– Он заявил об исчезновении своей девушки Глебовой Анастасии Ивановны. Кстати, вы не родственники?
– Нет. Однофамильцы. – Главный редактор провел дрожащей рукой по редким волосам. – Хотя от такой дочери или сестры я бы не отказался. Светлый человек, не то что этот…
– Светлов, – подсказал Назаров.
– Совершенно верно! Это не человек, поверьте! Это просто пиявка какая-то!
– Пиявка?
Назаров вспомнил ухоженного парня. Он мог показаться кем угодно, только не пиявкой.
– Пиявка, – с чувством повторил Глебов. – Сначала присосался к Настиному везению. Потом к ее успеху. Дальше на талант посягнул!
И он, запыхавшись, замолчал.
– Объяснитесь, – жестко потребовал Назаров.
– Не вопрос.
Полные руки, плотно обтянутые рукавами белоснежной сорочки, взметнулись и снова упали на стол. Он минуту молчал, рассматривая Назарова. Потом начал говорить.
– Для начала ему повезло, что я их взял на работу. Не его, заметьте, взял. Настю! Потому что она как-то так повела со мной беседу… Как-то так быстро к себе расположила. Еще и фамилия, понятно, сыграла. Но нет, не в фамилии дело. Просто сразу рассмотрел талантливого журналиста и хорошего человека. Не смог я ей отказать, вот не смог! Потом она стала просить за Светлова. Пришлось взять и его. Вообще-то у нас коллектив очень хороший. Но с ним я так и не сошелся.
– Почему?
– Не знаю. С Настей все отлично складывалось. Я ей: «дочка», «дочка». Она мне иной раз: «папуля». – Глебов помрачнел. – Первые ее статьи мгновенно подняли наш рейтинг. Она из никчемной темы могла сделать конфетку. А уж если там что-то такое было… А она мастер была рассмотреть. Просто провидица какая-то.
– А Светлов?
– Бездарь! Бездарь и тупица! Подозреваю, Настя за него все писала. Его материалы с некоторых пор стали набирать популярность. И он, мерзавец, все равно завидовал ее успеху. Неблагодарное животное! – Глебов отчетливо скрипнул зубами. – А какой он устроил ей скандал, когда она себе придумала псевдоним! Требовал отдать псевдоним ему. Обвинял в плагиате!
– Что за псевдоним?
– Иванчик.
– Просто Иванчик?
– Да, без имени. И не понять было, мужчина это или женщина. Знаете, что самое скверное?
– Что?
– Когда Светлов засуетился после Настиного исчезновения, он пришел ко мне и попросил разрешения использовать псевдоним Насти под своими статейками! Я его чуть…
– Что?
– Чуть не уволил гада!
– А почему не уволили?
– Если Настя вернется, она не поймет, – выдавил Глебов едва слышно.
Назаров тут же подумал, что главный, невзирая на разницу в возрасте, запросто мог быть влюблен в девушку. Потому и помогал, потому и покровительствовал. Потому и Светлова ненавидит.
– Вы знаете, что они поссорились и она ушла из дома еще на майских?
– Да, она мне звонила.
– Где она все это время жила?
– В какой-то гостинице на окраине.
– Когда она в последний раз с вами связывалась?
– Когда забирала мою машину.
– Она забрала вашу машину? – не поверил Назаров. – Зачем?
– Для работы. Не могла же она носиться по городу пешком, – фыркнул Глебов и глянул на Назарова с укоризной. – А Светлов свою колымагу брать ей не позволил. И я пошел ей навстречу.
– Так какого числа это было?
– За день до того, как замолчал ее телефон. – Глебов подумал. – Точнее не скажу. Я тут крутился, как белка в колесе. Проверки, скандал с одной дамочкой вышел. И в выходные я все время здесь был. Зачищался, между нами говоря. Вот и…
– Где вы передавали ей машину?
– Так прямо на стоянке у редакции. Настя дождалась вечера, подкралась ко мне. Я обычно поздно выхожу. Она все боялась на Светлова нарваться.
– Прямо так и боялась?
– Может, преувеличиваю, просто не хотела его видеть. Наконец она согласилась со мной, что он мерзавец. – Впервые с начала разговора лицо Глебова озарилось подобием улыбки. – А я ей: «А я что говорил? Все слушать меня не хотела, девочка».
– Так что дальше? Она дождалась вас на стоянке и…
– Попросила служебную машину. Я ей отдал свою.
– Почему?
– Потому что со служебной одна морока. Километраж потом как-то надо списывать, все подтверждать командировочным удостоверением. Морока, одним словом. Я сам на нее пересел, на служебную. А свою ей отдал. Настя помахала мне и уехала. А через пару дней, когда я ей позвонил, ее телефон уже молчал. Абонент не доступен.
Лицо Глебова сделалось несчастным.
– Послушайте, а может, она просто уехала куда-нибудь? Может, просто отдыхает, воспользовавшись тем, что у нее есть машина? А там нет связи. – Назаров принялся сочинять, он все еще не видел состава преступления в этой истории.
– Я нашел ее, – с горечью выдохнул Глебов.
– Кого? – подпрыгнул Назаров. – Настю?
– Машину. Машину нашел. – И главный редактор, прикрыв пухлой ладонью глаза, отчетливо всхлипнул. – Настя в беде, я это чувствую! С ней что-то случилось!
– Так, стоп. Давайте с этого места подробнее, – приказал капитан, сразу сделавшись серьезным. – Где нашли машину? Когда? Каким образом?
– Машину нашел вчера во дворе спального района. Тихий такой дворик. Не сам, конечно, нашел, помогли мне. Есть у меня знакомые в службе эвакуации, попросил. У тех свои подвязы… Короче, машина моя стояла на парковке в одном дворе. – Глебов назвал точный адрес. – Дальше я подогнал эвакуатор и забрал ее, пока окончательно не разграбили.
– Что, машина была не заперта?
– Совершенно верно.
– Что-то пропало?
– Не знаю, моих вещей в ней не было. Нет, запаска на месте, знак аварийной остановки тоже. Ящик с инструментами есть, автомобильный дезодорант. Пропали вещи Насти. Никаких следов. Может, они у нее были с собой? Но заметки… их не было! И это, замок на багажнике был не заперт.
– Считаете, что в машину проникли через багажник?
– Не знаю. У меня с замком там давно неполадки. А зачем кому-то в нее проникать? Машина была не заперта.
– Она стояла на сигнализации?
– Нет, – повесил голову Глебов.
– Понятно. А кто мог знать, что замок багажника неисправен?
– Да откуда же я знаю? – взорвался вдруг Глебов. – Кто видел, как я с ним вожусь иногда, тот и знал.
«Значит, все сотрудники твоей газетенки были в курсе, – подумал Назаров. – И Светлов в том числе».
Что ж, это плюс.
– Вы сказали, что пропали рукописи, – напомнил он.
– Я сказал, пропали заметки, – поправил жестко Глебов.
– Что за заметки? Почему они пропали?
– Настя всегда свои заметки таскает с собой. Говорит, что может что-то щелкнуть, а бумаг с собой нет. Она не очень любит компьютер. Не доверяет. – То ли умышленно, то ли по привычке Глебов говорил о ней в настоящем времени. – И у нее с собой всегда синяя папка. Старомодная такая картонная синяя папка на тесемках. Она ее очень любит, талисманом считает. У всех, знаете, свои странности.
– Папка из машины пропала?
– Да. А Настя ее при мне убирала в ящик для перчаток, он у меня вместительный. Когда я нашел машину, папки там не было.
– Но она могла пойти куда-то, кого-то интервьюировать и взять папку с собой.
– Нет, – гневно перебил Глебов, – не могла! Эта папка… Знаете, она работает с ней один на один. Просто кладет перед собой в тишине и без свидетелей начинает перебирать свои записи. Там всегда куча листочков. Из тетрадок, из блокнотов, какие-то старые снимки из газет. Если она ведет какое…
Он долго выбирал слово, но так и не нашел ничего подходящего и неуверенно закончил:
– Расследование…
– Расследование? – не поверил Назаров. – Она что, вела у вас колонку криминальных новостей?
– Скорее скандальных, – пробормотал неуверенно Глебов. – Как таковой колонки криминальных новостей у нас нет. Но с появлением Насти в газете что-то такое стало вырисовываться. Она… Она наша надежда. Я на нее ставил, если честно. У нас рейтинг в последние два месяца подскочил. И тут такое!
Папка с заметками и всяким бумажным хламом пропала. И Настя пропала. Что за тема?
