- Ну, не могли же тебе подсунуть для этого дела простолюдинку. Ты же и сам принц, не забывай. Так вот, пятнадцать лет назад я убила своих родителей. Точнее, людей, которых считала своими родителями.

- Что? Я тебя правильно понял? - изумился Виктор.

- Как можно неправильно это понять? Родившийся ребёнок не владеет магией. Чтобы стать магом, должна пройти инициация. Тебе повезло, у тебя это произошло только сейчас. А я стала ведьмой в пять лет. Я хотела куклу, мама мне не купила. Я сказала ей, чтобы она умерла, и она умерла. Папа на меня накричал и тоже умер. А я несколько дней непрерывно плакала. А потом старалась себя контролировать. Целых десять лет никого из близких не убивала. Всякую сволочь в школе и на улице - бывало, а родственников - нет. Меня взяли к себе дедушка с бабушкой со стороны матери. Отлично мы жили, я их любила до безумия. Ведь маму я тоже любила, с детьми же так бывает, понимаешь? Любит, но хочет убить.

- Понимаю. Сам такое чувствовал, и не раз.

- Разница в том, что большинство детей убить родителей не может. А я вот смогла.

- И что случилось через десять лет?

- Я вела дневник. Шифром, между прочим. Причём не самым простым. А дед сумел расшифровать. Нехорошо читать чужие дневники без разрешения, но взрослые почему-то считают, что у детей - можно. А там я описывала свои переживания из-за смерти матери. Отца мне почему-то не так жалко. Я его вообще почти не помню.

- Ты записывала такие вещи, и не прятала дневник?

- Прятала. Но дед нашёл. Да и мне казалось, что шифр никому не по зубам. Ошиблась.

- Каким именно шифром ты пользовалась? Я неплохо в них разбираюсь.

- Не сомневаюсь. Мы все - отличные математики, раз уж тебе не нравится слово "гений". А шифр - подстановочный, литорея с ключом. Вот только ключ на каждой строчке увеличивался на пять. Как выяснилось, дед тоже был неплохим математиком.

- И что он сделал, когда прочитал?

- Захотел меня убить. А я набросила на него паутинку, так что он не смог. Он попросил отпустить, пообещал успокоиться и не делать глупостей. Я сняла паутинку, он спокойно взял топор и метнул мне в голову. Я испугалась, и, как ты понимаешь, топор прилетел в голову не мне, а ему. Бабушка закричала, а я убежала. Долго ещё стоял в ушах её крик. Не знаю, сколько бродила по улицам, помню только, что мне было холодно, стояло уже далеко не лето. А потом какой-то мужчина предложил сесть к нему в машину. Я подумала, что это педофил, но мне было всё равно, очень уж замёрзла. Но это оказался не педофил, а король. С тех пор тут и живу.

- Тут - это где?

- В Крепости. Я не знаю, где она расположена. В ней нет ни окон, ни дверей, вход и выход - только через порталы. Дед говорит, что Крепость построена на глубине двух километров под поверхностью, внутри не то гранитной, не то базальтовой плиты. Я пыталась проверить, но не смогла. Мастерства не хватило. Впрочем, какая разница, где мы географически?

- Ты права, без разницы. Только я не могу понять, почему ты рассказываешь эти вещи постороннему человеку?

- Ты же мой брат, то есть, один из нас, а вовсе не посторонний. Какие уж между нами секреты? Так, хватит меня допрашивать. Поможешь мне с дифурами?

- Ты же математический гений. Зачем тебе помощь?

- Если не захочешь помочь, будешь тем, кем тебя назвал фантом.

***

Поговорив с начальством, майор Нежный ждал, когда анонимный подполковник федералов закончит допрос свидетелей. При нормальном расследовании майор допросил бы их всех сам, но сейчас у него не было на это ни времени, ни официальных полномочий. Лейтенант был категоричен - пока со всеми свидетелями не переговорит его начальник, ни к кому из них Нежного не подпустят. Что поделать, федералы в своём праве, в этот раз придётся ограничиться выслушиванием пересказа показаний. Не то, что нужно, но лучше, чем ничего.

А пока допрос продолжался, майору только и оставалось, что осматривать место происшествия. Он не верил, что найдёт что-нибудь этакое, что пропустили федералы. Хотя бы потому, что понятия не имел, что нужно искать. Прикинул расстояние от клетки, где стоял конвой, до двери. Ещё раз убедился, что с такой дистанции даже отличный стрелок может попасть из пистолета только случайно, а солдаты-срочники из внутренних войск, которыми и комплектуются конвои, обычно стреляют скверно.

После этого Нежный проверил, что могли видеть зрители, бросившиеся на пол. По всему выходило, что ничего. Лёжа на полу, только с одного ряда можно было увидеть клетку для подсудимого. Да и то вряд ли. Когда идёт перестрелка, редкий человек станет глазеть по сторонам, страх заставит не только спрятаться, но и зажмуриться. Речь, разумеется, не о профессионалах. Профи как раз ведут себя иначе. Например, как конвойные. Эти не растерялись, не испугались, а вступили в перестрелку.

Тут и напрашивается вопрос - откуда у них такая смелость? Эти ребята - герои против людей со скованными руками, особенно если они вчетвером против одного. С пистолетами против автоматов у них не было ни единого шанса выжить, но они проявили редкое мужество. Почему? Ответ напрашивался сам собой: парни знали, что террористы не настоящие. По крайней мере, хотя бы один из них знал. Да, одного достаточно. Стоило ему открыть огонь по террористам, остальным ничего не оставалось, кроме как его поддержать. Эту версию обязательно нужно проверить, но позже, сейчас с конвойными работают федералы, и к парням не подступиться.

Услышав приближающиеся шаги, майор обернулся. К нему, постукивая высокими каблуками, шла стройная пожилая женщина, сохранившая на лице следы былой красоты. Она держалась настолько уверенно, что Нежный безошибочно определил, кто она такая.

- Вы тоже из ФСБ? - поинтересовалась женщина.

- Нет. Полиция, уголовный розыск. Майор Нежный. А вы - судья? - на всякий случай поинтересовался он.

- Да. Очень хорошо, что наконец подключилась полиция. Давно уже жду кого-то из ваших. Я очень уважаю федералов, но это дело не для них. Они ищут террористов, а их здесь и близко не было. Вы, конечно, понимаете, что произойдёт, когда версия с террористами будет отброшена? Этого обязательно нужно избежать!

Нежный тяжело вздохнул. Значит, и у судьи рыльце в пушку.

- Я сделаю всё, что смогу. Но у меня нет полномочий. Дело ведёт ФСБ, а наше расследование неофициальное. Спасибо, федералы не возражают.

- Вы согласны, майор, что террористы были голографические?

- Если вы говорите о трёхмёрном кино, то это и есть моя рабочая версия.

- Этим кино отвлекли внимание. Цель - побег подсудимого.

- Снова согласен.

- Стоило это наверняка дорого. А можно было решить вопрос и дешевле, и проще.

- Конечно. Дать взятку или следователю, или вам.

- Мне больше нравится выражение "оказать материальную помощь", - поправила судья.

- Выражайтесь, как хотите. Так почему не было взятки? Следователя я допрошу чуть позже, а что скажете вы?

- Без протокола?

- Я же сказал, что моё расследование неофициальное. Какие могут быть протоколы?

- Положусь на вашу порядочность. Так вот, ко мне обращался отец подсудимого. О какой сумме шла речь, я вам не скажу, не обессудьте.

- И не нужно. Я в курсе расценок.

- Вместо денег у него оказалась резаная бумага. Даже не "кукла". Просто бумага. Константин Петрович расстроился, но насколько могу судить, ни капли не удивился. Понимаете, что это значит?

- С ним подобное уже происходило, - предположил Нежный. - У следователя.

- Я тоже именно так и подумала. Но ФСБ в это не поверит. Они будут искать взятку, мою и вашу. Проведут анализ наших доходов и расходов, и сделают интересные выводы, о которых доложат наверх. О взятках в судах и полиции знают все. Но это дело ведут люди, которые занимаются террористами, а не коррупцией. Расследование они проведут, как слон в посудной лавке. Я не взяла денег, неважно, почему, но меня обвинят именно в этом. И вашу систему они тоже прочешут мелким гребешком.