Декаурон, кривя лицо, наблюдал, как уродливые машины ползают отсеками "Аонбара". Созданные для невесомости роботы не отвечали его древним эстетическим вкусам и казались проникшими на борт чужими тварями.
- Я не могу приказывать вам, мастер, однако вынуждена сообщить: если вы не вернётесь с "Вуали" в течение установленного срока, я уничтожу её вместе с вами. Ваша интеграция с этим объектом недопустима.
- Ты умеешь мотивировать.
- Мне кажется, вы стали... сентиментальным.
- Что ещё тебе кажется? - спросил он, выделив последнее слово тоном.
- Возможно, "Вуаль" повлияла на вас сильнее, чем вы полагаете.
- Тогда тебе стоило меня уничтожить.
- Мастер...
- Мы имеем дело с разумом, который больше двадцати тысяч лет переваривал сам себя. Как ты думаешь, что он чувствовал... не знаю, применимо ли к нему это понятие... что он испытывал, почуяв "свежую кровь"?
- Жажду, полагаю?
- Наверное. Он не враждебен в прямом смысле этого слова: мы - тот ручеёк, что связывает его с объективной реальностью. Глоток информации в бездне, сквозь которую не проходят никакие сигналы. "Вуаль" может причинить нам вред, используя нас - но причинение вреда не является её целью.
Из шахты, раздвигая упругую обшивку, появилась чёрная призма. Призму тащил очередной робот - осторожными, скупыми движениями; инерция объекта свидетельствовала о внушительной массе. Следующая появилась через мгновение - в отсеке стремительно становилось тесно, машины искусно жонглировали своим грузом, и Декаурон забился в угол, наблюдая за отлаженной суетой. Призмы монтировались в две стойки - по восемь в каждой. Без какой-либо символики, почти не отражающие свет, они казались дырами в белизне отсека - до тех пор, пока роботы не скрыли их под слоем контактного геля. Вслед за гелем последовал внешний кожух, а тот, в свою очередь, приклеили к силовым элементам отсека с помощью армированного биопластика. Получилось уродливо, но надёжно, а главное - очень быстро. Пока контактный гель проращивал в себе миллиарды оптоэлектронных каналов, загрузили остальную часть оборудования. Проложили толстый дата-кабель, дублировали систему питания и сменили один из топливных баков - датчики выявили признаки молекулярной эрозии, и Дану потребовала абсолютной надёжности. Декаурон не решился спорить.
- Мастер, зачем вы сидите внутри?
- Моё модифицированное "Я" генерирует нетерпение и действует нелогично. Я просто иду на поводу.
- Слишком сложная модель поведения.
- Представь, что от наблюдения за процессом процесс начинает идти быстрее.
- Это одна из древних интерпретаций квантовой теории?..
- Это древнее свойство человеческой психики. Ты вряд ли сможешь понять.
Наступившее молчание Декаурон определил как "обиженное". Немного поразмыслив над причиной своего вердикта, понял, что продолжает приписывать Дану множество придуманных черт, некоторые из которых та со временем перенимает.
"Но едва ли можно сказать, осознаёт она их истинное значение, или просто имитирует, чтобы доставить мне удовольствие. Впрочем, даже не для моего удовольствия - просто ради спокойствия на борту."
У его дежурства на "Аонбаре" имелась и вторая причина. Анталаника восстала из саркофага.
Фея с волосами голубыми, как небо - такой он привык видеть её во Дворце. Художница, чьи картины сложнее, чем сами зрители - такой он привык её полагать. Божество, редко нисходящее до прочих бессмертных - так привык он к ней относиться.
Молния с волосами голубыми, как небо, окружённая роем жужжащих и поющих машин - такой он узрел её во плоти. Ни мгновения не пребывала она в покое, шевелилась вся, от пальцев и до кончика носа, носилась вдоль тоннелей, совершая немыслимые кульбиты, осматривала, ощупывала, кажется, даже обнюхивала всё, что попадалось ей на пути. В том числе - и Анарандэ Декаурона. Фактически, как признавался он сам себе с толикой напускного самодовольства, никаких иных представляющих интерес объектов внутри обитаемого сектора просто не было. Легионер безвылазно сидел в саркофаге, и потому, стоило только Декаурону покинуть собственный склеп - его поглощал безумный вихрь, состоящий из чьих-то касаний и потрясающе непостоянного взгляда. Красноватая, сияющая радужка глаз Анталаники могла бы выглядеть дивно - если бы сами глаза не колебались с частотой лазерной сканирующей системы, несколько раз в секунду обегая все доступные для наблюдения зоны.
Она тискала его гибкими, прохладными пальцами, рассматривала с таких ракурсов, что никогда не пришли бы в голову самому Декаурону, пыталась лизнуть и приказывала своим машинам преследовать, когда тот улетал, отталкиваясь ногами от стен тоннеля. Всё это она проделывала молча, не издавая звуков, не пытаясь использовать другие каналы коммуникации, не обращая внимание на протесты и никак не объясняя своё поведение.
"Наверное, она просто проголодалась и жаждет хоть каких-нибудь впечатлений."
По счастью, физическая мощь Анталаники оказалась довольно скромной. Энерговооружённость её тела принесли в жертву широчайшему спектру восприятия и мощным системам мозга, а потому отбиться от её атак он мог бы довольно просто. Проблема была в другом: Декаурон испытывал нравственные страдания, отталкивая настырное божество.
"Она не ставила условий и не колебалась, когда я просил о помощи. Цепь сотрудничества не должна быть прервана, иначе общество распадётся на атомы."
Подготовка старта неуклонно близилась к завершению. Роботы покинули "Аонбар", сократив объём отсека управления почти вдвое. После заправки корабля внутрь наконец-то втиснулась Анталаника: она проигнорировала тяжёлые доспехи, надев лишь собственный, совершенно прозрачный скафандр из эластичного толстого материала, который не блокировал её переразвитую сенсорную систему. Рой внешних органов остался где-то снаружи: Декаурон опасался, что фея попытается оставить их при себе, но та, похоже, вполне адекватно оценивала физическую опасность наличия в отсеке незакреплённых предметов.
- Мастер, я надеюсь, вы знаете, что делаете.
- Даже ты знаешь, Дану.
- Я не уверена. Вы утрачиваете присущую вам осторожность.
- Трусость, ты хотела сказать? Не беспокойся, я совершенно точно не планирую подвергать себя серьёзной опасности.
- Вы не знаете, что вас ждёт.
- Конечно знаю, о чём ты? На борту "Вуали" есть лишь один по-настоящему опасный объект...
- Какой?
- Тот, который мы планируем с неё вытащить.
***
Он чувствовал это. О, он чувствовал это: невероятная свобода, крылья, сжатые тесной клеткой, и вдруг преодолевшие тяжесть холодных стен. Мысль, что до сих пор протискивалась сквозь лабиринт никуда не годного мозга, сорвалась безудержным, летящим потоком, обнимая всё новые горизонты. Сотнями долгих лет он изучал своё обиталище: принципы построения его архитектуры, переплетённые подсистемы, вездесущие магистрали, качающие информационную кровь ковчега. Внутренняя сеть "Стеклянного дворца" имела невероятно сложную топологию, опиралась на россыпь центров шифрования и контроля целостности, базировалась во множестве вычислительных систем верхнего уровня и в бесчисленном легионе интеллектуальных объектов нижнего. Давно, очень давно он рассыпал в этом саду семена своей памяти, кирпичики фундаментальных знаний, составляющих его личность, и теперь вбирал их назад, восстанавливая себя на основе целеполагающего ядра. Декаурон становился ковчегом, и этот процесс не мог остаться незамеченным для того, кто уже владел его многокилометровым телом.
- Мастер.
- ДАНУ. В ЭТОМ ТЕЛЕ МЫ ВПЕРВЫЕ ВДВОЁМ.
- И это проблема.
Она попыталась стереть его, перехватить контроль над вычислительными средами, потом - дефрагментировать сеть, а несколькими тактами позже - вызвать аварийное отключение нескольких энергосистем. Неудачно: Декаурон уже был частью среды ковчега и для победы над ним Дану пришлось бы уничтожить саму себя.
