— Двенадцать циклов назад был некто Тардье. Сейчас он, наверное, умер, а может, ушел в отставку.

— Арсен, я когда-то просил тебя собирать все что можно о положении на Альфе. Не забывай об этом и поверь, это не пустой интерес. Люди, с которыми был связан вахмистр… они не смогут стать нашими союзниками? В обмен на «паутинку», конечно. Как ты думаешь?

— Не знаю. Значит, ты не согласен со мной?

— Нет, Арсен. Все остается по-прежнему. Занимайся Альфой. А я все-таки попробую установить связь с Городком.

— Знаешь, Лео, мне как-то пришла в голову одна мысль. Я понимаю твои опасения насчет жителей Альфы, хотя они такие же люди, как и мы, а мы уживаемся с пауками. Но ведь остается еще Ойкумена, от которой отгородились альфиане! Мы тоже часть человечества, мы можем рассчитывать на их помощь. Неужели у Альфы нет никаких скрытых контактов с метрополией?

— Не знаю. Я думал об этом. Идея хорошая, но вряд ли осуществимая. Нет уж, я буду готовиться к тому дню, когда мы очистим Бэту. Тогда наша планета может попытаться установить связь с метрополией, но не раньше. А ты по-прежнему хорошо соображаешь! Не зря Айк тебя, а не меня считал своим лучшим учеником. Характер у тебя неподходящий, а то бы ты мог занять мое место.

— Нет, старший брат, все правильно. Ты на своем месте, а я на своем. Я сказал, ты выслушал, и поступай как знаешь. Не возражаешь, если я пойду к себе?

— Иди, Арсен, иди работай.

Старший брат проводил собеседника до двери. Когда шаги Арсена затихли в коридоре, он все еще стоял, глядя вслед ушедшему. Лицо его, как обычно, было бесстрастным, но в прищуренных глазах чувствовалась напряженность.

«Иди, Арсен, иди», — шепотом повторил старший брат, медленно вернулся в кабинет и плотно притворил за собой дверь.

Прошло еще несколько дней, и жизнь Вайцуля резко изменилась. Утром к нему зашел Хоскинг, бывший капрал, отбившийся от своих во время облавы на пауков и подобранный свободными исследователями на Болоте с пустыми кислородными баллонами. Теперь он был кем-то вроде порученца и телохранителя у старшего брата.

Вайцуль несколько раз пытался вызвать его на разговор, но Хоскинг, и так-то несловоохотливый, должно быть, не мог простить вахмистру нападения на себя. Не считая Арсена и старшего брата, Хоскинг был третьим, с кем Вайцуль смог свести хотя бы формальное знакомство. Если бы не эта стычка, двое бывших военных наверняка нашли бы общий язык. Теперь Вайцуль частенько поругивал себя за поспешность. «Сначала думай, потом делай, а не наоборот, — говорил он себе, — который раз уж так. И на Болото драпанул, не подумав, и с этим пузырем откормленным, Пинеску, связался, не подумав, и «паутинку» переправлял, не подумав…»

В этот день Хоскинг был, кажется, чуть приветливее, чем обычно.

— Собирайся. Старший брат распорядился вывести тебя на Болото. Потом будешь выходить сам, — сказал он.

Они неторопливо поднялись по спиральному туннелю. Не доходя нескольких шагов до загерметизированных ворот, которые вахмистр уже видел, Хоскинг свернул в узкий проход за дверью без обозначений. Вскоре коридорчик перешел в крутую лестницу, ведущую в тесную камеру. В отличие от всех помещений Колонии, здесь стены были металлическими, а не альбетонными. Остатки ярко-оранжевой краски на стенах подсказывали Вайцулю, что они попали в выходной тамбур шахты. От старожилов патруля он слышал, что кое-где на Болоте еще торчат эти яркие кубики. В крыше тамбура виднелся квадратный люк, к которому вел вертикальный металлический трап. Возле трапа под защитной крышкой находился цифровой замок. Хоскинг шагнул к нему и набрал код. Раздался еле слышный щелчок.

— Код сейчас 721, запомни, — сказал Хоскинг, — снаружи люк открывается радиосигналом, но только тогда, когда код здесь уже набран. Сначала вышел, потом вошел, наоборот не получится. Иногда старший брат меняет код, он делает это сам. Ты теперь имеешь право свободного выхода на Болото и будешь знать об этом.

Хоскинг легко поднялся к люку в потолке и резким движением распахнул его. Вайцуль, внимательно следивший за его действиями, инстинктивно кинулся обратно в шахту, зажимая руками нос — в приоткрытом люке он увидел зеленоватое небо Бэты. Хоскинг открыл люк прямо в метановую, атмосферу, а скафандров на них не было. Но ничего не произошло — ни спазма дыхания, ни рези в горле. Только теперь до Вайцуля дошло, что в Колонии он дышал все той же метановой смесью с самого своего пробуждения. Выходит, старший брат говорил всерьез.

Вслед за Хоскингом Вайцуль выбрался из люка. Верхняя крышка тамбура возвышалась над рыхлой полужидкой почвой всего на два-три сантиметра и была не ярко-оранжевой, как внутренняя ее поверхность, а темно-бурой, под цвет Болота. Вокруг поднимались бледные стебли болотной травы, видимость была ограниченна.

«Это же «белое пятно», — вспомнил Вацуль. Вокруг затопленного тамбура колыхались светло-зеленые испарения Болота.

Пока Вайцуль осматривался, Хоскинг хозяйским движением поправил несколько стеблей, выросших вплотную к тамбуру, так, чтобы они прикрывали его, Вайцулю эта Маскировка показалась излишней: и так тамбур, на котором они стояли, можно было различить, только вплотную натолкнувшись на него.

В зеленоватом тумане чувствовалось какое-то движение. Неожиданный порыв ветра рассеял на миг испарения, и пораженный Вайцуль увидел несколько пауков, круживших на одном месте. У ближайшего в суставчатых лапах был зажат автомат.

— Не бойся, — сказал Хоскинг, заметивший невольное движение вахмистра к люку, — это свои. Охрана. Они никогда не тронут человека без скафандра. Осмотрелся? Пойдем.

Возвратившись в шахту, Хоскинг вручил Вайцулю микропередатчик, сигнал которого отпирал замок входного люка, и показал, как открывается сейф с оружием, встроенный в стену спирального туннеля у входа в тамбур.

С этого дня вахмистр постоянно пропадал на Болоте. Сначала он выходил на поверхность только днем, но постепенно, изучив окрестности, стал бродить и по ночам.

Только оказавшись на Болоте без скафандра, Вайцуль, после долгих часов боевого патрулирования, считавший себя знатоком здешних мест, понял, что на самом деле не знает о них почти ничего. Малейшие изменения в атмосфере, оттенки, которые трудно было различить через защитное стекло, звуки, искажавшиеся микрофонами, — все это обрело для него новый смысл. Движения вахмистра теперь не сковывались скафандром, да и некого было опасаться: «свои» пауки не трогали, а другие просто не осмеливались показываться здесь. «Своих» пауков Вайцуль быстро научился отличать по аспидно-черному цвету грудной пластины.

А на Болоте кипела странная жизнь, существовавшая здесь и до появления пауков, и до появления человека. Вайцуль присмотрелся к некоторым животным, на которых раньше просто не обращал внимания. Ему не хватало фантазии, чтобы придумать для них названия, но в повадках их он разобрался быстро.

Одни, плоские и темно-бурые, под цвет Болота, по форме напоминающие длинные тонкие ленты, с невероятной скоростью скользили по поверхности, охотясь на крупных насекомых, чем-то напоминающих водомерок, и вдруг неожиданно застывали, грациозно приподняв переднюю часть, словно вглядываясь вдаль. Наверное, они были слепы: несколько раз плоские ленты в своем движении натыкались на Вайцуля и, вместо того чтобы обойти его, поспешно уползали в обратную сторону.

Другие, больше похожие на растения, катились по Болоту, как бы подгоняемые ветром, но, когда Вайцуль поймал одно из них, он обнаружил множество мелких ножек с крепкими коготками. Была и другая мелочь, но ни одно животное на Болоте не достигало размера паука. Пузырей здесь, вдали от края Болота, не было.

В растительности Вайцуль разбирался хуже. Он, правда, заметил, что бледные стебли, торчащие над поверхностью, чем-то отличаются друг от друга, но вдумываться в эти различия не стал. В первую очередь он искал «паутинку».

В одном из подсобных отсеков Вайцуль вырубил небольшой тайничок. По его подсчетам, там уже хранилось три сотни доз. Но здесь, в Колонии, это богатство не значило практически ничего. Когда вахмистр нашел первую порцию «паутинки», он, не колеблясь, принял двойную дозу. Никакого эффекта. Видимо, его организм был перенасыщен «паутинкой». Вайцуль стоически перенес это разочарование. Все прочие удовольствия мира были теперь к его услугам — с таким-то богатством! Оставалось лишь переправить добычу на Альфу…