-- Ну нѣтъ баринъ, это вовсе еще не такъ худо, сказалъ Мэллеръ.-- У насъ и безъ того ужь нѣтъ мѣста въ житницѣ; мы сложимъ тутъ скирдъ и все пойдетъ какъ нельзя лучше.
-- Разумѣется, ты всегда все знаешь лучше меня!
-- Я хотѣлъ было класть его передъ житницей, но Генрихъ Шеель не хотѣлъ объ этомъ и слышать и сказалъ, что вы сами...
-- Такъ, опять я!.. какихъ бы тамъ глупостей ни натворили, а виноватъ я, скоты вы этакіе!
Готтгольду не въ первый разъ приходилось слышать, какъ Карлъ Брандовъ бранится съ своими рабочими, но никогда еще поводъ къ брани не былъ такъ ничтоженъ, а вина не лежала такъ очевидно на его сторонѣ. Готтгольдъ самъ слышалъ, что, выѣзжая сегодня утромъ, онъ наказывалъ Генриху Шеелю, чтобы начинали возить со стороны лѣса. Не пьянъ ли онъ? Или ужь не видѣлъ ли онъ больше, чѣмъ хотѣлъ показать? Не вздумалъ ли онъ вымѣщать свой ревнивый гнѣвъ на невинныхъ людяхъ? Или, можетъ быть, это только прологъ, репетиція предстоящаго впереди объясненія, помощію которой онъ пытается усвоить себѣ тонъ обиженнаго и оскорбленнаго?
Готтгольда пугало не это объясненіе, а мысль, что оно можетъ произойти въ присутствіи Цециліи. Ему хотѣлось, чтобы любимая женщина была теперь далеко, и вмѣстѣ съ тѣмъ онъ чувствовалъ, необходимость напередъ услышать отъ нея хоть одно слово, что все это не пустой сонъ а дѣйствительность,-- что въ этотъ поцѣлуѣ, который еще горитъ на его губахъ, она отдала себя ему,-- что онъ имѣетъ право дѣйствовать и рѣшать за нее.
Но желаніе вызвать Брандова на объясненіе дѣлало его робкимъ и неловкимъ. Если она сама, подъ вліяніемъ тѣхъ же причинъ, будетъ избѣгать его,-- ему не удастся исполнить своего намѣренія. Брандовъ шелъ между ними, онъ долженъ былъ самъ разсказать свое приключеніе; Брандовъ бранилъ кузена Бослафа, стараго чорта, отъ котораго и въ водѣ-то не спрячешься: нѣтъ никакого сомнѣнія, что и всю эту сцену-то, вмѣстѣ съ бурей и со всѣмъ прочимъ, онъ самъ же и устроилъ, чтобы ему было что спасать. При другихъ обстоятельствахъ Готтгольдъ не оставилъ бы безъ возраженія подобныхъ насмѣшекъ Брандова, сопровождаемыхъ къ тому же презрительнымъ смѣхомъ; но теперь Брандовъ могъ говорить все, что ему угодно и какъ угодно. Тутъ Брандовъ ударилъ его по плечу и воскликнулъ: "ужь ты не сердись, Готтгольдъ, а только терпѣть не могу стараго проныру и имѣю на то свои причины. Или ты господинъ въ своемъ домѣ, или нѣтъ. Дѣлить свою власть съ человѣкомъ, который всюду суетъ свой носъ и конечно всегда все знаетъ лучше тебя,-- это нейдетъ, для меня покрайней мѣрѣ нейдетъ. Какъ это мы въ школѣ учили? "одинъ будь властелиномъ"! Ты пожалуй помнишь еще греческій текстъ; я же, грѣшный человѣкъ, радъ, что хоть по нѣмецки-то это запомнилъ.
Они подошли къ дому. Готтгольдъ никакъ не могъ отдѣлаться отъ Брандова; онъ держалъ его въ дверяхъ, разсуждая о какомъ-то сельско-хозяйственномъ предметѣ. Цецилія, между тѣмъ, вошла въ домъ. Подошелъ Генрихъ Шеель съ жалобой на управляющаго, что тотъ опять велѣлъ сегодня запречь каретную лошадь въ рабочую повозку; Брандовъ взбѣсился. Готтгольдъ пробормоталъ, что ему надо переодѣться, и проскользнулъ въ домъ. Но въ общей комнатѣ онъ нашелъ только хорошенькую Рику; она накрывала ужинать, и какъ ему показалось, насмѣшливо поглядывала на него, въ то время какъ онъ перелистовывалъ газеты, лежавшія на столѣ, передъ диваномъ. Дѣвушка вышла, но тотчасъ же опять вернулась какъ будто бы убирать въ шкафу; ей очевидно хотѣлось остаться въ комнатѣ. Наконецъ Готтгольдъ въ самомъ дѣлѣ пошелъ къ себѣ комнату, чтобы перемѣнить платье, только коекакъ просохшее въ приморскомъ домѣ. Но его дрожавшія руки почти отказывались служить ему. Была ли то лихорадочная дрожь нетерпѣнія передъ рѣшительнымъ шагомъ, или онъ въ самомъ дѣлѣ болѣнъ отъ непомѣрнаго напряженія силъ во время бури? "Только бы не заболѣть теперь", бормоталъ онъ: "только бы не теперь, когда я не принадлежу больше себѣ, когда вся моя жизнь, каждое дыхапіе, каждая капля крови принадлежитъ ей"!
Тутъ до него долетѣлъ снизу голосъ Брандова, онъ съ сердцемъ громко кричалъ на кого-то. Не на Цецилію ли? можетъ быть гнѣвъ, съ трудомъ сдерживаемый до сихъ поръ, разразился? Неужели эта драма разыграется передъ людьми?
Въ одно мгновеніе Готтгольдъ выбѣжалъ изъ своей комнаты и спустился по длинной темной лѣстницѣ внизъ. Но къ счастью, страхъ его оказался неосновательнымъ. Цецилія прислала сказать, что она очень устала и не выйдетъ къ ужину. Брандовъ сердился зачѣмъ въ такомъ случаѣ не накрыли столъ въ его комнатѣ, гдѣ ему никто не мѣшаетъ и онъ никого не безпокоитъ. Неужели Рика никогда не поумнѣетъ? Рика нагло отвѣчала, что умнѣть надобно не ей, а другимъ, и какъ тутъ прикажете знать что дѣлать, когда сейчасъ приказываютъ дѣлать одно, а черезъ минуту другое. Брандовъ велѣлъ ей замолчать. Дѣвушка презрительно засмѣялась: разумѣется, всего спокойнѣе зажать людямъ ротъ; да вѣдь и это не на долго.
И стоитъ только ей захотѣть говорить, такъ ужь она заговоритъ, и тогда другимъ придется худо.
-- Уберешься ли ты вонъ?! неистово закричалъ Брандовъ.
Дѣвушка отвѣчала но это еще болѣе дерзкимъ смѣхомъ и пошла къ двери, которую съ шумомъ захлопнула за собой.
-- Вотъ что выходитъ, когда бываешь съ ними слишкомъ добръ! вскричалъ Брандовъ, залпомъ выпивая стаканъ вина, который онъ нашелъ себѣ твердой рукой.
Онъ при этомъ украдкой взглянулъ на Готтгольда, смотрѣвшаго ему въ лицо. Что бы значила эта сцена? Что такое могла бы сказать эта дѣвушка, еслибы захотѣла? Не имѣла ли она на своего господина правъ, которыхъ тотъ не могъ не признавать? Не попалось ли ему тутъ въ руки неожиданное оружіе, которое можетъ быть ему полезнымъ въ настоящее время? Конечно это неблагородное оружіе; но можетъ быть оно не слишкомъ неблагородно въ борьбѣ съ этимъ человѣкомъ, который, будучи мужемъ такой женщины, не пренебрегъ и прислужницей?
Тѣмъ не менѣе, Готтгольдъ далъ себѣ слово не начинать самому битвы; онъ хотѣлъ сколько возможно отдалить ее до тѣхъ поръ, пока не уговорится съ Цециліей о томъ какъ поступать дальше. И это повидимому было возможно; къ тому же Готтгольдъ скоро сталъ даже сомнѣваться, чтобъ у Брандова могло быть что нибудь кромѣ одного темнаго подозрѣнія, котораго онъ не могъ или не смѣлъ высказать. Можетъ быть онъ теперь пилъ для храбрости, наливая себѣ стаканъ за стаканомъ и принося изъ сосѣдней съ его спальней комнаты бутылку за бутылкой; можетъ быть онъ хотѣлъ дать хоть какой нибудь исходъ своей безсильной злобѣ, накинувшись теперь на кузена Бослафа, стараго проныру, который своимъ вѣчнымъ вмѣшательствомъ отравлялъ ему всю жизнь, пока наконецъ онъ совсѣмъ не отказалъ ему отъ дому,-- а потомъ опять принявшись говорить о своихъ жалкихъ, какъ онъ выразился обстоятельствахъ, въ которыхъ впрочемъ онъ гораздо меньше виноватъ, чѣмъ другіе люди.
-- Правда, вскликнулъ онъ,-- въ своихъ путешествіяхъ я истратилъ больше, чѣмъ какой нибудь портной или сапожникъ, да и послѣ этого я точно такъ же былъ не въ состояніи отказаться отъ привычекъ порядочнаго человѣка; но главная причина моего сквернаго положенія -- это все-таки моя женитьба. Пожалуйста не смотри на меня такими удивленными глазами,-- я очень хорошо понимаю, что тебѣ иначе нельзя; какъ старый партизанъ Венгофовъ ты можешь возражать мнѣ что тебѣ угодно -- это тебѣ, милый другъ, ничуть не поможетъ! знаю я отличнѣйшимъ образомъ, какъ было все дѣло! Я ничего не говорю о благородномъ Куртѣ -- два - три университетскихъ долга, что я долженъ былъ заплатить за него, въ сущности бездѣлица; но старичина, замѣчу мимоходомъ, вовсе не былъ такъ старъ еще, чортъ возьми, чтобъ не находить удовольствія въ хорошихъ вещахъ этого міра,-- старичина былъ бѣдовый тестюшка. Я не говорю о томъ, что я сдѣлалъ на свой счетъ приданое -- Богъ мой, въ такое время рады снять съ неба звѣзды, чтобы рарядитьвънихъ возлюбленную!-- мнѣ право не жаль было денегъ на нѣсколько блестящихъ бездѣлушекъ и тому подобную дрянь, еслибы этимъ все и кончилось, Но вышло-то не такъ. Въ два года, которые еще послѣ этого прожилъ мой милый тестюшка, я передавалъ ему до десяти тысячъ талеровъ наличными деньгами, да покрайней мѣрѣ столько же уплатилъ за него, послѣ его смерти, долгу. Это, mon cher, порядочный кушъ, особенно для того, у кого у самого нѣтъ ничего лишняго; такъ вотъ мой прекрасный Далицъ и пошелъ къ чорту, и я еще былъ радъ-радёхонекъ, что могъ пристроиться хоть здѣсь, въ Долланѣ; а въ одинъ прекрасный день и Долланъ пойдетъ туда же. Ныпче безъ своего собственнаго состоянія не удержишь самой лучшей аренды, а достопочтенные господа С. Юргенскаго попечительнаго совѣта ставятъ мнѣ такія же закрючки, какъ и моему покойному тестю, а вѣдь и онъ-то не могъ справиться съ нимъ. Но къ чему это говорю я подобные пустяки такому благоразумному господину, какъ ты! Все равно, помочь мнѣ ты не можешь; да еслибы даже ты и могъ помочь, такъ не у добрыхъ друзей слѣдуетъ намъ искать себѣ помощи, а скорѣе у добрыхъ враговъ.
