То, что он указал мне мое место, вполне естественно и ожидаемо. Мне просто следует делать то, что положено младшему в клане — заботиться о Старшем и знать свое место. Забывая порой об этом, мне приходилось с горечью признавать ошибку и раз за разом расставаться с уютными заблуждениями, так и норовившими затуманить разум…

Хватит об этом думать, Таг!

Будучи не в силах усидеть на месте, словно подо мной тлели угли, я слетел с кровати, вновь оказываясь у окна.

Несмотря на систему отопления, работавшую на полную мощность, меня пробирал озноб. Положив лапы на заиндевевшее стекло, я приблизил к нему нос, стараясь заглянуть сквозь мрак туда, где тонули полчища тихих хрупких снежинок. Спускаясь с темных небес, они проносились желтыми боками в свете уличных фонарей и снова ныряли в ночь.

Год почти закончился и думать о грустном отчаянно не хотелось. Пусть все плохое останется за спиной… я уже отказался от собственных заблуждений, но отказаться от надежды на лучшее, на небольшой пяточек зеленой травы в собственной жизни, не сумел. Надежда ведь не является моей собственной глупостью? Прошлое уже давно растаяло, несмотря на минусовую температуру за окном, а у будущего всегда есть крохотный шанс прорасти сквозь невзгоды.

— Все будет хорошо, Таги, — тихо подбодрив себя, я вернулся в постель… чтобы еще долго ворочаться, путаясь в одеяле и сомнениях.

Сколько времени мне понадобится, чтобы до конца свыкнуться со своей новой жизнью и местом у ног Старшего?

***

Без пяти шесть я мялся в коридоре, ожидая Старшего. Новая одежда сидела отлично — краснеть за себя не придется. Надеюсь, и Ракешу мой наряд придется по вкусу.

Рядом, прислоненный к стене, стоял рюкзак со сменой одежды и спальными принадлежностями на две ночи. Мы собирались отпраздновать Новый год у Килота — одного из университетских друзей Ракеша, с которыми я уже имел возможность познакомиться.

Из своей спальни показался бенгал. Окинув меня ничего не выражающим взглядом, он забрал с комода ключи от машины и бумажник.

— Готов? — спросил он, надевая туфли.

— Да.

В полном молчании мы покинули квартиру. В молчании сели в автомобиль, пристегнули ремни. Машина радостно рванула по эстакаде из подземного гаража и понеслась по очищенным от снега улочкам прочь из города.

Липкая пауза, повисшая между нами паучьей сетью, не давала лишний раз пошевелиться. К пущей досаде, предоставленный сам себе, под звуки пестрившего поздравлениями радиоэфира, я продолжал себя накручивать.

Я впервые сопровождаю Старшего в качестве супруга. Мы даже не выходили никогда вместе, за исключением нескольких раз, когда на выходных он помогал с покупками и той дурацкой поездки в мэрию. Перспектива совершить ошибку и опозорить Ракеша на глазах у всех страшно пугала. Откуда мне знать, как следует себя вести в этом обществе? Что говорить и что делать? И достаточно ли хорошо я выгляжу, чтобы не стеснять своим видом Ракеша?

Он так ничего и не сказал по поводу новых вещей.

Удобно устроившись на глубоком кожаном сидении вишневой «Ламбу» я бросил на кота осторожный взгляд. Злился ли он на меня еще?

Ракеш был собран: взгляд резал дорогу впереди на части, лапа уверенно сжимала ручник — автоматику кот не признавал, считая ее уделом слабаков, ничего не смыслящих в реальных тачках. Машина шла гладко, повинуясь малейшему движению хозяина.

«Какой же он красивый», — возникло в голове помимо воли, но я поспешил тут же отмахнуться он ненужных мыслей и отвернуться к окну. Слава Божественной, сил и ума хватило, чтобы подавить печальный вздох, больше подходящий обольстительной кошечке, нежели мне — уродцу… Не зря же меня обзывали крысенышем все эти годы.

Мысли неожиданно свернули налево и уперлись в образ бурмила.

Сложно поверить, что Нэйт говорил всерьез, называя меня миленьким, но сомневаться в чужих словах не приходится — я бы почувствовал фальшь. И этот странный поцелуй…

Молчаливое признание, что мне понравилось ощущение теплых губ на моих собственных, заставило смутиться и ниже опустить подбородок.

Об отношениях с другими я, конечно же, задумывался, вернее, мечтал о сногсшибательном красавце, сгорающем от любви ко мне. Вот о таком, как Ракеш… в общем, мечтал о невозможном. Что говорить, Старший с легкостью вытеснил нечеткие силуэты кошечек, заполнив бесконечное пространство для фантазий собой: своим запахом, своей лоснившейся шелком шерстью, зеленью глаз и веявшей за версту опасностью.

Собственная неуместность позволяла мне не отрываться слишком высоко от земли, и все же я не мог себе отказать в удовольствии помечтать украдкой.

С Нэйтом все могло бы быть по-другому.

Бурмилл находился всего лишь на одну ступень выше меня, сфинкса, и разница между нами была не настолько разительна, чтобы он решил позволить себе презрительный взгляд. Чутье подсказывало, что дело было не только в этом — иерархия не разбила между нами мостов, но именно дружелюбие и приветливый нрав кота позволили нам общаться по-приятельски просто.

Тогда, в первый раз, когда я несмело заглянул в его магазин, готовый при необходимости драть когти изо всех сил, Нэйт улыбнулся мне от уха до уха и спросил: «Что угодно молодому господину?». Молодой господин залился краской до кончиков ушей и неуверенно шагнул на блестевший чистотой пол.

Следует смотреть правде глаза — Ракеш не для меня, но может, не стоит отворачиваться от симпатичного кота, проявившего заинтересованность… Я бы еще мог подумать над смелыми, и даже отчаянными перспективами попробовать построить первые отношения, но Ракеш дал жестко понять, что я — его собственность и своей жизни у меня нет. Ради справедливости не стоит забывать, что таковой у меня никогда и не было… по видимому, уже и не будет. Пятнадцать суровых приютских лет, сменились неопределенным их же количеством под тиранией Старшего.

Глупым я, вроде бы, никогда не был, да и наивность, похоже, начинает потихоньку оставлять меня — по крайней мере, я стараюсь избавиться от нее изо всех сил. Ракеш крайний собственник, это так же очевидно, как и ежедневный восход солнца. Спорить или противиться такому положению вещей я никогда не думал и сейчас не собирался. Такова плата за собственный дом… Ведь никто не обещал мне безоглядного счастья и неба в алмазах.

И поэтому я не намерен жаловаться на судьбу и корить несправедливые небеса. За прошедший год у меня появился клан, о котором раньше я и мечтать не смел, в жизни возник Ракеш… Пусть иногда он и бывает жесток и деспотичен, но он все же обо мне заботится и я ни разу — ни единого разу — не увидел в его глазах сожаления о том, что когда-то он принял решение приютить никому не нужного Сфинкса. Все остальное мы переживем.

Существует старинный обычай — когда часы бьют полночь и мудрая Божественная оборачивается игривым котенком, каждый кот дает себе обещание приложить все усилия, чтобы добиться желаемого. Считается, что мечта, рожденная чистым сердцем, не минует тонкого слуха Божественной кошки и она поможет обрести желаемое.

В прошлые года я молился о том, чтобы обрести семью, встретить маму… Мои желания исполнились… неожиданное осознание заставило встрепенуться…

Машина сделала уверенный поворот, врываясь в широкий проем раскрытых ворот, уверенно обогнула декоративную скульптуру из нескольких сложенных серых глыб покрытых курчавой порослью мха. Не спеша скользнула мимо широких ступеней парадного входа в шикарный двухэтажный особняк и завернула за угол, за которым уже стояли шесть аппаратов класса люкс.