльфийского владыку. Вместо него ответил тот, что упрекал в отсутствии учтивости:

— С чего нам отвечать тебе? Какое тебе дело до нашего похода? Таркун*… — увидев предостерегающий взгляд, брошенный украдкой Торином, гном замолчал.

Трандуил ответил:

— Мне есть дело до всего, что касается моих владений.

Гномы загудели об эльфийском любопытстве, заносчивости, наглости и прочем. Молчал лишь Торин. Трандуил плавно повёл рукой, произнося:

— Беседу продолжу с королём, а остальные пусть отведают гостеприимства эльфов.

Стража увела всех гномов кроме Торина.

Наконец, гном заговорил:

— Ты не можешь нас держать здесь, Трандуил, — голос у него был звучный.

Владыка ответил невозмутимо:

— Могу. Ты это знаешь. Мне нужны ответы.

Трандуил встал с трона и медленно спустился к гному.

Леголас прекрасно понял этот отцовский ход. Встав перед Торином, Трандуил по-прежнему возвышался над ним, и даже более, чем сидя, что было гному так же неудобно, но теперь король стоял, и это подавляло еще больше.

— А ты неразговорчив, король без королевства.

Гном продолжал молчать.

— Что ж, я предположу. Раз Митрандир имеет отношение к походу, значит, в нём сокрыт великий замысел. Волшебник ничего не делает просто так. Он не отправил бы вас в Эребор на верную погибель. Значит, есть секрет, как незаметно вам туда войти. Но для чего?

Леголас видел, как напряглось лицо гнома. Отец продолжал бесстрастно:

— Единственная ценность, из-за чего наследник Трора отправится к дракону, рискуя жизнью — тот камень, что лишил рассудка его деда — Аркенстон.

Подобие испуга мелькнуло на лице Торина, и Трандуил заметил это.

— Да, так и есть. Так вот, что Митрандир задумал! Объединить семь кланов гномов, как когда-то. Изгнать дракона из горы! Теперь ты понимаешь, Торин, я не могу вас отпустить. Всё, чего ты добьёшься своим походом в Эребор — дракон проснётся. Последствия коснутся всех.

Торин ответил ядовито:

— Ты просто мстишь за тот ларец, что дед пообещал тебе, но не отдал. Я был тогда почти ребёнком, но тот день помню хорошо! Твоя хвалёная эльфийская невозмутимость не скрыла твои чувства — ты был оскорблён. Теперь же для тебя вопрос чести — не позволить гномам Эребора вернуть свой дом!

Трандуил озадаченно смотрел на гнома. После недолгого молчания он заговорил спокойно, даже мягко:

— Мой юный гном! Твой дед меня обидел, это правда. Но мстить за это? Кто сводит счёты с теми, кто заплатил сполна и даже больше? Дракон лишил твоего деда трона, дома и сокровищ. Ты полагаешь, это — недостаточная месть? Но речь веду я не о том. Разбуженный дракон рассвирепеет. Мой лес и Эсгарот погибнут в его пламени, как Дейл. А Митрандир?! О чём он думал?! Да, понимаю, замысел великий — объединить всех Наугрим. Но стоит вам лишь сунуться в чертоги Смауга, весь этот замысел сгорит в огне дракона вместе с вами.

Торин молчал, а затем посмотрел на Трандуила странным взглядом и произнёс:

— А… если я… дам слово, что отдам тебе ларец с камнями, что дед пообещал тебе? Тогда отпустишь нас?

Леголас видел, как недобро сверкнули глаза отца. Тот процедил:

— Ты полагаешь, я торгуюсь? Да, в том ларце святыни эльфов, но ценность их — ничто в сравнении с Мирквудом и Эсгаротом. Я говорю тебе о пламени дракона, что всё пожрёт. А ты о камешках толкуешь?! Гном, да и только!

Трандуил резко отвернулся от гнома и отошёл в сторону. Затем, подумав, вернулся и сказал:

— Я отпущу, но не в обмен на камни!

— В обмен на что? — сухо молвил Торин.

Взгляд Трандуила горел. Он наклонился к гному и, глядя тому в глаза, произнёс тихо, но очень веско:

— В обмен на слово короля, что ты и твои гномы близко не подойдёте к Эребору.

Гном усмехнулся:

— Этого не будет.

Трандуил выпрямился и сказал высокомерно:

— Что ж, выбор сделан. Сидите здесь хоть до скончания света. Да только помни о том, что гномы смертны. Я не хотел бы прослыть тем, в чьих застенках погиб потомок Трора, пусть и от старости. Я буду рад узнать о перемене твоего решения. Ну, а сейчас — прости.

Король подал знак страже, и гнома увели. Леголас приблизился к отцу, по-прежнему стоящему у трона, со словами:

— Отец, ты думаешь о людях? Я удивлён!

Трандуил коротко взглянул на принца и ответил:

— Напрасно удивлён. И думаю я не о людях, а об эльфах. С кем мы ведём торговлю? Вспомни! После падения Эребора и разрушения Дейла Эсгарот — наш единственный партнёр в делах торговли и первый союзник в случае войны.

— Войны, отец? Ты, в самом деле, думаешь, что Саурон… — вдруг Леголас осёкся и пристально взглянул на короля.

Тот даже бровью не повёл. Он посмотрел на сына, и от его слов принцу стало не по себе:

— Я знаю, что Митрандир прав, говоря, что Саурон ударит рано или поздно. Тьма разрастается. И мы бессильны предотвратить войну, — король закончил фразу почти шёпотом, глядя куда-то вдаль.

Смятение, на миг охватившее Леголаса при имени Саурона, утихло, и мысли вернулись к гномам. Он снова обратился к Трандуилу, выводя того из состояния задумчивости:

— А этот гном… Ты полагаешь, он образумится?

— Всем сердцем желаю в это верить… Но урезонить гнома… Тем более, потомка Трора… Да если к их походу руку приложил волшебник! Ах, Митрандир! — ответил Трандуил с досадой. Он думал о поступке Митрандира. Война ещё не разразилась, но битва между майар началась.