То, что он вытворял со мной вчера, не имело никакого отношения к истинным чувствам – зов плоти привязал меня вчера к Старшему еще крепче, словно это было возможно. И я ничего не могу с этим поделать. Но как бы ни кипела его страсть, он ни разу не целовал меня…
Угрожающий хрип зародился в груди бенгала, его уши чуть отошли назад. Я ожидал удара, но не того, что он вдруг атакует – схватит меня за грудки и сомнет губы грубым поцелуем.
Я не мог отпрянуть, не мог оттолкнуть. Ракеш жестко вылизывал мой рот, не стесняясь, проникая внутрь и заставляя задыхаться, когда чужой язык нагло толкался в узкое горло. Я был готов задохнуться, царапался, когда он неожиданно отпустил и резко схватившись за руль, надавил на педаль, залихватски выруливая из тесного пространства.
– Можешь забыть о нем. Больше он этого никогда не сделает, – низко и разозлено прохрипел бенгал и мы понеслись по пустым дорогам.
========== Глава 42 Глупый ==========
Тагир:
Смущенный, сбитый с толку первым поцелуем с любимым… таким же грубым, как и его слова и поступки, я не выдержал и заплакал, не обращая внимание на бешеную скорость и мелькающие за окном заснеженные пейзажи, растекавшиеся белой пустыней на долгие мили вокруг.
Я ничего не понимал. Вообще ничего.
Еще вчера, несмотря на то, что я и надеяться не мог на близость с Ракешем, моя жизнь была простой и понятной. Я — младший в клане, имеющий определенный круг обязанностей и знающий, на каком месте должен сидеть. Даже если иногда, заигравшись в собственные фантазии, я терялся на улочках пустых и глупых надежд, находясь не только на самой последней ступени иерархии, но и внешне представляя из себя довольно невзрачное и даже отталкивающее зрелище,
А уже сегодня я получил статус партнера бенгала… и что с этим делать, не имел ни малейшего понятия.
Все случилось не просто неожиданно. Жизнь словно бы понеслась со сверхзвуковой скоростью, наверстывая пустые годы монотонного существования приютского кота.
Мой первый раз был отвратителен и я сделаю все, чтобы больше не вспоминать этот ужасный вечер. Ракеш поставил мне метку, не спросив меня о моих желаниях. Пусть я и бесправное существо в отношении Старшего клана, но все же это всегда обговаривали — рассчитывать на другую близость, имея метку было глупо и даже опасно. Кот или кошка, помеченные другим, могли быть осуждены, а порой и казнены за измену.
Ведь к вопросам собственности в нашем обществе существует вполне определенное отношение — к нарушившим закон снисхождение невозможно.
Посему забота Ракеша после его же тошнотворного поступка находила вполне простое объяснение — он раскаивался за грубость. Его, скорее всего, мучила совесть, даже если он не соврал в главном и его желание близости было искреннем.
Я был и остаюсь никем для него, та призрачная свобода и надежда, что, возможно, и у меня когда-нибудь появится шанс на собственное счастье, растаяла словно снежинка от неожиданного огонька. Теперь я останусь с Ракешем, пока не надоем ему. И когда это случится, когда он откажется от меня, я превращусь в тень, в никому ненужный мусор…
А пока мне предстоит терпеть издевательства Старшего ночами — или рыдать одному в постели, когда Ракеш выберет новую игрушку. При этом будет абсолютно неважно, будет ли все происходить на моих глазах или он станет исчезать по звонку, задерживаться на работе и приносить на своем меху чужой запах…
Меня так сильно трясло, что я не заметил, как машина замедлилась, а после остановилась, свернув к обочине.
— Таг, ну чего ты, — мягко произнес бенгал и потянул меня к себе.
Я всхлипнул — из носа текло, глаза застила пелена, не желающая сползать.
— Ну чего ты ревешь? — спрашивал он, утирая мне слезы и гладя по плечу. — Я снова тебя обидел? Прости, сам не знаю, что на меня нашло. Не собирался я снова вести себя как… Просто…
— Что? — всхлипнул я.
— Твои слова… ты сам виноват, — сердито бросил он.
— Зачем? — сдавлено выдавил я, едва ощущая, как сердце, достигнув предела, вновь избавляется от последних признаков жизни. Божественная, забери меня! — Зачем ты так со мной? Чем я тебя обидел? Я пытался сделать для тебя все что мог, пусть моя помощь и ничего не значит. — Слезы текли потоком, я ничего не видел. — Чем я заслужил твою жестокость? Неужели ты не видел, как я смотрю на тебя? Для чего это метка? Чтобы заставить меня возненавидеть свою жизнь?! Думаешь, приюта с меня недостаточно? Для чего ты спас меня из лап Граса? Чтобы растоптать лично?
— Таг, малыш, — Ракеш был растерян, он не имел ни малейшего понятия, как унять мою истерику. — Успокойся. Ты перенервничал. Ты не в себе. Сейчас мы доедем…
Я тоже не имел понятия, как остановить хлынувшие волной эмоции — оказывается, это я во всем виноват?!
— Ты просто не желаешь меня слушать! Ты всегда берешь, что хочешь, и тебе нет дела до чувств других. Я сказал, что не против метки, — слова мешались с солеными слезами. — Когда я говорил это, я просто имел в виду, что ты мне очень нравишься и…
Пауза повисла между нами мертвым дыханьем.
— …я люблю тебя. — Не имело смысла скрывать очевидное. Пусть все получит свое имя. — И хотел бы быть рядом. Но, Ракеш, ты бенгал, я сфинкс, о чем ты думал, когда оставлял на мне шрамы?! Ты устанешь от меня через месяц, но уже ничего нельзя будет исправить и в приют вернуть меня нельзя. Почему ты не выбрал Сесила? Вы подходите друг другу, вы почти ровня, — на сердце скребли острые лезвия рока. — Пойми, я не знаю, как станут смотреть на тебя и других котов рядом с тобой. Я слабый и знаю, что у меня нет права голоса, но справиться я не смогу. Я — сфинкс! Я всего лишь сфинкс! — Воздуха не хватало. — Сжалься, убей меня сейчас и, клянусь, мои последние слова станут словами благодарности. Ракеш, я не смогу, я не выдержу…
Новые рыдания накрыли с головой, но слез уже не было, лишь сухие болезненные судороги давили измотанную грудь.
Окно опустилось, затем распахнулась дверца и Старший вытащил меня наружу.
— Дыши, — повторял он раз за разом.
Слова птицей бились где-то снаружи, не способные проникнуть в сознание. Пощечина звонко резанула слух, заставив моргать. Ледяной воздух хлынул внутрь.
Я очнулся.
— Дыши, малыш, дыши.
Не знаю, сколько ушло времени на то, чтобы восстановить дыхание, но вот, кажется, я снова обрел способность видеть и воспринимать действительность.
Лапы тряслись, жуткая усталость накатила на плечи.
Ракеш, присевший напротив, заглядывал в мое лицо, пока я приходил в себя. Белая редкая снежинка запуталась в красивой пятнистой шерсти.
— Лучше?
Я кивнул в ответ. Божественная, что же я наговорил…
— Ракеш… — осипшим от крика голосом начал я, не зная заранее, что собираюсь сказать, как оправдаться.
— Постой. Я слушал тебя и, прежде чем ты продолжишь, хочу тоже кое в чем признаться. — Ракеш на секунду отвел взгляд, словно собираясь с мыслями. — Поверишь ты мне или нет, я не думал, что ты так ко мне относишься.
Было сложно верить, но правда отвратительно резко била в перепонки — он что, действительно ничего не замечал?!
