Литмир - Электронная Библиотека

Если не считать нескольких человек, стоявших на равных расстояниях друг от друга, шоссе было почти безлюдно. Когда Ленька поравнялся с первым из них, тот пристально посмотрел на сверток и спросил вполголоса:

— Куда, паренек, идешь?

— В завод, — ответил Ленька, замедляя шаг, — а что?

— Ничего. Так просто спросил. В бумаге-то у тебя что?

— А вы кто, сыщик? — дерзко спросил Ленька.

От неожиданного вопроса человек дернулся головой и заморгал глазами, точно его кто ударил по лбу, но тотчас же оправился, хихикнул и сказал примиряющим тоном:

— Вот чудило! Я тут товарища поджидаю. Скучно, вот и спросил. А ты думал что?

Не отвечая, Ленька шел дальше. Уголком глаза он заметил, как человек за его спиной взмахнул рукой. Тотчас же другой, стоявший впереди первого шагах в двухстах, сошел с шоссе и скрылся за деревянным строением. Не зная еще, что против него готовится, но уже сознавая, что попал под наблюдение, Ленька опять замедлил шаг: направо, сколько глаз хватит, — обнаженная земля осенней степи; налево — редкие деревянные строения заводских служб, а еще дальше — полоса леса, почерневшего от частых осенних дождей. Не дать ли деру, пока не схватили? Но куда? В степь? Там негде спрятаться, все время будешь на виду у преследователей. В лес? Но даже летом, когда деревья покрыты листьями, он весь просвечивался, настолько узка лесная посадка. Нет, бежать нельзя. Надо итти вперед как ни в чем не бывало, а на вопросы отвечать смело и смотреть прямо в глаза.

— Стой! Сворачивай сюды!

Из-за деревянного амбара выглянул стражник и не спеша пошел к шоссе.

Ленька хотел пройти мимо, сделав вид, что не слышал, но стражник, ощетинившись рыжими усами, уже злобно повторил:

— Я шо сказал? Оглох ты, чи шо?

— Вы мне? — «удивился» Ленька, чувствуя, как от волнения у него застучало в висках.

— А то ж кому! Шо несешь?

— Бланки…

— Какие такие планки?

— Бланки, а не планки. Листы, на которых машинистки в конторе печатают.

— Листы? Гм…

Стражник в нерешительности переступил с ноги на ногу.

— А несешь откуда?

— Из типографии…

— Из типографии? Гм…

Лицо его напряглось, нижняя губа выпятилась. Переминаясь с ноги на ногу, он молча пялил глаза то на Ленькин картуз, то на сверток. Наконец, решившись, он сказал:

— А ну, развяжь!

Ленька весь так и взъерошился, точно котёнок перед бульдогом:

— Чего-о?! Казенные бумаги? Чтоб меня секретарь на тот свет загнал?..

— А я — кто, не казенный? Давай сюды!

Стражник схватил сверток за конец и потянул к себе.

— Обожди, — сказал Ленька, — я сам развяжу.

Вцепившись зубами в узел, он оттянул шнурок и раскрыл обёрточную бумагу.

— На, смотри, когда ты такой грамотный, смотри… А секретарю все равно скажу, он тебе покажет…

Неожиданно для себя Ленька всхлипнул.

Морща лоб, стражник смотрел на стопу белой чистой бумаги с печатными короткими строками в левом углу.

— А ну, читай, — сказал он.

— Сам читай, — дерзко ответил Ленька.

— Та я без очков не дуже того… Читай.

— Что такое, в чем дело? — раздалось за их спинами.

Ленька обернулся и похолодел: в нескольких шагах от них стояла линейка, а на ней — начальник стражи.

Стражник взял под козырек и доложил:

— Так что на предмет подозрения, которая прокламация…

— В чем дело, Ленька? — нахмурясь есаул смотрел на мальчика. Лицо его выражало недоумение, и это сразу ободрило Леньку.

«Выскочу», мелкнуло у него в голове.

Он быстро подошел к линейке и начал прерывистым от плача голосом:

— Я иду, несу бланки… а он как хватит за конец… и тя-янет… у-у-гу-гу-у!

— Обожди, не реви… Толком скажи, что несешь?.. Какие бланки?

— Из типографии… заводские… которые всегда ношу… Вот эти…

И Ленька поднес к самому лицу есаула стопу бумаги.

Мышонок - i_003.png
Ленька показал начальнику стражи стопу бумаги.

— «Южно-Русское Акционерное Общество металлообрабатывающей промышленности», — вслух прочитал тот и, взглянув на стражника, сказал: — Перестарался малость. Ну, ничего, кашу маслом не испортишь. Да перестань реветь! — крикнул он Леньке.

— Да-а, перестань!.. Что мне теперь будет от секретаря… Ишь, измазал бумагу грязными лапами…

— Ничего не будет. Я все ему объясню, не бойся. Садись-ка, подвезу тебя.

Шурша резиновыми шинами, линейка покатила к заводу. Ресницы Ленькиных глаз еще были мокры от недавних слез, но он уже болтал ногами и убежденно доказывал, что самая лучшая зажигалка — не у директора, а у счетовода из расчетной конторы, потому что ее делал самый знаменитый токарь в городе — Померанцев. У заводских ворот линейка остановилась. На оклик кучера сторож выглянул в «глазок» и поспешил распахнуть ворота. Линейка въехала в заводский двор.

— Ну, шагай! — сказал начстражи. — Неси свои бланки. Да готовься в поход на большевиков. Ах ты, лоботряс!

— Так точно, никак нет, рад стараться! — звонко ответил Ленька и, соскочив с линейки, такого задал стрекача, что только ветер в ушах засвистел.

Спустя минуту он уже сидел на корточках под старыми дрогами и из стопы белой бумаги один за другим вытаскивал тонкие листки, испещренные бледно-фиолетовыми строчками.

А к концу рабочего дня директор, кривя рот, говорил:

— Что ж, господин есаул, будет этому когда-нибудь конец? Эти паршивые листовки с каждым днем гонят брак вверх! Вот посмотрите, какую «литературу» мне принесли сейчас из цеха. Полная инструкция по бракоделию!

И он нервно ткнул пальцем в бледно-фиолетовые строчки тонкого листка.

Квартиранты

Мать еще накануне предупредила, что взяла, по просьбе Степаныча, квартирантов. Однако Ленька с минуту рта не мог закрыть от удивления, когда в дверь просунулся и, покачиваясь, продвинулся на середину комнаты большущий узел: снизу узла видны были маленькие, испачканные в грязи башмачки, а сверху прямо на Леньку смотрели два карих глаза.

— Ой, до чего ж на дворе темно да страшно! — сказала Галя, опуская узел. — Здравствуйте!

Вслед за ней в дверь просунулась голова в серой папахе, с длинными отвислыми усами.

— Ось и мы со своим добром. Принимаете гостей, а то, може, назад поворачивать?

— Зачем же назад! — сказала мать. — Я и со стирки сегодня раньше пришла, чтоб гостей встретить.

— Ну, тоди здравствуйте!

Держа в одной руке небольшой сундучок, а в другой раскладную кровать, в комнату вошел Галин отец.

— Так вы и есть наши квартиранты? — удивленно и радостно воскликнул Ленька.

С тех пор как ушел Семен, в хате Гормашовых стало как-то тихо и скучно. Чувство осиротелости давило не только Евдокию Акимовну, мать Леньки, но и самого Леньку, несмотря на его веселый, живой характер. Теперь, с приходом взрослого мужчины с таким добродушно-лукавым лицом и его теплоглазой девочки, в комнате сразу стало веселей и уютней. В этот вечер морковный чай, который распивали все вчетвером, показался Леньке не таким приторным, и даже хлеб с отрубями стал как будто вкуснее.

После того как решили, что «квартирант» поселится за перегородкой, а Евдокия Акимовна, мать Леньки, перейдет в общую комнату, Ковтун сказал:

— Ну, добрые люди, яки ж мы правила внутреннего распорядка установимо? Евдокия Акимовна уже знае от Степаныча, шо наши решили сховать меня тут у вас, щоб не попастысь мени в лапы контрразведки в самую горячую пору. Пусть же и Леонид знае, що я зараз чоловик нелегальный. На улицу выходить не буду, а тильки во двор, та и то ночью.

— Двери будем держать на крючке, — вставил Ленька.

— Правильно, на крючке, а отчинять тильки тому, кто скаже: «Тетка Матрена за утюгом прислала». Кто таки слова не скаже, тому…

— По шее давать, — закончил Ленька.

— …тому не отчинять, а казать, шо дома никого нема. Ну, а шо про Галю сказать, як кто из соседей спытае?

5
{"b":"565127","o":1}