========== Глава 15. Хогвартс ==========
Наутро Хельга повела гостей посмотреть на Хогвартс. Она разбудила их на рассвете: путь предстоял неблизкий, а Хельга отчего-то настаивала на том, чтобы они успели добраться до Хогвартса и покинуть его задолго до наступления темноты. С нею отправились лишь Элазар, Реувен и Годрик, которым не терпелось взглянуть на свое новое обиталище; прочие же предпочли остаться в хижине колдуньи и как следует выспаться, вместо того, чтобы бродить спозаранку по холмам да по горным кручам.
Подобрав юбку, Хельга деловито шагала впереди, да так быстро, что Элазар, Реувен и Годрик едва за нею поспевали. По подсчетам Реувен, они шли почти полдня, а вокруг по-прежнему не было ничего, кроме изумрудных холмов, сплошь покрытых пастбищами, да низкого серого неба, нависающего над ними. Солнце пряталось за облаками. Царил тот удивительный приглушенный свет, какой бывает после дождя — и в этом свете зелень, окружавшая Реувен и ее спутников, становилась еще ярче. Судя по их ощущениям, петляя меж холмов, они поднимались всё выше и выше; и вскоре, как-то незаметно для себя, Реувен обнаружила, что они взбираются по извилистой горной тропе. Теперь им больше не встречались ни пастухи, пасущие отары овец, ни земледельцы, возделывающие крохотные поля на склонах холмов; похоже, в прекрасном и диком этом краю не было ни одной живой души.
Стало холоднее. Реувен плотнее закуталась в свой плащ и опустила ниже край покрывала, но и тогда ветер дул ей в лицо. Под ногами хрустели и осыпались камешки. Откуда-то несся непрекращающийся шум воды — то грохотали вдалеке водопады. Реувен не знала, что это, и незнакомый звук ее настораживал. В ней опять пробудилась тревога — сейчас, когда их цель была так близка, Реувен вновь забеспокоилась. Они были одни на чужой земле, вдали от дома и всего, что им знакомо, — и сердце Реувен пронзила необъяснимая тоска. Ей вдруг подумалось: Хогвартс был мечтой ее отца и Элазара, это ради них Реувен бросила всё и отправилась в далекий и опасный путь; а она, чего хотела она сама на самом деле? Сможет ли она разделить радость Элазара, когда они впервые увидят свой Хогвартс — не зыбкий образ, который Реувен рисовала себе в фантазиях, а настоящие, осязаемые стены, башни, ворота? Сможет ли остаться здесь, жить среди этих зеленых холмов под низким небом, совсем одна в краю чужаков, где даже речь настолько отличается от ее речи, что Реувен едва ее понимает? Прежде, пока они шли и цель их путешествия была еще так далеко, Реувен мечтала только о том, как они прибудут, наконец, в Аргайл, и не задумывалась, что будет после — и теперь, вопреки рассудку, ее охватило смятение.
— Вот и пришли, — через какое-то время пропыхтела Хельга. Она остановилась, широко расставив ноги, и, отдуваясь, утерла ладонью пот с лица. — Вон Хогвартс, а вон Черное озеро и Запретный лес. Теперь, видать, всё это ваше.
У Реувен взволнованно забилось сердце. Она сделала еще несколько шагов и выглянула из-за широкого плеча Хельги, уже заранее представив себе величественную и грозную древнюю крепость, гордо возвышающуюся над озером и густым темным лесом, словно одинокий страж. И уже через мгновение, взглянув вперед, Реувен и в самом деле увидела черную, как гагат, гладь озера и дремучий лес, мрачная стена которого подступала к самому Хогвартсу — казалось, под темные эти кроны никогда не проникают лучи солнца… Не было лишь величественной и грозной крепости, которую Реувен уже успела вообразить до мельчайших деталей, — вместо нее перед Элазаром, Реувен и Годриком возвышалась бесформенная груда развалин.
Казалось, какой-то великан в сердцах бросил на землю пригоршню каменных построек и оставил лежать их так, как они попадали: тут часть башни, изглоданной ветрами и временем, там — сарай из неотесанного камня, дальше — остатки чего-то, напоминающего пастушью хижину, в каких останавливаются пастухи, когда выгоняют овец на летнее пастбище; и всё это окружала стена — точнее, то, что когда-то было ею, а теперь стало просто нагромождениями каменных глыб.
Годрик первым обрел дар речи.
— И это в ваших краях зовется крепостью? — разочарованно протянул он. — У нас это назвали бы ни на что не годными развалинами.
— Так вот какую крепость пожаловали нам Макмилланы, — проговорил Элазар с горечью. — Не крепость, а руины!..
— А ты чего хотел? — фыркнула Хельга. — Дворец королевы фей? Макмилланы и сами-то сидят в крепости не лучше этой, разве что чуть-чуть поновее — что ни день, то крышу, то стены починяют, а ветер им в щели сор задувает. Да ты не тужи! — Хельга ободряюще хлопнула сникшего Элазара по спине — тот покачнулся и зашелся в мучительном приступе кашля. — Чего горевать? Натаскаем с озера тростника да справим вам крышу, а где ветер пробил дыры в стенах, туда вставим камни покрепче, вон их тут сколько. Как говорится, у кого стены — у того и дом, верно я говорю? Главное, не забывайте на опушке леса угощение оставлять, да после захода солнца не выходите; и уж тем более не берите воду и, не приведи Господь, не купайтесь в Черном озере.
Реувен и остальные медленно, в настороженной тишине, двинулись вперед.
— А что не так с водой Черного озера? — спросила Реувен тихо — ей не хотелось говорить здесь в полный голос. — И кому предназначено угощение, которое нужно оставлять на опушке Запретного леса? — она подняла голову и посмотрела на два каменных возвышения, меж которых прежде, должно быть, находились ворота. На камне еще остались следы прихотливой резьбы — Реувен никогда не встречала такого узора.
— Напьетесь воды из Черного озера — вовек не проснетесь, — объяснила Хельга так, точно говорила о сущей безделице. — А вот зато грязь со дна озера, черная грязь, обладает целительной силой; ее на дне озера полным-полно — за то его и прозвали Черным. Озеро принадлежит Водяному народцу: русалкам, значит, и гриндилоу — их еще зеленозубыми Дженни величают; а кое-кто поговаривает, что там обитает водяная лошадь, — последнее, по мнению Реувен, звучало совсем не страшно, но Хельга с суеверным страхом покосилась на озеро и торопливо сотворила крестное знаменье. — А угощение — для гоблинов Запретного леса, — закончила Хельга беспечным тоном. — Я вот с собой свиных кишок прихватила, гоблинов задобрить. Уходя, оставим на опушке, чтобы гоблины не серчали на нас. А то ведь прежде безлунными ночами любили они пировать в здешних развалинах — нередко пастухи, возвращаясь домой, рассказывали, как видели огни за стенами древнего Хогвартса и слышали отзвуки жуткой нелюдьской музыки.
Реувен всё не могла оторваться от необыкновенной резьбы — ее прихотливый рисунок словно бы завораживал.
— Значит, это гоблинская крепость? — спросила она.
— Кто знает, — пожала плечами Хельга. — Может и гоблинская, а может, они уже после ее облюбовали. В наших краях даже древние старцы не ведают, кто ее построил. Рассказывают, Хогвартс стоял тут еще до того, как предки нынешних людей явились в эти земли, и даже тогда он уже был стар.
Реувен, прижав руки к бурно вздымающейся груди, прошла через «ворота» и остановилась, с затаенным страхом и одновременно восхищением глядя на древние стены, окружавшие ее. То, что прежде виделось мертвыми развалинами, теперь, изнутри, явилось Реувен осколком древних времен, когда иная, неведомая нынешним волшебникам магия пронизывала всю природу. Здесь, внутри этих стен, она сохранила свою первобытную мощь, и каждый камень, к которому Реувен прикасалась, каждая пядь земли были напитаны могучей колдовской силой.
— Эли, — прошептала Реувен, — ты тоже это чувствуешь?
Элазар посмотрел на нее расширившимися от волнения глазами.
— Да, Реувен, — ответил он тоже шепотом. — Я чувствую, в этих стенах заключена великая защитная магия. Нам следует лишь отыскать способ высвободить ее…
Хельга наблюдала за ними словно за занятными зверушками.
— Вот уж не думала, что кому-нибудь могут понадобиться наши старые развалины! А вы как вошли, так сразу рты разинули, — сказала она с добродушным смехом. — Хотя я-то всегда знала, что наш Хогвартс не так прост, как кажется. Если он и вправду заговоренный — что ж, тем лучше для вас! Глядишь, и вовсе не придется с лохланнахами биться, когда те к вам пожалуют.
