А между тем пришлось некоторое время пожить в сумерках. Джефф принес керосиновую лампу, которая по вечерам освещала кухню тонким оранжевым лучом, это ему особенно нравилось, он говорил, что только так и будет делать в Израиле. Все при свечах. Никогда Кэти не ложилась спать так рано, хотя бы этим она себя успокаивала, отличный предлог, чтобы не читать. Однако такие нестабильные условия освещения стали причиной одной из самых страшных ссор с Тони.

Оливье вовсе не собирался ябедничать, но рассказал отцу, в каких экстремальных и красочных условиях он делает уроки вечером. Тони слегка надавил и выяснил, что эта ситуация длится уже двадцать дней. Двадцать дней при свечах и керосинке. Что за фирма оставила семью в таком ужасном положении?

— Фирма? Это же Джефф, — как ни в чем ни бывало ответил Оливье.

— Джефф? Тип, который живет с Лили? — уточнил Тони. — Он присматривает за Камилем-Анжело и налаживает электричество! У твоей матери не все в порядке с головой.

Он приехал к ней в юротдел. Прошел прямо в кабинет. Как обычно он спешил, нервничал и перекидывал ключи из одной руки в другую. Даже не присел, чтобы сохранить превосходство за счет роста, в то время как у нее перехватило дыхание при виде его, она даже не смогла подняться из-за компьютера, он высказал ей все свое недовольство. Он не желает, чтобы его сыновья жили в таком бардаке. Она должна спасти ситуацию, она должна найти фирму по ремонту. Такие серьезные вопросы не решаются подпольно. Она подумала о страховке?

Тут Кэти в достаточной степени пришла в себя, чтобы возразить ему, что если бы он озаботился домом, пока они были в браке вместо того, чтобы посвящать свое свободное время бегу по утрам, теннису, подводной рыбалке, азиатскому боксу, велосипеду, лыжам, параплану и «Марселю» — она смешала в кучу все виды спорта, которыми занимался Франк и те, в которых отличился Тони — если бы он ненадолго задерживался дома, то заметил бы, что электропроводка давно не в порядке, и что они практически жили на груде хвороста, не хватало только короткого замыкания, чтобы дом воспламенился, и вся семья погибла бы в огне. А вот теперь что там со страховкой.

Тони все-таки напомнил об ответственности за детей, и уже более спокойно сообщил, что они как раз недавно сняли с Малу квартиру в новом микрорайоне, и в ней найдется место для Оливье и Камиля-Анжело, по крайней мере, на время ремонта. Она, как тигрица, встала на дыбы. Орала, выпихивая его за дверь: «Ты хочешь украсть моих детей, ты хочешь, чтобы она вместо меня их воспитывала!».

В соседнем кабинете жаба и практикантка слышали вопли. Позже они засвидетельствуют, что Тони ушел очень злым, Кэти следовала за ним в ярости и кричала: «Ты никогда не получишь моих детей, ты слышишь? НИ-КОГ-ДА!».

16

Таких квартир в новом микрорайоне полным полно — участок земли с однотипными пятиэтажками цвета охры, как все на Юге Франции, вокруг — деревья (олива либо альбиция), огражденные решеткой от собачей мочи и такие низкие, что торчат одни только ветки, и зеленый газон, такого цвета, что не верится, что он — настоящий. Именно здесь изменщики «оттягивались по полной» со встроенной кухней, кожаным диваном и отделанными комнатами по девять метров каждая. Никаких проблем с электричеством! Именно здесь Тони хотел вырастить своих детей!

Кэти придумала недомогание, чтобы пойти домой. В ней было столько злости и злобы, что она сразу же выдала Джеффу все, что произошло с Тони и угрозы, на сей раз вполне открытые, забрать у нее детей. Позже Джефф расскажет, что на словах «забрать детей» он почувствовал дикую боль, и признается, что ситуация была преувеличена по сравнению с тем, что имелось в виду на самом деле, а именно, переехать к отцу на время ремонта. Он поделится с адвокатом, что у него отняли Дженнифер, Саманту и Кевина несправедливо не смотря на то, что он сделал, он же любил их. Он пояснил, что та боль была такой силы, как если бы ему отрубили плечо или расковыряли грудь, чтобы достать сердце. И он не нашел лучшего способа избавления от нее, как заменить еще более жестокой болью, которую он почувствовал, когда по живому вырезал имена детей на груди.

С Кэти он разделил свою тревогу и горе, рассказав об умерших детях. Он с ужасом вспоминал то утро, когда ни с того ни с сего, без всякой подготовки, их забрали из его жизни. Он говорил, что большей боли никогда не испытывал. Он говорил, что не вынесет, если детей заберут, только не понятно, ее или себя самого он имел в виду. Слово давал. Жизнь давал. Дети — это святое.

Очевидно, что Кэти не видела опасности там, где она была в действительности. Тони заставил ее страдать и стал ее врагом. Джефф проявил сочувствие и стал другом. Проще простого. Они сошлись на почве ненависти к общему заклятому врагу. Вся опасность исходила от Тони — вероятно, он потребует опекунства над детьми или, по меньшей мере, совместной опеки, не исключено, что будет претендовать на дом, начнет судебные тяжбы. Он способен на все. Кэти и Джефф подпитывали друг друга в этом параноидальном порыве, который все глубже укоренялся в них. Ведь, если бы это был не он, и она — не она, как вскользь заметил ее адвокат в разговоре с экспертами психиатрической экспертизы, ничего бы не произошло. Он также добавил: вероятности, что такая женщина, как Кэти, встретит такого типа, как Джефф, практически нет, но эта вероятность имела вполне конкретные очертания, и звали ее — Лили. По его мнению, вероятность такой дремучей смеси, а тем более ее взрыва ничем не обусловлены. Ничем как раз и оказалась измена Тони. Следовательно, как заключил адвокат, все, что произошло, это всего лишь судьба. Ни больше и не меньше, чем какая-нибудь автомобильная авария.

Если водитель автомобиля № 1, выезжающий из пункта А в 9.00 утра, задержится на одну минуту, потому что позвонил телефон, а водитель автомобиля № 2, выезжающий из пункта Б в 9.30 остановится на шесть с половиной минут выпить кофе в автомате на заправке В, они столкнутся на дороге в 11.45, это — судьба. Достаточно изменить хоть что-нибудь, не важно, что и в каком пункте, и столкновения не произойдет. В случае с Джеффом и Кэти судьбе было угодно, чтобы столкновение все-таки имело место. Как в договоре, составленном с особой хитростью, в который внесены абсурдные пункты, невероятные условия, невозможные абзацы.

С точки зрения экспертов, знакомство Джеффа и Кэти не было знаком судьбы, они просто должны были встретиться. Части мозаики Джеффа и Кэти вместе составляли идеальный рисунок. Их союзу, как говорят, нужно было случиться. А нужно — это когда основной инстинкт заставляет существ искать друг друга, чтобы исполнить высшее взаимное желание, тем самым излечивая раны совершенно разной природы. Палач ищет жертву, но и жертва ищет палача.

«Таким образом, — продолжал эксперт, — абсолютная невинность Кэти должна быть с успехом очернена грязным существованием Джеффа, а неотвратимое зло, пожирающее его самого, должно преобразиться от ее девственной невинности. Кэти, сама того не осознавая, выбрала Джеффа инструментом своей мести, а Джефф выбрал Кэти в качестве существа, которому он принесет себя в жертву, чтобы исправить былое. Значит, виновны оба».

Хотя, может быть, если посмотреть на факты с другой стороны, чувство вины, поглотившее Кэти, ее сдерживаемая жестокость, ее фантазмы на тему смерти, которые касались, в первую очередь, ребенка, но распространялись и на окружение, собственную мать, мужа, коллег по работе, нашли выход в полном подчинении Джеффа самой себе. Как он может отказать матери, которую обожает, никак, особенно если нужно убить отца. И снова виноваты оба.

— Все сводится к тому, — сказала судья, остановив дискуссию, — чтобы узнать, кто больше виноват: рука исполнителя или голова заказчика?

17

Судья хотела знать, куда делась Лили с сентября месяца.

— Сначала вы ее вновь обрели в больнице в конце мая, это так? А потом виделись в июле и в августе в фургоне вместе с Джеффом? Вы упоминали собаку, привязанную к колесу.