-Новиков у телефона.

-Здравствуйте товарищ Новиков. У аппарата Сталин. - Мог бы и не представляться! Этот голос, с чуть заметным кавказским акцентом, с другим не спутаешь. - Мне доложили о Ваших действиях. Вы отдаете себе отчет, что Вы натворили?

-Да, товарищ Сталин, отдаю. И готов отвечать по всей строгости закона.

-Что Вы готовы отвечать, это правильно. Но, Вы действительно можете представить доказательства того, о чем сообщили товарищу Фрунзе? Не просто показания задержанных Вами граждан, а доказательства?

-Да, товарищ Сталин. И документы, и вещественные доказательства, и показания свидетелей.

-Это хорошо. - Небольшая пауза и слышно как на том конце провода Сталин чиркает спичкой. - Но я очень хочу сейчас получить ответ на один вопрос. Почему Вы действовали сами, а не сообщили о своих подозрениях в Москву? Вы не доверяете нашим руководителям? Или решили подменить собой советскую власть?

-Товарищ Сталин, времени сообщать, и согласовывать действия не было. Меня, других командиров боевых частей и военных училищ, а также преданных советской власти сотрудников областного и городского исполнительных комитетов должны были этой ночью арестовать. Со мной этого не получилось. А остальных товарищей пришлось освобождать из внутренней тюрьмы управления госбезопасности. Причем постановления на мой арест и на арест начальника Энгельского танкового училища не были подписаны начальником бронетанкового управления. Мне пришлось спасать людей.

-Хорошо, товарищ Новиков. Пока я удовлетворен Вашим ответом. Прошу Вас оказать максимальное содействие вылетевшим к Вам товарищам. А чтобы Вам спокойнее работалось, и Вы не совершили очередной авантюры, хочу Вам сообщить, что Вы немного опередили события. До свидания, товарищ Новиков.

-До свидания, товарищ Сталин.

Новиков положил трубку на аппарат осторожно, как будто она была стеклянная и могла разбиться от любого неосторожного движения. Это была редчайшая удача. И упускать её он был не намерен. Собственно, основу под это дело он заложил ещё ночью, когда в экстренном порядке выдергивал из квартир представителей рабочих комитетов и членов исполкома, о которых точно было известно - это свои. Они и сейчас все были рядом, в зале собраний областного совета. Вот теперь пора и речь толкать. И не просто речь, а сказать так, чтобы проняло их до самых печенок-селезенок.

Он вышел на сцену стремительно и целеустремленно, постаравшись придать себе самый официальный вид. Полевая форма, три ордена на груди, запыленные сапоги. Взгляд в зал, острый, пронзительный. И минутная пауза. Только слышно как слегка поскрипывают сапоги. 'Все, хватит театра. Впечатление произвел. Теперь пора и о деле поговорить'.

-Товарищи! Я сейчас говорил по телефону с товарищем Сталиным! Наши действия по подавлению контрреволюции, признаны правильными и своевременными!

Зал взорвался аплодисментами. Словно сняли с людей неимоверную тяжесть. Но Новиков добивался не этого. Он хотел, чтобы они почувствовали и поняли - никто, кроме них, не спасет страну и народ. Нельзя перекладывать всё на плечи власти! Власть бывает разная. Власть может ошибаться. Её представители могут быть преступниками. А Россия, Родина, она одна и она нуждается в них. Ведь они и есть самая высокая власть в стране. Её народ.

- А чему вы радуетесь?! Вы, которые позволили всему этому твориться у вас под боком. Тому, что за вас всё решил мудрый товарищ Сталин?! А вы на что?! Вы, которых люди выбрали для того, чтобы вы защищали их и советскую власть. Вы и есть - советская власть! Так как же вы позволили всему этому твориться?! Почему молчали?! Почему позволили кучке отщепенцев уничтожать то, что с таким трудом и такой кровью было завоевано?! Почему вас всех пришлось собирать нам, военным, а не вы призвали нас на защиту Родины?

Новиков чуть не сорвал глосс. Устал так, что его уже качало. Но своего добился: выходившие из зала люди, пусть не все, но большинство, теперь уже были другими. И того что творилось, уже не допустят. Для них - это урок. Урок на всю жизнь. Да и для него тоже. Ведь все эти упреки он, в первую очередь, относил к себе и к тем, кто позволил развалить СССР. Кто ждал команды и приказа. Кто не решился на самое главное в своей жизни и в жизни страны действие - отстоять Родину от воров и предателей. Свернуть им шей и отрубить жадные загребущие руки.

Родин

Научно испытательный институт ВВС РККА. Аэродром Чкаловский. Место, где получают путевку в небо все создаваемые в СССР самолеты. Сюда, на свой именной аэродром Родина привез ни кто-нибудь, а сам Чкалов, на своем личном самолете. Ну, вот возникла такая причуда у товарища Сталина - подарить своему любимцу личный самолет. Обычный поликарповский У-2, но в штучном исполнении. С Ходынского аэродрома до Чкаловского, даже с учетом стокилометровой скорости У-2, всего ничего. Приятная прогулка. А заодно и способ немного освежиться.

Все же на вчерашнем банкете Сергей оторвался по полной. Даже сам не ожидал, что вручение Золотой звезды, и все с этим связанное, на него так подействует. И это на него-то, циника и прагматика, бабника и пофигиста? А уж про ребят из экипажа и говорить нечего. У тех вообще были слезы в глазах и чуть ли не наяву вырастали за спиной крылья. Хотя, собственно, чему удивляться? Другая цена награды. Это не просто побрякушка, которую многие даже стыдятся носить, это признание твоих заслуг перед народом. Твоим народом! И это ощущалось во всем. Начиная с момента посадки на поле нового московского аэродрома Внуково, когда их у трапа встречали толпы пионеров и молодежи. И ведь встречали не потому, что их туда пригнали, а потому, что действительно были рады и горды увидеть героев Страны Советов. А сами герои смущенно и растерянно улыбались и чуть ли не прятались друг за друга. Ведь о награждении они сами узнали, уже вылетев из Свердловска, из правительственной телеграммы. А до этого, ни сном, ни духом!

Ну, а потом все было как на старых (для него, конечно) кинохрониках. Правда, только сначала.

Открытые машины. Отдающие честь постовые. Улицы и проспекты столицы. Стоп! А это что за проспект?! Раньше Родин неплохо знал Москву, приходилось бывать часто и подолгу, но этого места он не узнавал. Наклонился к сидящему рядом какому-то товарищу из правительства.

-Извините, товарищ. А что это за улица?

-Проспект имени Ленина! Нравиться? То ли еще будет, когда реконструкцию закончим!

Было и видно и слышно, что товарища буквально распирает от гордости. А почему бы и нет, если действительно есть чем гордиться? Проспект имени Ленина поражал даже привыкшего к облику современных ему городов Родина. Прямой как стрела, разделенный газоном и посадками на два встречных шестирядных потока, он шел 'от самых от окраин' до Большого Каменного моста, рассекая все Замоскворечье. И на всем его протяжении, справа и слева, сплошные строительные леса. План реконструкции и развития Москвы в действии. Про сам план Родин слышал. И в газетах много писали, и по радио постоянно об этом говорили, и на всевозможных собраниях и конференциях его упоминали. Вот только все это как-то пролетело мимо его внимания. Старая привычка фильтровать официальную информации и пропускать её мимо сознания, на сей раз сыграла с ним злую шутку - он пропустил что-то действительно важное. Ведь ничего подобного по масштабам, в их 'старой' истории не было!

А товарищ из правительства все говорил и говорил. И какие силы и средства были задействованы, и как план выполняли строго на сто процентов, и многое другое. Но одна фраза буквально подбросила Родина.

-К участию в проектировании были, на конкурсной основе, привлечены сотни архитекторов. Не только из Союза, но и из заграницы. Так, например, в конкурсе на создание комплекса Наркомата обороны победил проект немецких архитекторов Гитлера и Шпеера.