А в феврале 1964 г. «Битлз» полетели в США. На самой родине рок-н-ролла тысячи юных фанатов, чей пыл подогрели радиостанции, явились встречать их в нью-йоркском аэропорту Кеннеди. А через два дня, когда они сыграли на шоу Эда Салливана на телевидении, даже родители юных фанатов недоверчиво моргали.
В общем, мир подпадал под действие чар. И, вероятно, так с тех пор окончательно и не проснулся.
Глава 4. Короли поп-музыки
Пол, я люблю тебя, круто, классно, отпадно, зашибенски, зыко. Посылаю «Джелли бейбиз»
Битломания была похожа на мгновенную сенсацию. Однако взгляд изнутри этого не подтверждает. По мнению Пола, «карьера “Битлз” развивалась постепенно. У нас постоянно спрашивали: “Господи, да как вы справляетесь со всей этой славой?”, – но я считаю, что она просто потихоньку росла. Сначала были маленькие клубы в Ливерпуле и Гамбурге, потом танцплощадки в Лондоне, театры, шоу, телевидение, вот так все и нарастало».
Как-то раз – это происходило в 2004 г. – наш разговор обратился к его самым ранним воспоминаниям о славе на родине, как раз до того визита в Америку, который всё изменил. Если влияние «Битлз» вначале измерялось орущими толпами и позициями в хит-параде, то следующим этапом было принятие истеблишментом. Что характерно, Пол только этого и ждал.
«Битлз», как в свое время Элвис, вышли из лихих подворотен рока, чтобы влиться в мейнстрим индустрии развлечений. Однако всего несколько лет спустя им удалось приложить руку к созданию целой рок-культуры, которая оставила всех щебечущих комиков и курортные шоу-варьете далеко позади:
Что было круто, так это то, что это был шоу-бизнес. Я знаю, что мы и раньше об этом говорили, но время «Битлз» было классным, потому что индустрии рок-н-ролла еще не существовало. Была вроде такая вещь, и фанаты ее обожали, но самого понятия соответствующего бизнеса еще не было. Так что мы были включены в шоу-бизнес. Мы участвовали в шоу типа «Моркэм и Уайз», мы были на одной афише с Кеном Доддом, например.
Было весело, потому что мы могли наблюдать, как они репетируют. Дики Хендерсон поет One More for the Road и валится с табурета. Фрэнки Хауэрд, такие люди. А так как мы любили этих комиков и посмеяться любили, эта перемена позволила нам развеяться после того, как мы играли в клубах. Не просто ты пришел, а там играет другая группа, ты выступил и пошел домой, получив пару фунтов. Это было здорово.
Вот в таком мире мы и вращались. Эти артисты участвовали в Летних сезонах, и многие из наших – Силла, Клифф[10] и «Шэдоуз», люди из нашего мира, потом тоже участвовали. Наша карьера развивалась по-другому, но мы в этом варились. Мы ездили в Борнмут, а там в баре сидел Томми Купер и нас угощал – просто так, и все было ровно так, как себе воображаешь.
Признаться, я все это обожал. Мне ужасно нравилось быть рядом с Томми Купером, и я очень тепло вспоминаю эти моменты. У меня никогда не наступает пресыщения.
Мы играли только в воскресенье вечером, когда они не выступали. То есть занимали их выходной. Они часто там слонялись, потому что были вынуждены проводить там всё лето, и мы с ними сталкивались. Мы играли для своей публики, которая приходила в воскресенье вечером, и еще в Блэкпуле, скажем, встречали «Шэдоуз». Так что мы знали этих артистов.
В числе курортных поездок «Битлз» летом 1963 г. была неделя шоу в Уэстон-сьюпер-Мэр. Эти выступления запомнились прежде всего серией псевдоисторических фотографий на пляже:
В викторианских купальных костюмах. Которые везде растиражировали. Вечно находился какой-нибудь фотограф и говорил: «У меня есть идея для фото!» Ну и какая? «Викторианские купальные костюмы!» Ну ладно, давай. Или там младенцы в мясницкой – куклы и куски мяса[11]. Мы на всё соглашались, и что-то в итоге публиковалось, что-то нет.
Об Уэстон-сьюпер-Мэр вспоминать одно удовольствие, потому что мы отдыхали, делать было нечего, только вечером надо было дать маленький концерт. Работенка непыльная, за хорошие деньги. Так что мы загорали. О солнцезащитном креме мы не слыхивали: моя тетушка обычно использовала масло и уксус. То есть, в общем, заправку для салата. Она дико воняла, но загар выходил ровный.
Мы просто прохлаждались в саду. Помню то место, где мы остановились – только мы, битлы, и Брайан Эпстайн, а рядом – мало кто это поймет, разве что читатели постарше, – Терри из «Терри и Джун»…
Терри Скотт [звезда британских ситкомов].
Ага. Видимо, он был занят в каком-то шоу. Он жил за стеной, и нам его было слышно. Мы перед ним робели. Такие, как он, – это были звезды, а мы нет, мы были просто ансамблик, так, посмеяться. У меня много теплых воспоминаний о том, как мы ходили на пляж, и так далее. Но регулярно на Летних сезонах играть мы в итоге не стали.
Я помню, как мы выступали на одном концерте с «Кинкс». Тогда только что вышла You Really Got Me. Ого! Находиться там тогда – это как присутствовать при появлении Хендрикса. Волнительно и здорово. И сам номер – зашибись. Я помню, как мы все пригнулись и пытались сесть в первом ряду, посмотреть этот номер, и чтобы зрители нас не заметили.
Прекрасные воспоминания.
В 1989 г. мы обсуждали повседневную жизнь «Битлз» – еду, выпивку, сигареты, – и в первую очередь Пол вспоминал Ринго. В этом отношении портрет барабанщика в фильме «Вечер трудного дня» вводил в заблуждение: это был не просто балагур и душа компании. Ринго присоединился к группе последним и был старше остальных и, скажем так, более умудренным. Он не только активно играл в других группах, но и имел реальный опыт работы, успев послужить на кораблях на реке Мерси и поработать на фабрике подмастерьем. Остальные знали только школу или колледж. В пабах, например, они ориентировались на него:
Поначалу мы пили бурбон с севен-апом. Этот коктейль пил Ринго, а он был из нас самый эстет. Всегда. Если появлялось что-то американское, например, сигареты «Ларк», Ринго обязательно был в курсе. У него была огромная машина. Ринго мог бы быть американским дембелем, так он жил. У него был «форд зефир зодиак», с ума сойти, а у нас у всех – крошечные машинки.
Ринго был старше, он успел поработать в «Батлинз»[12]. Успел походить с бородой. Имел костюм. Это все было очень утонченно, а пил он «Джек Дэниэлз» или бурбон. Я никогда не слышал про бурбон. Так что я говорил: «Мне тоже такое». Это был бурбон с лимонадом, а потом мы стали пить скотч с кока-колой. Видимо, когда не могли достать бурбон. Думаю, я слышал, как Ринго, когда заказывал напитки, сказал: «Если у вас нет бурбона, я буду скотч».
Ринго был взрослым. Всегда был как взрослый. Подозреваю, что и года в три он уже был взрослым. Скотч с кока-колой. Это и стало главным напитком рок-н-ролла.
Вы все курили сигареты, не так ли?
Начинали мы с «Петера Стейвесанта». Опять-таки потому, что это была американская марка, клево так выглядела. «О, вы не знали? Это парень, который открыл Нью-Йорк»[13]. – «Серьезно?» – «Ага». Это позволяет выглядеть обходительным и утонченным. «Угощайтесь».
Еще ими можно было выстреливать, знаешь такой механизм? В «Плейерз» надо было нажать и открыть, все такое. А в этих надо было дать сигарете упасть в дырку, а потом выстрелить ей из пачки. Очень по-американски.
Ринго был такой: когда он курил вместе с девушкой, то прикуривал сразу две сигареты. Такой у него был шарм. Этот сукин сын был тот еще очаровашка. Он курил «Петер Стейвесант», а потом «Ротманс». Я пристрастился к «Сениор сервис», но однажды загрипповал и бросил. После гриппа попытался снова курить, и сигарета была как вата на вкус. Отвратительно, хуже нет сигарет, и я сказал себе: «Нет, это ужасно».
У меня так случалось в жизни несколько раз, что я простужался и пару дней лежал больной, а потом снова начинал курить. И я подумал: «Не, глупо». К счастью, мне удалось бросить. У меня никогда особых проблем с этим не было.
