ЧАСТЬ ВТОРАЯ

Тяжелая серебристая машина с рельефной эмблемой Сената, бесшумно скользила над бурой травой и чернозелеными зарослями берьесы. Единственный ее пассажир, лидер Сената, весьма досточтимый сэр Мигель Тардье равнодушно смотрел сквозь прозрачный бронепластик на расстилающуюся внизу равнину. Достигнув высшей власти в Системе, Тардье с особой ясностью осознавал, как мало зависит от него повседневная жизнь сограждан. И с каждым днем привычные обязанности казались ему все более бессмысленными…

Ровно в десять часов, обрывая разноголосый гул, раздался негромкий протяжный сигнал. Не успел он отзвучать, как лидер Сената неторопливо вошел в зал и занял свое место на возвышении.

Треугольный зал Сената был почти полон. Обычно на заседаниях, проходивших дважды в декаду, пустовало более половины мест. Но сейчас со своего кресла, символически установленного в вершине треугольника, Тардье видел, что явились не только многие сенаторы, но и все члены Кабинета и товарищи министров — их места были как раз напротив него, в основании треугольника.

Лидер Сената обвел взглядом стены зала, обшитые светлыми пластинами из натурального дерева с проступающим на них узором. Хотя смотрел он поверх голов, сенаторы, чутко ловившие каждое его движение, окончательно замолкли. Тардье выждал еще несколько секунд и произнес привычную формулу открытия заседания.

Сегодня отчитывался министр энергетики. Весьма досточтимый сэр Карел Нодия, невысокий худощавый брюнет с вьющимися густыми волосами и неприятно резкими манерами, занял место на небольшой трибуне в центре зала. На всех трех стенах вспыхнули дисплеи, потом из их зеленой глубины выплыл первый многоцветный график. Тардье прикрыл глаза и постарался отключиться. К счастью, на этот раз Нодия говорил сравнительно негромко и размеренно.

Лидер Сената открывал заседания, поддерживал порядок в зале, делал замечания участникам, но, по неписаной традиции, сам воздерживался от выступлений. На все запросы, относящиеся к его компетенции, поручалось отвечать кому-либо из членов Кабинета. Последние два или три цикла чести говорить от имени лидера чаще других удостаивался молодой и напористый министр энергетики. Поэтому многие считали, что в его лице Тардье готовит себе преемника, и среди всех претендентов на пост лидера Нодия, несомненно, считался фаворитом.

Сегодня, в случае удачного выступления, Нодия мог получить лишний шанс на выборах. Следующие слушания по его министерству состоятся, по-видимому, уже после отставки Тардье, и Нодия имел основания надеться, что тогда на трибуну с отчетом поднимется новый министр энергетики. А он займет место в верхнем углу чала Сената. Это понимали и его соперники, самым опасным из которых был недавно назначенный министр стабильности, весьма досточтимый сэр Анвар Гонди. Несколько дней назад в кулуарах Сената кто-то намекнул, что сэра Карела на слушаниях ждет неприятный сюрприз. И министр энергетики готовился к своему докладу на редкость основательно. Он приводил множество графиков и цифр, которые, с одной стороны, могут ничего не значить, с другой — производят впечатление на слушателей. Одновременно Нодия старательно избегал профессиональной терминологии, которую пытались втолкнуть в текст его доклада референты. Он всячески подчеркивал, что не дело Сената заниматься техническими мелочами. Главное — обсудить основные принципы энергетической политики, которую он, Нодия, проводит и, с одобрения Сената, готов проводить и впредь. Сенаторы, мало что понимающие в энергетике, были большими специалистами по общему подходу к любой проблеме и потому вполне одобряли выступление министра. Смущало и нервировало Нодию только то, что чаще других одобрительно кивал ему министр стабильности.

Сэр Анвар Гонди был в высшей степени доволен собой. Он точно просчитал поведение своего коллеги, которого всегда считал посредственным политиком. Стоило через третьи руки намекнуть, что Гонди готовится к полемике, как министр энергетики прибег к самой примитивной защите. И теперь чем больше цифр, демонстрирующих успехи его позиции, приводил Нодия, тем уязвимее становилась его позиция, ибо цифры беззащитны перед цифрами.

Две декады назад сэр Гонди поручил исследовательскому отделу Учебного центра Федеркома проанализировать ситуацию в области энергетической безопасности. А за три дня до заседания Сената специальная компьютерная служба Федеркома представила полный текст доклада Нодии, который готовился в министерстве энергетики, со всеми черновыми выкладками, в том числе и теми, что позволяли сделать самые неожиданные выводы и поэтому не только не вошли в доклад, но и не попали на стол к докладчику.

В подготовленном выступления сэра Гонди тоже содержались цифры — немного, около десятка, которые ставили под сомнение практически все успехи министерства. Две-три из них показывали ни много ни мало реальное снижение энергетического потенциала Системы. В случае их оглашения министр энергетики оказывался в очень двусмысленном положении. Одно дело — неудачи в министерстве, они могут быть временными и не зависеть от министра, другое дело — попытка ввести и заблуждение Сенат. Такое, как правило, членам Кабинета не прощалось.

Неожиданно сэр Гонди насторожился. Министр энергетики заговорил о сокращении добычи трансурановых на Бэте и его возможных последствиях. Этого раздела в первоначальном тексте доклада не было, очевидно, его готовил личный офис министра, не прибегая к услугам федеральных компьютерных сетей. Ситуация в зале изменилась, сенаторы зашевелились, стали перешептываться. Невозмутимым оставался, пожалуй, лишь лидер Сената.

— Итак, весьма досточтимый сэр Мигель, — повысил голос Нодия, обращаясь, как полагалось во время выступления, к Тардье, — все успехи министерства энергетики и технической политики, которую разработало министерство, поддержал Кабинет и утвердил Сенат, о чем я уже подробно доложил, оказываются под угрозой.

— Более того — под угрозой оказывается и стабильность системы, в первую очередь зависящая от энергетическою обеспечения. Но этот вопрос выходит за рамки компетенции руководимого мной министерства. Я же обязан доложить, что в настоящее время работают в нормальном режиме лишь шахты 1-го и 2-го периметров, остальные либо поглощены Болотом, либо отрезаны пауками. Но даже охрана шахт не организована должным образом. Участились случаи нападения на вахты шахтеров и патрули. Около цикла тому назад один из офицеров получил тяжелое ранение на учебной тропе, примыкающей к Базе, куда прорвались болотные пауки, вооруженные лазерами…

— Которые поставляют им под носом у Федеркома, — ехидно добавил кто-то из сторонников Нодии.

— Корректнее, досточтимый сэр, — вмешался лидер Сената, — нам было в свое время доложено об этой прискорбной истории, и все надлежащие меры приняты.

— Я хочу привлечь внимание весьма досточтимого лидера Сената к одному из самых опасных аспектов этой проблемы, — продолжал Нодия. — Наступление Болота — это не природный процесс! Любому разумному человеку видно, куда растет Болото: где нет нас, там нет и его. Не прослеживается ли тут очевидный преступный умысел?

Зал оживленно загудел. Заседание становилось не просто интересным — запахло сенсацией. Нодия перешел в решительную атаку на министра стабильности, это опытные в таких вещах сенаторы отметили в первую очередь. Но некоторые из них осознали и подлинное значение заявления Нодии. Впервые на их памяти речь шла не о гипотетическом, а о реальном вмешательстве извне в дела Системы. Трудно было допустить, что наступление Болота, если оно и в самом деле кем-то подталкивается, является результатом деятельности примитивных болотных пауков. Нет, тут действовала пока неизвестная, но значительная и, несомненно, враждебная сила. Конечно, Нодия мог и ошибаться, но то, что ситуация на Бэте осложнялась цикл от цикла, сенаторы знали и раньше.