-- Все, сказалъ Готтгольдъ,-- все, отъ слова до слова.

-- Все, отъ слова до слова! повторилъ Генрихъ, словно онъ все еще не пришолъ въ себя.-- Зачѣмъ ему было лгать? я бы и безъ того послушался, еслибъ это было нужно для него. Вѣдь я для него же все сдѣлалъ; вѣдь еслибъ мнѣ были дороги деньги -- они были у меня въ рукахъ и я могъ бы дѣлать съ ними что угодно, а я отдалъ ихъ ему. Ни одного талера не утаилъ! весь пакетъ, какъ взялъ его у кассира изъ кармана, такъ и отдалъ.

-- Ты сдѣлалъ это для него, сказалъ Готтгольдъ;-- онъ самъ приказалъ тебѣ?

-- Приказалъ? возразилъ Генрихъ,-- такія вещи не приказываются! я сдѣлалъ это, потому... потому... я не знаю почему... Но онъ катался, сидя у меня на спинѣ, пока ему не подарили его пони, а потомъ вѣдь это я училъ его ѣздить верхомъ... Все-то у него отъ меня, все! и если гнѣдой выиграетъ и доставитъ ему добрый кушъ денегъ -- кому будетъ онъ обязанъ этимъ, какъ не Генриху Шеелю?

Разговаривая такимъ образомъ, они шли черезъ дюны, Готтольдъ и Генрихъ впереди, а Іохенъ вслѣдъ за ними, но такъ что, въ случаѣ нужды, ему стоило сдѣлать два скачка и онъ былъ бы подлѣ нихъ. Стало очень темно, такъ темно, что они съ трудомъ могли отличить дикихъ кроликовъ, шмыгавшихъ у нихъ подъ ногами въ дикомъ овсѣ, а большая несшаяся имъ навстрѣчу сова съ испугомъ бросилась въ сторону, когда, послѣ небольшой паузы, Генрихъ съ страшнымъ ругательствомъ продолжалъ:

-- Я сдѣлалъ это, потому-что зналъ, какъ ему было круто. Пять тысячь онъ долженъ былъ заплатить господину Редебасу въ полдень, а еслибъ онъ не заплатилъ ихъ, его могли не пустить на скачки. Это я зналъ -- вѣдь я тамъ бывалъ не разъ и знаю не хуже любаго господина -- и я зналъ также, что это будетъ ему на руку, да еще какъ! хоть онъ и не говорилъ этого, да сколько мнѣ помнится -- сперва даже и не помышлялъ о тѣхъ деньгахъ, что лежали въ карманѣ у господина кассира. Но я весь день думалъ объ этомъ и высмотрѣлъ себѣ мѣстечко, еще когда мы ѣхали въ Долланъ. Оно давнымъ уже давно висѣло надъ болотомъ и его порядочно-таки размыло дождемъ, вотъ я и сказалъ самому себѣ: если они поѣдутъ назадъ сегодня вечеромъ и сдѣлать такъ, чтобъ экипажъ поднялся вгору здѣсь, то этотъ выступъ не выдержитъ и все полетитъ къ чорту; опять же это такое несчастіе, которое, въ такую бурную ночь какъ нынѣшняя, можетъ случиться съ самымъ лучшимъ кучеромъ.

-- Вотъ развѣ только, что вмѣстѣ съ другими могъ по- летѣть и ты! сказалъ Готтгольдъ.

-- Это какъ? еслибъ я не успѣлъ сойти во время съ козелъ? Э, господинъ! это такъ же легко сдѣлать, какъ и соскочить съ лошади, когда она понесетъ; стоитъ только замѣтить, что онъ сбирается упасть. Я спустился во время, а тамъ и пошло писать: все рухнуло, все покатилось внизъ, такой-то пошелъ кругомъ громъ и трескъ, а потомъ все стихло; сорвался еще, правда, обломокъ-другой и покатился туда же, да развѣ еще тамъ надъ болотомъ гудѣла и выла буря,-- но вѣдь мнѣ-то это вовсе не въ диковинку. Все было тихо.

Я стоялъ на верху и спрашивалъ себя, какъ далеко эти господа могли скатиться. Если рухляковая масса не разсыпалась и достигши до болота, то при ея силѣ и тяжести она Богъ вѣсть какъ глубоко опустилась; но вѣдь шумъ-то какъ будто бы еще и теперь раздавался у меня въ ушахъ, должно быть рухлякъ разсыпался дорогою и въ такомъ случаѣ все могло лежать на обрывѣ. Надобно же мнѣ было наконецъ узнать, что изъ этого вышло; вотъ я поползъ внизъ.

Не легкое это было дѣло; въ темнотѣ я не могъ разглядѣть подходящихъ мѣстъ и чуть было не свалился самъ; наконецъ я спустился внизъ.

-- Ну?

-- Ну, тутъ я принялся бродить ощупью; мѣсяцъ чуточку выглянулъ -- и я скоро нашелъ экипажъ или то, что осталось еще отъ экипажа; весь онъ какъ есть разлетѣлся въ дребезги. Тутъ же лежала и одна изъ лошадей, она сломала себѣ шею и была совершенно мертва. Какъ разъ подлѣ нея лежалъ господинъ асессоръ; онъ, однакоже, еще дышалъ, а когда я переворотилъ его на спину, онъ застоналъ и потомъ раза два вздрогнулъ. Умретъ-то онъ, подумалъ я, и безъ меня, но деньги-то я у него изъ кармана вынулъ и застегнулъ опять сюртукъ, такъ чтобъ было похоже на то, что онъ какъ упалъ, такъ и остался въ томъ же самомъ видѣ.

-- А меня ты не искалъ?

-- Искалъ, да ужь не нашелъ; онъ говорилъ мнѣ послѣ, что вы остались на половинѣ дороги. Притомъ мнѣ надоѣло толочься въ потемкахъ тамъ на болотѣ, да и въ тростникѣ шумѣло; а потомъ другая кляча, что вырвалась съ половиною дышла и побѣжала по болоту -- она, глупая, принялась ржать... Жалость беретъ, когда этакъ какое нибудь животное, почуявъ, что ему приходитъ конецъ, ржетъ въ смертной тоскѣ! вотъ я и навострилъ лыжи и выбрался по добру по здорову на сушу.

-- А тѣмъ временемъ туда подоспѣлъ и господинъ Брандовъ?

-- Откуда вы это знаете? спросилъ съ удивленіемъ Генрихъ.

-- Это мое собственное предположеніе.

-- Нѣтъ, его еще тамъ не было, но онъ скоро пріѣхалъ -- и я такъ и обмеръ, какъ увидалъ, что онъ на гнѣдомъ,-- да и чего ему тутъ было нужно? Я и ему это говорилъ, и чтобъ онъ сейчасъ же изволилъ вернуться назадъ; но онъ стоялъ на своемъ: "всѣ, говоритъ, видѣли, что я уѣхалъ; что я скажу насчетъ того, гдѣ я былъ, когда все это выйдетъ наружу?" Я хотѣлъ было передать ему пакетъ, но онъ вышибъ его у меня изъ рукъ; такъ онъ и лежалъ между нами -- и я сказалъ ему, что пусть же, когда такъ, онъ тутъ и остается. "Но мнѣ пожалуй", отвѣчалъ онъ, "я хлопоталъ не изъ-за денегъ". Тутъ онъ спросилъ меня, что съ вами сталось. Я коротко отвѣчалъ ему, потому-что меня брало зло. Онъ прогонялъ было меня назадъ и... и... "дѣлайте это одни, баринъ," сказалъ я, а я не хочу больше мѣшаться въ это дѣло. Онъ принялся улещать меня, но я отказался, чисто со злости. А потомъ онъ опять сталъ трусить: что-то онъ скажетъ насчетъ того, гдѣ онъ былъ все это время? пока наконецъ я сказалъ ему: "да вѣдь подъ вами гнѣдой, отчего-же бы и вамъ, баринъ, не проѣхать по болоту? стоитъ только вамъ сдѣлать это, и вы пріѣдете въ Нейенгофъ такъ же скоро, какъ еслибъ вы отправились изъ Доллана тотчасъ же послѣ вашихъ послѣднихъ гостей, разумѣется по настоящей дорогѣ." Это смекалъ и онъ, да духу-то у него не хватало,-- хотя у него и довольно смѣлости для подобныхъ вещей, да къ тому же еще я самъ, съ недѣлю тому назадъ, проѣхалъ у него на глазахъ по болоту. Вотъ я и сказалъ ему: "въ такомъ случаѣ дѣлайте, что хотите; но мнѣ надобно идти и вызвать Пребровыхъ, иначе меня во всемъ обвинятъ." Тутъ онъ наконецъ поѣхалъ; любо было и смотрѣть-то какъ онъ ѣхалъ -- я могъ хорошо видѣть, потому-что мѣсяцъ совсѣмъ вышелъ,-- вода такъ и брызгала изъ-подъ копытъ!-- да, весело было и смотрѣть-то какъ онъ ѣхалъ!

Генрихъ сдѣлалъ нѣсколько шаговъ молча; вдругъ онъ остановился.

-- А все-таки стыдно и грѣшно ему поступать такъ со мною! Пусть Богъ накажетъ меня, если я не отплачу ему! Онъ обѣщалъ мнѣ десять процентовъ со всего, что выиграетъ ему гнѣдой, и у него уже записано въ счетной книгѣ десять тысячь; легко можетъ статься что онъ выиграетъ еще столько же. А онъ знаетъ, что я готовъ отдать руку, чтобы только посмотрѣть, какъ будетъ отличаться на скачкахъ гнѣдой и какъ они будутъ показывать на меня и говорить: "это Генрихъ Шеель выдрессировалъ его, онъ смыслитъ въ этомъ больше чѣмъ всѣ англичане." Господи, Господи! и мнѣ простить ему, что онъ держитъ меня тутъ, въ этой лачугѣ у Ранковъ вотъ уже восемь дней? а когда я пріѣхалъ въ Горицъ ночью, чтобы сѣсть на яхту, которая отправлялась въ Мекленбургъ, и долженъ былъ, по уговору, встрѣтиться съ нимъ въ горицкой еловой рощицѣ,-- онъ и не заглянулъ туда. Зачѣмъ? вѣдь съ деньгами ли, безъ денегъ ли, а все же я, думалъ онъ, долженъ былъ уѣхать на другой день; но я ему отплачу, клянусь Богомъ, отплачу!

-- Это обойдется тебѣ по крайней мѣрѣ такъ-же дорого, какъ и ему, возразилъ Готтгольдъ.-- или ужь не воображаешь ли ты, что судъ оправдаетъ тебя потому, что ты все это дѣлалъ для твоего господина?

-- Судъ! Неужели же вы отдадите меня подъ судъ? воскликнулъ Генрихъ.