— Рассказывать можно целый день. Если хочешь, мы дадим тебе все материалы, оставшиеся после Айка. Мы сохранили в неприкосновенности его кабинет. Скажу только о последнем открытии. Пауки, объединившись, увеличились в размерах, причем все это произошло всего за несколько циклов. При этом их секреторная активность так усилилась, что в районе шахты образовался огромный участок жидкого грунта. Шахту эвакуировали, но Айк остался. Он умирал от лучевой болезни, знал это и хотел до конца быть со своими пауками. Он понимал, что ему удалось подтолкнуть какой-то естественный процесс, направив его в иную, не предусмотренную природой сторону. Сначала пауков было несколько десятков, потом несколько сотен, потом они исчислялись уже многими тысячами. Жидкие участки быстро разрастались, тем более что пауки теперь расселялись не в твердой породе, а в Болоте. У Айка не было почти никаких приборов, он все изучал чуть ли не на глазок. Однажды ему в руки попало серое вещество, которое выделяли пауки.

— «Паутинка»? — впервые заинтересовался Вайцуль.

— Да, вы так его называете. Айк провел самые простые анализы, но ничего интересного не обнаружил и хотел уже выбросить свою находку — у него осталось совсем немного времени, болезнь быстро прогрессировала. Случайно или повинуясь предчувствию, он однажды понюхал «паутинку» и вдруг почувствовал прилив сил. Айк решил, что ему показалось, повторил опыт, потом еще и еще… Через несколько дней состояние настолько улучшилось, что он нашел в себе силы собрать всю «паутинку», которая скопилась в забое, и попробовал сделать вытяжку. Это примерно то же самое, что на Альфе называется виталонгом. Но Айк дал чудесной жидкости свое, настоящее название — «А-эликсир». Короче говоря, после первой сотни доз он излечился от лучевой болезни. Но Айк боялся, что он может заболеть снова, и стал повторять инъекции каждую декаду. И он первым достиг того состояния, которое обрел теперь — с нашей помощью — и ты. Он стал бэтаменом!

Последние слова старший брат произнес с подъемом, торжествующе глядя на Вайцуля, как бы ожидая от него ответного энтузиазма. Но Вайцуль в это время прикидывал, сколько «паутинки» могло накопиться в шахте с тех пор, когда здесь жил Айк, и не обращал внимания на интонации собеседника.

— Да, ты все еще ничего не понял, — с сожалением произнес старший брат. — Айк надеялся создать расу пауков, разумных жителей Бэты. На самом деле он создал нечто большее. Он создал нас, бэтаменов, новую, высшую расу людей. Айк надеялся, что хозяевами Пятнистой станут пауки. А хозяевами Пятнистой станем мы. Я один из немногих, кто помнит Айка живым, я появился на этой шахте третьим. Сейчас нас уже больше семидесяти. Пока там, на Альфе, гниет эта проклятая Система, которая не видит ничего, кроме своей примитивной стабильности и животного благополучия, которая ради этого отказалась от стремления к недостижимому, здесь, в старой шахте, возникает новый мир. Пойми же, вахмистр, тебе невероятно повезло. Ты станешь одним из первых жителей этого мира. Конечно, впереди много трудностей, да и эти тупоумные пузыри с Альфы никогда не смирятся с нашим существованием. Но мы все равно победим. За нами великое преимущество: наши способности, наша энергия, наша уверенность в победе.

Старший брат замолчал. Вайцуль, привыкший уже к его равнодушному тону, с невольным вниманием слушал последние фразы, звучавшие почти патетически. «Он сумасшедший, — подумал вахмистр, — что он тут несет? Их семьдесят штук, а в Системе полтора миллиона жителей, Экспедиционный Контингент, Космофлот, наконец! Да один взвод суперов разнесет вдребезги всю эту компанию!» Но, помня о недавнем предупреждении старшего брата, он решил не возражать.

— Конечно, конечно, — пробормотал Вайцуль, — это здорово, но, наверное, это будет еще не скоро.

— Да, ты прав, — с сожалением сказал бэтамен. — Сейчас мы решаем две задачи — как добиться естественного размножения бэтаменов и как вывести новые клоны пауков, полностью подчиненные нам.

— А те пауки, что на Болоте, вам не подчиняются?

— Некоторые клоны, созданные в последнее время и живущие возле шахты, — наши верные союзники. Правда, они не слишком сообразительны, но исполнительны и нам преданны. А клоны, живущие ближе к вашей Базе, с которыми вы, собственно, и воюете, умнее и агрессивнее. Это потомки тех пауков, которых выпустил в Болото Айк. Нас они не трогают, но и в контакт вступают неохотно. Оружие ты поставлял им.

— Что же вы хотите от меня?

— Я уже говорил. Мне нужен военный советник, профессионал. Ты ведь, кажется, не испытывал желания стать исследователем, заниматься клонированием пауков, например?

— Нет, конечно, я обучен другому.

— Вот именно — другому. Нас пока очень мало, особенно военных, да и те — из низших чинов. Пока ты останешься вахмистром, потом получишь чин поручика. А когда-нибудь станешь главнокомандующим всеми вооруженными силами Бэты! Если, конечно, будешь верен нам, делу свободных исследователей, заветам великого Айка…

Старший брат неожиданно, на полуслове, замолчал и внимательно посмотрел в глаза Вайцулю. Через несколько минут молчания он вздохнул и закончил фразу:

— Заветам великого Айка и тем, кто им верно следует. Ты все понял, вахмистр Вайцуль?

— Пока все вроде бы.

— Тогда на сегодня достаточно. Запомни наши основные правила. Первое: ты должен подчиняться главе свободных исследователей, то есть мне. Подчиняться беспрекословно. Второе: ты не должен заходить в некоторые помещения, тебе скажут в какие. Вот и все. В остальном ты свободен. Единственное, что ты должен сделать в ближайшее время, это изучить дневник Айка. Тогда, может быть, ты поймешь, какому великому делу служишь. А пока иди к себе. Твой отсек — сорок седьмой.

Вайцуль встал, нерешительно подошел к двери, потом вдруг остановился.

— Прости, старший брат, ты говорил, что ваши не умирают. А что случилось с этим… с Айком?

Старший брат нахмурился. Очевидно, вопрос был ему неприятен.

— Он погиб. Когда-нибудь ты узнаешь об этом. Несчастный случай. Иди, мне надо работать.

Вайцуль вышел в спиральный коридор. На сей раз провожатого поблизости не было. Вахмистр осмотрелся и пошел вниз, в свой отсек, чувствуя, что голова у него разламывается от боли.

«Паутинки» бы сейчас. Пару доз», — машинально подумал он.

Эр-такси мягко приземлилось на небольшой площади на окраине первого сектора. Широкоплечий человек в длинном, почти до земли, пальто, какие носят фермеры из дальнего Загорода, не торопясь выбрался из кабины. От площади налево отходил узкий темный переулок. Человек, поежившись от холода, свернул туда. Во всем квартале не было слышно ни голосов, ни шагов, только свист ветра.

Переулок заканчивался тупиком, и там в глухой стене чернела неприметная дверь. Она открылась от легкого нажима. Вспыхнул свет. Пустынный коридор заканчивался второй, заблокированной дверью. Вошедший подключил к опознавателю свой личный блок. Через несколько секунд, тихо щелкнув, опознаватель сработал, и дверь отворилась.

Это был закрытый карточный клуб, в котором числились среди прочих четыре министра, десяток сенаторов и даже комкор Дорич, командир Экспедиционного Контингента.

Фермер Герман Крофт был принят кандидатом в члены клуба три декады тому назад. Вряд ли он мог попасть сюда в своем настоящем качестве, в роли оперативника, даже по служебной необходимости. Ни полиции, ни Федеркому в клубе делать было нечего. Игра там шла по маленькой, профессиональные игроки безжалостно изгонялись. Превыше всего члены клуба ценили покой, безопасный азарт, возможность расслабиться в своем кругу. И попасть в этот круг было непросто, ни чин, ни богатство сами по себе не давали такого права.

Вообще-то карточная игра не была особенно популярна на Альфе. Многие считали ее подозрительным занятием, привычкой анахронистов. Жители окрестных домов поговаривали, что в клубе происходят возмутительные оргии, и только высокие покровители спасают его от закрытия. И хотя, как убедился теперь Герман, слухи эти были далеки от истины, члены клуба старались особенно не афишировать свою слабость.