Прошло не менее получаса, пока Джек окончательно не убедился, что ему удалось оторваться. Больше терять время было нельзя. Кто знает, вдруг какой-нибудь ушлый парень из ФК догадается, куда он идет. Сибирцев подошел к ближайшему видеофону, набрал знакомый номер и встал так, чтобы его лицо не попало на экран.
— Кто там? — произнес после десятка звонков заспанный голос.
— Это я, доктор.
— Хм-м, — недовольно поскреб в бороде Похья, соображая.
— Мне нужно с вами встретиться, коллега.
— Погодите-ка, — теперь Похья узнал абонента. — Это вы? В чем дело, что-нибудь не так?
— Я буду у вас через полчаса. Это совершенно необходимо. Мне бы не хотелось, чтобы кто-нибудь знал о моем визите.
— Хорошо, я жду…
— Здравствуйте, доктор, — сказал Джек, входя в гостиную.
— Здравствуйте, поручик. Да что с вами?
— Пустяки, зацепился за что-то.
— Пустяки, говорите? Не знаю, не знаю… У меня здесь инструментов нет, давайте-ка съездим в госпиталь, я вам зашью рану.
— Нет, доктор, сегодня я никуда поехать не могу.
Похья пожал плечами и достал небольшую аптечку.
— Как хотите, но обработать рану все равно придется. Сами понимаете, не маленький, может быть заражение.
Джек только охал от боли. Наконец доктор залепил рану пластырем и критически: оглядел дело рук своих.
— Ладно, пока сойдет. А может, все же съездим? Иначе останется шрам на всю жизнь. «И во лбу звезда горит…» — процитировал он кого-то. — Выпить хотите?
— Хочу. Но прежде чем вы меня напоите… да и накормите, пожалуй, должен вам сказать одну вещь. Вы должны знать, что принимаете у себя государственного преступника.
Если Джек хотел потрясти доктора своим заявлением, то он просчитался. Похья спокойно протер пенсне, посмотрел его на свет, не торопясь, наполнил два бокала янтарным выдержанным аршадом и только после этого сказал:
— Ну что ж, по такому поводу не грех и выпить. Знаете, поручик, устал что-то я сегодня. Вы смотрели вечерние КСН? Ваше мнение, кто победит на выборах лидера?
Джек не был расположен поддерживать светскую болтовню. Он в два глотка опорожнил бокал аршада и ответил:
— Доктор, я не шутил насчет своего положения. И, кстати, насчет еды тоже. Я заслужил хороший ужин. Может быть, последний хороший ужин.
Он запустил руку во внутренний карман куртки и выставил на стол бутылку с эликсиром. Доктор, не прикасаясь, внимательно на нее посмотрел и потом спросил все с той же невозмутимостью в голосе:
— Полагаю, ее содержимое не соответствует этикетке? Это как-то связано с моей просьбой? «Паутинка»?
— Это не «паутинка», — ответил Джек, немного разочарованный реакцией доктора. — Это эликсир, который кое-кто научился делать из сырой «паутинки». Здесь несколько тысяч доз!
— Ах вот как. — Доктор протянул руку к бутылке. Он взвесил ее на ладони и только потом пристально посмотрел на Джека.
— Сибирцев, вы даже не представляете, что вы сделали. Вы, может быть, спасли тысячи… десятки тысяч людей. Я ваш должник навек. Вы что-то сказали об ужине?
Доктор бережно поставил бутылку с эликсиром обратно на стол и быстро вышел. Скоро стало слышно, как он гремит чем-то на кухне. Сибирцев поднялся и побрел вслед за хозяином.
— Вы знаете, Джек, — сказал Похья, священнодействуя над столом, заваленным всякого рода быстроразогревающимися и свежезамороженными продуктами, — мне придется вас огорчить. Ваша сестра умерла три дня назад. Ну, на самом-то деле она умерла давно, оставалась только оболочка, а теперь и ее нет. Вы были на Бэте, и ее кремировали без вас.
Джек почувствовал, как перекосило рот, и попытался Превратить эту гримасу в кривую улыбку.
— Знаете, доктор, я, кажется, ждал этой новости. Все одно к одному. Может, так оно и лучше. Слушайте. Сейчас я поужинаю, переведу дух и исчезну. Я не могу здесь оставаться, потому что на моем хвосте висит весь Федерком. Я теперь пособник контрабандистов, возможно, дезертир, и пузырь знает кто еще, не удивлюсь, что назовут террористом или шпионом метрополии. Вы только послушайте…
И Джек вкратце рассказал то, что узнал от Мастера.
— Был у меня друг, еще с Бэты. Его убили гангстеры. Была сестра… ну, вы в курсе. Родители умерли уже давно. Появился новый друг, надежный, настоящий. Вчера я узнал, что его тоже убили. Между прочим, свои! Был напарник. Его нет, остался на Болоте. Женщина, которую я полюбил, меня предала… собственно, даже не так. Она с самого начала… — Джек запнулся, махнул рукой и не стал ничего объяснять. — Другая женщина, которой я был небезразличен, теперь считает меня трусом и подлецом. А впереди — трибунал. И я не знаю, долго ли мне еще удастся скрываться…
Выговорившись, Джек взялся за запасы доктора с таким рвением, словно не ел месяц, а Похья следил, чтобы его тарелка не пустовала, и подливал еще аршад себе и гостю. С того момента, как Джек окончил свой рассказ, он не вымолвил ни слова. Наконец Джек отвалился от стола.
— Доктор, мне удалось оторваться от слежки, — сказал он, — но, конечно, через несколько часов они меня вычислят. Я подремлю до рассвета и незаметно уйду. Если вдруг они появятся раньше, скажите, что я пришел к вам ночью без предупреждения, пьяный, и вы меня оставили ночевать. Ясно? Да, только эликсир припрячьте…
— И куда же вы пойдете? — осведомился доктор.
— Пока не знаю. Неделю смогу протянуть в Городе, деньги есть… Эх, не успел я получить в банке свою федеркомовскую страховку!
— А дальше?
— А дальше… Доктор, вы знаете, куда попадают такие, как я? В шахты на Бэте.
— Да, я слышал об этом. Два министра, сэр Гонди и сэр Нодия, заключили между собой джентльменское соглашение.
— Но они же враги!
— Враги, конечно, но дело есть дело. Знаете, психотерапия не всегда дает надежные результаты, не то что лучевая болезнь. Извините за цинизм, но в данном случае я просто цитирую одно высокопоставленное лицо. Кстати, это тоже средство поддержания стабильности, которой так гордится Система. Вот почему Гонди поддержал просьбу Нодии об отправке заключенных в шахты…
Джек сильно захмелел. То ли аршад оказался таким крепким, то ли удалось на время освободиться от нервного напряжения.
— Эх, доктор, — пьяно мотнув головой, сказал он, — а может, мне проще сдаться и пойти под трибунал? Определят меня в шахтеры… А что? Доберусь до Болота… Представьте себе такое: живут на Болоте люди, называют себя бэтаменами, дышат метаном, дружат с пауками. И представьте, — он громко захохотал, — я среди них! Кстати, позвольте представиться — полномочный представитель бэтаменов, жаждущих встретиться с людьми из метрополии. Система наша, как вы понимаете, их не устраивает.
— А вас она устраивает? — спросил доктор и тут же, не давая Джеку ответить, продолжил:
— Значит, я разговариваю сейчас с полномочным представителем жителей второй планеты данной Системы? Ну-ну. Знаете что, Джек, сегодня вы пить больше не будете. Ни в коем случае. Сейчас я сварю вам кофе покрепче… вы знаете, кстати, что настоящий кофе не бывает зеленым? А пока он варится, я расскажу вам… ну, предположим, сказку. Вы мне — сказку о Бэте, а я вам — сказку совсем о другом. Но и о Бэте тоже. Слушайте. Давным-давно эта Система входила в ООП — Организацию Объединенных Планет, потом вдруг захотела жить сама по себе. Так и живет. Но никто ведь не исключал ее из ООП! Карантина нет. Система в любой момент может вернуться, и ее встретят, как равную. И что это значит?
— Что?
— Любой гражданин Системы, и вы в том числе, сохранили все права граждан ООП.
— ООП? Что это?
— Да я ведь уже сказал: Организация Объединенных Планет. Вы можете обратиться туда как гражданин, желающий начать новую жизнь в новом мире. Джек, вы знаете, что такое Ойкумена? Это старинное слово, обозначающее Космос, населенный человеком. Сотни планет, сотни человечеств, у каждого своя история, и все это — часть истории общей. Эта Система — лишь маленький тупичок на большой дороге.
— Доктор, кто вы?
