– Что могло привлечь ее внимание в том дворе, где вы обнаружили машину?

– Вряд ли в том дворе живет кто-то, кто ее интересует. – Глебов принялся теребить жирный подбородок. – Она умеет шифроваться. Она ни за что не вышла бы из машины на глазах у объекта, который пасет. Она умеет наблюдать.

– Следить, вы хотите сказать?

– Да, Настя это умеет. Маленькая, юркая, она может стать незаметной. Она меня самого насмерть перепугала, когда там, на стоянке, незаметно подошла.

– Вы знаете, что за человека она взялась пасти?

– Нет! – с горечью воскликнул Глебов. – В том-то и дело, что нет! Я когда машину ей отдавал, спросил. А она…

– А она?

– Она говорит: «Потом, Геннадьевич. Все потом, боюсь сглазить». Она суеверная в этом вопросе. Как, впрочем, и вся наша братия. Но, говорит, это будет такая бомба! И глаза горят.

– И вы ей поверили на слово? – усомнился Назаров.

– Я не мог ей не верить, потому что она ни разу не обманула. Ни разу! – подчеркнул Глебов. Помолчал, потом хмыкнул недоверчиво. – Стало быть, говорите, Светлов заявление об ее исчезновении вам принес?

– Совершенно верно.

– А знаете, почему он это сделал?

И Глебов начал подниматься со своего места, громадный, рыхлый, неуклюжий. Хотел, видно, казаться грозным. И тут же Назаров пожалел толстяка. У главного редактора нет улик против Светлова. И сейчас он постарается его оговорить.

Мысль Назарова опередила слова Глебова всего на долю секунды. Уже в следующее мгновение тот произнес:

– Светлов поспешил к вам с заявлением, потому что знал, что Настя уже не вернется! Никогда!..

Данила Кобзев ненавидел выгуливать Чарли в лесополосе недалеко от их с Оленькой дома. Он и Чарли ненавидел, если быть честным. Глупая собака непонятной породы. Никакого проку от нее, только беспорядок, шум и, пардон, дерьмо. И это дерьмо он, Данила Кобзев, должен собственноручно соскребать совочком с газона или из-под дерева и убирать в специальный мешочек.

Мерзость какая.

– Не хочешь этого делать, милый? Ступай в лес. Там утром никого нет. Для велосипедистов и любителей прогулок еще рано. Там убирать за Чарли не нужно, – прошептала ему сонно Оленька из-под одеяла.

Ее собака. Ее чертова собака, а он должен ее выгуливать! Где справедливость?

И он послушно потащил Чарли в лесополосу, потому что тот с вечера обожрался корма и приседать, как Данила подозревал, станет не единожды.

Утро было хмурым, противным и сырым. Под ногами чавкало от обильной росы. Перед глазами висела пелена то ли мелкого дождя, то ли густого тумана. Данила увел собаку подальше и спустил с поводка. А когда Чарли как ненормальный рванул в ближайшие кусты, он с надеждой подумал, что пес может потеряться. Почему нет? Заблудится и не найдет дорогу назад. Он постоит для приличия минут десять. Может, даже покричит, но негромко. И повернет обратно. И никто его не обвинит в жестоком обращении с животными.

Эти мысли немного подняли настроение. Данила поднял повыше воротник болоньевой куртки, сунул руки в карманы и задрал заспанное лицо к небу. Теперь даже влага его не раздражала. Поводок мотался на локте, Чарли не слышно. И у него есть крохотный, но все же шанс улететь через пару недель на отдых с Оленькой. Вдвоем, без этого проклятого Чарли, с которым ни в один приличный отель не пускали.

От этих мыслей сделалось почти хорошо. Пусть на улице не жарко, но приятно свежо. Пахнет какими-то цветами, прелой листвой и…

– Вы тоже решили сюда своего друга вывести? – раздался за спиной дребезжащий женский голос, заставивший его вздрогнуть.

Данила обернулся. В шаге от него пожилая женщина в легком лыжном костюме держала на поводке огромного кота.

– Решил, – скупо улыбнулся ей Данила. – Доброе утро вам.

Он не был грубияном. Он всегда был вежливым и обходительным и прекрасно знал, что галантность открывает многие двери. Дверь Оленькиной благоустроенной квартиры он открыл именно так.

– Доброе, – женщина приветливо улыбнулась. – А мы здесь почти каждое утро. Среди собачников нам не совсем уютно, сами понимаете. А где же ваш питомец?

– Чарли? Гуляет, – и он для порядка покрутил головой по сторонам и даже пару раз громко крикнул. – Чарли! Чарли! Где ты, мальчик?

Противная собака отозвалась немедленно громким лаем. Данила про себя чертыхнулся. А через минуту неожиданно встревожился: Чарли лаял непривычно. Это был не собачий лай, скорее собачья истерика.

– Что это с ним? – пробормотал он и беспомощно глянул на женщину.

– Ой, может, в капкан попал? – прошептала старая дура и тут же подхватила на руки огромного кота. – Идемте посмотрим!

Капкан? На кого, на медведя, что ли? Здесь кроме мышей и крыс отродясь никого не водилось. Может, жабы еще и ужи жили в лощине, постоянно заливаемой водой.

– Идемте, идемте, – настаивала женщина и смело двинулась вперед по высокой траве, достающей ей почти до колена.

Данила с сожалением глянул на свои кроссовки и пускай старенькие, но чистые джинсы и двинул следом. Они шли на истерический лай Чарли минут пять. Непременно бы противная скотина заблудилась, не появись эта тетка. Вынесло ее!

Чарли почти хрипел, когда они дошли до огромного дерева. На что он так осерчал, видно не было за мощным стволом. Женщина увидела это первой. Ойкнула, остановилась, а потом попятилась со странным тихим воем. Данила обошел ее стороной, заглянул за дерево, и его тут же стошнило.

Там был труп. Страшный зловонный труп, кажется, женский. И именно его чертова собака это обнаружила. Да еще при свидетелях. Теперь не отвертеться от вызова полиции и дачи показаний.

– О господи! – выдохнул Данила и тут же согнулся, отбежал в сторону и принялся блевать.

Ему выворачивало все внутренности. Чарли продолжал истошно лаять. Женщина со стоном ныла в телефонную трубку – вызывала полицию.

Приехали через полчаса. Все это время его случайная знакомая тихо выла в сторонке, прижимая к себе кота. Данила прислонился к какому-то дереву подальше от трупа и с ненавистью смотрел на Чарли. Тот был уже на поводке, Данила привязал его, но чертова собака не думала униматься. Данилу по-прежнему мутило и снова едва не вырвало, когда он звонил Оленьке и рассказывал обо всем.

Знаете, что она сказала, после того как перестала верещать?

– Чарли, какой же умница! Он обнаружил тело! Может, его теперь даже за это наградят.

«Какие хозяева, такие у них и питомцы», – вдруг подумал Данила. Впервые так подумал об обожаемой Оленьке.

Приехало сразу много народу. Участковый, Данила его узнал, хотя тот был в гражданском и с заспанной физиономией. Еще несколько человек в штатском, один, кстати, с чемоданчиком. Карета «Скорой» подкатила. Даниле задали всего несколько вопросов, переписали его данные и тут же о нем забыли. Сделалось даже немного обидно. Он не последний человек здесь, если что! Это собака его девушки обнаружила зловонный труп. И ему или его собаке могли бы выразить хоть какую-то благодарность. Но мелкая обида тут же прошла, стоило одному из парней обратиться к Даниле.

– Что вы сказали? – Он ужаснулся.

– Мне хотелось бы, чтобы вы еще раз внимательно взглянули на тело, – бесцветным голосом произнес полицейский эксперт.

– Зачем? – У него даже кожа на лице натянулась, так он побледнел.

– Возможно, узнаете потерпевшую. – Парень вздохнул и нехотя добавил: – Это просто формальность, понимаете? При трупе не обнаружено ни документов, ни сумки, ни телефона. Идентификация может занять много времени.

– Но я при чем? – Он начал задыхаться. Смотреть снова на разлагающийся труп не хотелось.

– Вы ее нашли, – настырничал мужик в штатском. – Нам надо соблюсти формальности.

– Не я один ее нашел! – смело возразил Данила.

И незаметно для всех пнул ногой Чарли, который, как назло, затих. Лучше бы визжал, чтобы от них постарались поскорее избавиться. Но Чарли вредничал и лаять не стал. Свернулся в комочек, спрятал беспородную мордаху в лапах и затих.