Если бы она только знала, что еще утром здесь была Офелия, сидела на том же месте, что и она, и не меньше ее одолеваемая чувством безызвестности и пустоты.

Наверху слышались детские голоса, и Агнесс подумала, что теперь время ужина. Настоятельница приюта, мисс Ирвин, высокая худощавая дама с длинным носом и колючим взглядом, приторно улыбнулась ей, заправив выбившуюся прядь тонких волос за ухо.

- Если спрашиваете именно про Офелию Хиггинз, то у нее действительно есть дочь. Кхм, чисто биологически. Сами посудите, ну какая же она мать, если ее родственница, доброй души женщина, некогда слезно умоляла отнять у этой девицы ребенка, потому что она не способна ничего ему дать. Затем и сама Офелия смирилась. Она говорила, что ей нечем кормить ребенка,затем снова требовала отдать дочку ей. Конечно же, Аду ей никто не позволил снова забрать. Она попыталась мне угрожать, но я быстро пригрозила полицией, и девчонка утихомирилась. Аду несколько недель назад хотела удочерить одна состоятельная пара, но они передумали. Оказалось, мисс Грейс приглядела одного мальчугана, его они и забрали. Я бы мечтала отдать Аду в хорошие руки, пока девочке нету и двух лет, позор своей матери она не запомнит.

Мисс Длинный Нос, как мысленно прозвала ее в шутку Агнесс, говорила еще о чем-то, но ее дальнейшая болтовня уже ускользала от девушки. Агнесс пыталась осмыслить все, что ей удалось узнать за один только день. Офелия, ребенок.. Черт возьми, сколько же ей было, когда появилась Ада? Шестнадцать, семнадцать..

- А кто отец девочки? Вы знаете?

Настоятельница с ответом помедлила.

- Я не знаю, - сухо бросила она - Девчонка назвала какого-то военного, но я не думаю, что это правда. Она - малолетнее бедствие, как для нас, так и для ее несчастных родственников.

Кажется, сегодня она была рада поговорить, поэтому сразу же добавила:

- Я не знаю, для чего существуют такие девушки. Наверное, чтобы обращать жизнь честных людей в сущий ад, сваливая на них свои заботы и голодных отпрысков.

А зачем существуете Вы? Вы, и дюжина таких же безликих и мелочных, думала Агнесс, приветливо улыбаясь даме. Из-за таких старых дев, как Вы, девчонки рожают по углам, обманутыми кавалерами. Вы думаете, что правосудие и мир держится на ваших худощавых плечах, но Вы не занимаетесь ничем, кроме как распоряжаетесь судьба лишенных судьбы девушек и их детей, дабы освятить себя ореолом чистоты и праведности, несвязно думала она, разозлившись, хотя своим мыслям и не могла найти подтверждения, зато точно знала, что вслух их произносить нельзя.

А ведь Офелия не такая, она все говорит в глаза. Конечно, кроме того, что сообщает в записках о своем уходе, здесь-то смелости у нее меньше, чем у неопытного воришки.

Ты ушла, а как будто унесла с собой часть меня, подумала Агнесс, переведя взгляд на окно.

Ты преступница, самый жестокий и неуловимый вор с бесконечно прекрасными глазами. Для тебя забава - воровать любовь!

***

Через полторы недели Агнесс отдали Аду. Она все еще не могла поверить, что зеленоглазая девочка, что с удивлением теперь сидела на ее руках, когда они вышли из приюта, была ребенком Офелии,ее незаконной дочкой. Она крепче прижала ее к себе, добираясь до станции вокзала в толпе, изо всех стараясь не выронить пакет с документами, согласно которым девочка Офелии теперь стала ее дочкой. Она не сомневалась, что все это время Офелия пыталась убедить не отдавать Аду, как случилось и с прежними потенциальными приемными родителями. Она догадывалась так же, в какое время в приюте бывает Офелия, старательно избегая встреч с ней, и убедительно попросила оставить удочерение Ады в тайне от всех.

Смотря на удивленную поездкой малышку, Агнесс задумалась, может ли Ада смутно помнить свою мать. Но кажется, девочка ни о чем не помнила. В свои два она говорила хорошо, но мало, с некоторой опаской слушаясь Агнесс. Кажется монахини, служащие в приюте, слишком дисциплинировали детей.

- Ты можешь меня не бояться. Я твоя мама, и не обижу тебя, - с улыбкой шепнула смутившейся девочке она.

Одежда Ады пахла казенной прачечной, Агнесс не пожалела сил, чтобы все перестирать. Теперь она догадалась! Агнесс спускала малейший заработок в приют, покупая одежду и еду в надежде, что у ее девочки улучшится жизнь. Аду она тогда могла увидеть лишь через высокий забор во время дневной прогулки.

Заботясь каждую минуту о малышке, она больше не злилась на Офелию, точно зная, что когда-нибудь та придет. И если не вернется к ней, то хотя бы заберет свою дочь. Впрочем, Агнесс начала сомневаться, что сможет расстаться с Адой. Улыбка девочки стала ей практически родной.

***

Конечно же, Офелия появилась.

Не успела Агнесс вернуться со спящей малышкой на руках после ночного дежурства, как знакомая фигура уже маячила возле ее дома.

- Ты?

Бледная и осунувшаяся Офелия прислонилась к стене, дожидаясь, пока Агнесс нашарит ключи и откроет дверь. Она с жадностью проследила за спящей на руках Агнесс девочкой, но не попыталась сейчас вернуть ее себе.

Агнесс пропустила девушку вперед, закрывая дверь. Со времени исчезновения Офелии прошло больше месяца, а теперь она прошла в кухню, на ходу стянув шапку и расстегнув пальто, и села за стол, скрестив руки на груди.

Пускай от нее веяло холодом, но запах знакомых духов еще остался на одежде. И если закрыть глаза и вдохнуть его, Агнесс точно знала, покажется, что и несколько дней не прошло. Ее сердце радостно забилось лишь при виде пускай и серьезных глаз подруги.

- Я, - запоздалый ответ на риторический вопрос.

Разноцветные глаза Офелии блеснули злостью. Хорошо, что Агнесс этого не видела, раздеваясь. Еще час назад она мечтала лишь о том, чтобы только вернуться домой и улечься спать, уложив Аду. Но теперь в ней словно открылось второе дыхание. Ей хотелось говорить и говорить, лишь бы Офелия была рада ее слышать.

- Ты отняла ее у меня! - прошипела Офелия, кивнув на крепко спящую девочку - Не ожидала от тебя.

Теперь - то Агнесс заметила ненавистные огоньки в некогда любимых ею глазах. От этого тона знакомого голоса все похолодело, противно засосало в груди.

Агнесс молча поднялась наверх, крепко прижимая к себе Аду. Любовница моментально последовала за ней, и лишь убедившись, что ее девочка спит, прошла в соседнюю комнату.

- Я понимаю, что все это законно. Я знаю, ты следила за мной. Но я найду способ вернуть Аду, слышишь? - голос девушки дрогнул, как только она приблизилась к Агнесс.

Та удержалась от настойчивого желания уничтожить всякое расстояние между ними, и целовать, целовать ее. Даже наблюдая Офелию столь грубой, Агнесс любила ее, и ее сердце продолжало горячо биться в груди лишь при мимолетном взгляде на девчонку. Ей сейчас стоило много оставаться неприступной.

Кажется, Офелия так ничего и не поняла, а Агнесс решила не выдавать своих истинных целей до конца.

- Какой же способ? - безразлично усмехнулась девушка, прислонившись к двери. -Ну скажи. Мне интересно.

Офелия опустила глаза, закусив губу. Но в следующее мгновение одарила Агнесс взглядом, полным злости и отчаянья. Они обе знали, что ей отступать некуда.

- Я не знаю.. Но я найду, - с твердой уверенностью и холодом проговорила Офелия.

Она бросилась к двери, но задержалась, с особым презрением обводя взглядом усмехающуюся Агнесс.

- Какая же ты..

Она не нашлась, чем окончить фразу, и хотела уже исчезнуть за дверью, как знакомые руки с силой удержали ее. Агнесс вгляделась в измученное личико девушки, совсем еще ребенка, но уже матери. Офелия опустила уголки губ, отведя взгляд и отстранившись, насколько это было возможно.

- Я отдаю Аду. Забирай, - Агнесс кивнула на соседнюю дверь.

Девушка, кажется, растерялась. Да, ненависть теперь сменилась удивлением.

- Что? - негромко спросила она, недоумевая, и кажется, побаиваясь, что ей послышалось.

- Я забрала ее для тебя. Иди и забери ее к себе. Только одень потеплее.

- Шутишь? - Офелия горько усмехнулась, наконец подняв покрасневшие от слез глаза.