Недалеко от Кюстрина находился прусский 18-тысячный корпус генерала графа Дона. Сам же Фридрих II в это время пребывал в Силезии. Узнав об осаде Кюстрина, король собрал отборные части, всего 14 тысяч человек, и форсированным маршем двинулся к Кюстрину. Для защиты Силезии он оставил большую часть своей армии под командованием генерал-фельдмаршала Кейта.

В районе Кюстрина король соединился с корпусом Дона. Приход Фридриха заставил Фермора снять осаду крепости и отступить к местечку Цорндорф.

Фридрих был крайне озлоблен на русских и позабыл свои философские рассуждения. Когда гусары привели к нему 12 пленных казаков, он громко заявил: «Вот видите, с какой сволочью мне приходится сражаться».

В 8 часов утра 14 августа у Цорндорфа произошло кровопролитное сражение. У русских было 50–55 тысяч человек при 240 орудиях, у Фридриха – 33 тысячи человек при 116 орудиях.

Германский историк барон фон Архенгольц писал: «Русская пехота была теперь атакована с фланга, с фронта, с тыла, словом – отовсюду, и началась ужасная кровавая сеча. Пруссаки увидели совершенно не знакомое для них зрелище: хотя порядок битвы был нарушен и ряды разорваны, но, расстреляв все свои патроны, русские стояли, как истуканы в строю, но не из похвального мужества, так как они не защищались, а как бы тупоумно ожидая смертельного удара. На месте павшего строя вырастал новый, снова подвергавшийся той же участи; легче было их убивать, чем принудить к бегству; даже простреленные насквозь солдаты не всегда падали оземь. Пруссакам оставалось, таким образом, лишь одно средство – всех убивать… Ружейный огонь стихал, так как не хватало уже зарядов; солдаты били друг друга прикладами, кололи штыками, рубились на саблях. Невозможно описать ожесточение противников. Тяжело раненные пруссаки, забыв о себе, все еще старались убивать врагов. Русские не уступали им; одного смертельно раненного русского нашли в поле лежащим на умирающем пруссаке, которого тот грыз зубами; пруссак не в состоянии был двинуться и должен был переносить это мучение, пока не подоспели его товарищи, заколовшие каннибала»[54].

Обе стороны объявили о своей победе. У русских были убиты и ранены 19,5 тысячи человек, взяты в плен 3 тысячи человек и 85 орудий. Потери пруссаков составили: убитыми и ранеными – около 10 тысяч человек, взяты в плен 1,5 тысячи человек и 26 орудий.

После Цорндорфа обе стороны… отступили. В сентябре 1758 г. Фермор отошел к Ландсбергу, где русская армия простояла до начала октября, а Фридрих, оставив против русских корпус Дона, ушел в Силезию. Там 14 октября 1758 г. он потерпел поражение от австрийского фельдмаршала Дауна. Прусские потери убитыми, ранеными и пленными составили свыше 9 тысяч человек, также пруссаки потеряли 101 орудие. Австрийские потери оказались существенно меньше – 6 тысяч человек.

Тут следует рассказать о русском секретном оружии – шуваловских гаубицах, которые первый и последний раз были использованы в Семилетней войне.

Еще в 1753 г. граф Шувалов предложил проект так называемой секретной гаубицы. Ее секрет заключался в наличии эллипсовидного, расширяющегося к дулу канала. Это было сделано для лучшего разлета картечных пуль. Такой принцип уже использовался в морских мушкетонах, но там ствол имел круглое сечение, а шуваловские гаубицы должны были обеспечить широкий разлет пуль по фронту, отсюда и овал. Помимо картечи, такая гаубица могла стрелять и специальными овальными ядрами и бомбами по типу мячей для игры в регби. Увы, меткость стрельбы снизилась, а стоимость овальных снарядов была в 2–3 раза выше обычных.

За раскрытие секрета гаубиц была положена смертная казнь. После стрельбы на дульную часть гаубицы надевали специальные чехлы.

Фридрих Великий не был лишен юмора, и, захватив в битве при Цорндорфе 20 «секретных» гаубиц, он выставил их на улицах Берлина с табличками: «Большой секрет русских». В России же «секретные» гаубицы продержались на вооружении до смерти графа Шувалова в 1762 г. исключительно из-за его больного самолюбия.

Кампанию 1759 года русская армия начала лишь в конце мая, выступив от Бромберга на Познань, и, двигаясь медленно, прибыла туда лишь в 20-х числах июня. Здесь был получен рескрипт Конференции, назначавший главнокомандующим графа Петра Семеновича Салтыкова. Инструкцией, присланной из Петербурга, Салтыкову предписывалось соединиться с австрийцами в пункте, где австрийцы укажут: «…буде Даун не согласится у Каролата, то у Кроссена». Затем Салтыкову приказывалось, «не подчиняясь Дауну, слушать его советы» (!), но не жертвовать армией ради австрийских интересов, а также не вступать в бой с превосходящими силами.

Блестящий образец мышления придворной камарильи!

Главные силы русских должны были переправиться через Одер и соединиться с австрийскими войсками Дауна. Русские войска обошли прусскую армию, укрепившуюся у Цюллихау, и продолжали движение. 11 июля они подошли к Пальцигу. В это время русская армия насчитывала 40,5 тысячи человек.

Прусские войска (27 380 человек) под командованием Веделя также подошли к Пальцигу и 12 июля атаковали русскую армию. Две фронтальные атаки пруссаков были отбиты. Неудачно для противника закончился и фланговый обход. Русская кавалерия контратаковала противника и обратила его в бегство. Пруссаки потеряли убитыми 42 200 человек, пленными 605 человек и 14 орудий. Потери русских составили 911 человек убитыми и 3644 ранеными.

Прибыв в Кроссен, Салтыков узнал, что на соединение с русскими войсками идет не армия Дауна, а только 20-тысячный корпус Лаудона. Салтыков приказал последнему продвигаться к Франкфурту (который был занят 20 июля) и там присоединиться к русским войскам. Лаудон прибыл во Франкфурт 21 июля. Союзная армия насчитывала теперь около 58 тысяч человек при 269 орудиях. Русский главнокомандующий поставил перед войсками задачу: овладеть Берлином и оттуда продиктовать противнику условия мира.

Салтыков решил направить к Берлину передовой отряд Румянцева, а вслед за ним двинуть главные силы. Однако Даун предложил сначала отойти к нему на соединение, а после этого обещал перейти в наступление. Салтыков согласился с этим предложением, отменил поход Румянцева на Берлин и приказал войскам подготовиться к отходу на Кроссен, но в ночь на 30 июля разведка сообщила о появлении прусских войск на правом берегу Одера. Обстоятельства сложились так, что Салтыков был вынужден принять бой у Франкфурта. Для этого он выбрал позицию на высотах между Франкфуртом и Кунерсдорфом. Расположив свои войска фронтом на север, Салтыков приказал построить укрепления позади фронта своих войск.

Фридрих располагал армией в 48 тысяч человек при 240 орудиях, однако не решился атаковать русскую армию с фронта и повел свои войска в обход. В ночь на 31 июля пруссаки переправились через Одер ниже Франкфурта и направились к Герицу.

Убедившись в намерениях Фридриха обойти русские позиции с востока, Салтыков повернул фронт на 180 градусов и стал готовиться к бою фронтом на юго-восток.

Расположение русских войск на Кунерсдорфской позиции было следующим: на правом фланге, на горе Юденберг (Жидовская гора), сосредоточились войска Фермора, в центре, на горе Большой Шпиц, – части Румянцева (17 полков), а на левом фланге, на горе Мюльберг, – 5 полков Обсервационного корпуса Голицына. Австрийские войска располагались за правым флангом и центром русской армии, составляя общий резерв.

1 августа прусская армия, построившись в две линии, начала движение на левый фланг русских войск. На левом фланге двигалась конница под командованием Зейдлица. Пруссаков поддерживала артиллерийская батарея, установленная на Третинских высотах и на горе Малый Шпиц.

Чтобы затруднить действия противника, Салтыков приказал уничтожить мост между озерами у Кунерсдорфа и зажечь деревню Кунерсдорф. Таким образом, он рассчитывал заставить пруссаков развернуть свои части и затем измотать их на Мюльберге.