Если бы он не боялся потерять Уилла, следовательно, он мог бы в любой момент распорядиться его судьбой. Коротко усмехнувшись самому себе, он погладил Уилла по щеке, коснулся большим пальцем его рта, позволил ладони спуститься ниже. Уилла было не так-то просто убить, но проще всего и надежней обхватить его голову чуть ниже и резко свернуть шею.

Зачем?

Ради того, чтоб доказать самому себе, что Уилл ничего не стоит, что он прекрасен лишь в его сознании? Что его образ вполне может заменить живого и настоящего Уилла, поскольку воображение самого Ганнибала было невероятно сильным?

Уилл же молчал, послушный, но не виктимный. Равнодушный к себе. Жертвенный только в том понимании, про которое Ганнибал говорил когда-то.

Дыхание его, спокойное и ровное, ложилось на кожу, и Ганнибал молча обнял Уилла, прижал его к себе, вороша недлинные кудри на его затылке.

- Что с вами? - тихо проговорил Уилл, будто и не было этой тихой, больной секунды между ними.

- Я представил себе, что произойдет, если я потеряю вас, - признался Ганнибал, целуя его в макушку, и Уилл задышал чаще. Резко и нетерпеливо вскинул голову, приник к его губам, целуя сочно и настойчиво, жадный до любви. Невыносимо глупо было бы лишиться его сейчас, в ту минуту, когда он ожидал столь многого от их совместной жизни!

Ганнибал аккуратно выбросил осколки из души, поставил новый сосуд взамен старого, собрал остатки правоты в чистую тряпку и отжал ее обратно. Если принципы мешают получать удовольствие от жизни - значит, этим принципам нет места. Не было повода доказывать себе отсутствие страхов прямо сейчас. Уилл делал его жизнь несоизмеримо увлекательнее, слаще и лучше. Ганнибал не был своим врагом, чтобы лишаться подобного.

- Пойдемте, - сказал он хрипло и глухо, обнимая Уилла за талию, - это интересный разговор, но сейчас не время говорить об этом.

Уилл кивнул и молча вышел из ванной.

========== Часть 22 ==========

- Расскажите мне, когда вы впервые ощутили, что мир жесток? - спросил вдруг Уилл, когда они наконец-то оказались дома.

Ганнибал задумался над его вопросом, и тогда Уилл подошел ближе, потянул двумя пальцами узел его шейного платка, разматывая и стаскивая небрежно.

- Не жадничайте, - улыбнулся он, но в глазах осталась грусть, - расскажите что-нибудь о ярких моментах. Об осознании жестокости.

- Я всегда знал о ней.

Уилл вздохнул, расстегивая вначале пуговицы его пиджака, затем жилета и лишь потом рубашки.

- Возможно, мне было четыре.

Уилл аккуратно расстегнул пряжку ремешка, снимая с него часы.

- И что же произошло, когда вам было четыре? - поинтересовался он негромко.

- Обычный день, - сказал Ганнибал, будто тщательно отмерял слова, - ничего особенного, однако…

- Так что же произошло?

Уилл медленно расстегнул пуговицы своей рубашки, вытянул ремень из брюк.

- В глубоком рву жили черные лебеди. Взрослая пара, и выводок малышей. Я любил наблюдать за ними с мостков. И однажды в наш ров явились два лебедя-чужака, крикливые, белые и крупные, - Ганнибал улыбнулся, обхватив Уилла за талию, и увлек на постель, - они опустились на воду и принялись изучать местность.

- Вы их прогнали, отлупив прутиком? - усмехнулся Уилл.

- Нет. Черный лебедь вскоре появился, увидев чужаков. Он был один.

- Он их прогнал?

- Он их убил. Сначала они дрались, и я увидел, как белоснежное крыло одного из чужаков медленно пропитывается кровью. Черный лебедь утопил второго чужака, держа его голову под водой, пока тот не захлебнулся, а потом вернулся к первому - тот не мог взлететь и попытался сбежать, выбравшись на берег, но черный догнал его и добил.

- Это похоже на страшную сказку на ночь.

- Вы сами просили, - усмехнулся Ганнибал, привлекая его к себе и почти что целомудренно целуя в уголок рта.

- И что случилось после?

- Его победный крик разнесся над водой. Он позвал свою супругу с детьми и гордо вскинул крылья, приглашая их посмотреть на мертвых белых лебедей.

- Семья оценила его старания?

- Думаю, что да. По крайней мере, супруга высказала ему свое одобрение.

- Я тоже любил в детстве наблюдать за животными, - зажмурился Уилл, погружаясь в приятные воспоминания, - но я не задумывался об их жестокости.

- Естественное поведение не вызывает вопросов.

- Да, было бы странно ожидать от вашего лебедя попытки договориться с чужаками и сходить потом к психотерапевту. Вас впечатлило кровавое зрелище, не так ли?

- Как и любого другого в моем возрасте, я думаю. Я посчитал это правильным.

- Вам доводилось представлять эту сцену… перед сном? - опасно усмехнулся Уилл, взяв его руку и касаясь его пальцами себя.

- До определенного возраста, - не стал отрицать Ганнибал, охотно скользнув ладонью меж его ног, - затем я вырос и приобрел более волнующий опыт.

- Вы чувствовали сексуальное возбуждение, когда думали об этом?

- Непристойный вопрос.

- Это ваши пальцы слишком непристойно во мне, - ухмыльнулся Уилл, поглядывая на него искоса. Явно испытывал удовольствие, дразня и беззлобно покусывая его. Получал ли он удовольствие, неумело впиваясь своими острыми зубами в его плоть? Несомненно, получал. И быстро учился.

Уиллу хотелось показать не только труп Ивэнса. Уилла хотелось взять за руку и провести по всей этой ночи, от начала и до конца. Пригласить его посмотреть, чтобы он увидел и оценил. Но Уилла явно тревожила эта история, не так, как рассчитывал Ганнибал. Прежде Уилл часто уходил к себе посреди ночи, желая одиночества, и Ганнибал, скрепя сердце, позволял ему этот кусочек личной свободы. Но после смерти Ивэнса Уилл спал только в его постели. Постоянно вертелся, беспокойно вздыхая во сне, прилипал к его груди мокрой от холодного пота спиной, и хмуро ворчал поутру, с трудом выпуская его из кровати. Предпочитал долго лежать в утренней тишине, стискивая его пальцы и беззвучно дыша. Никакие заверения о том, что дом охраняется сигнализацией, не могли его успокоить.

Ганнибал обвел пальцем его губы, и Уилл чуть улыбнулся в ответ, но не продолжил дразниться. Не куснул его за палец, несильно, но ощутимо, как раньше, как будто его что-то остановило, будто он больше не рисковал или не хотел с ним играть.

- Уилл…

- Да? - отозвался тот, податливый и расслабленный, но без прежней безмятежности. Раньше Уилл радовался их близости, словно щенок, теперь он был куда серьезнее, хотя по-прежнему был расположен к нему. Откуда явилась эта печаль и серьезность?

Ганнибал тихо выдохнул, касаясь кончиками пальцев его лица, готовый сделать все, что угодно, лишь бы обернуть время вспять. Он хотел не так. Он хотел иначе.

- О чем вы думаете, Ганнибал? - поинтересовался Уилл, щуря глаза.

- О чем думаете вы? - отозвался тот, - неужели опять криминалистика будоражит ваш разум?

- Я не хотел этого, - шумно сглотнул Уилл, привлекая внимание к своему открытому, незащищенному горлу, - после гибели Ивэнса я решил все забыть и закрыть глаза.

- И как ваши успехи?

- Я пытаюсь.

- Что вы видите, когда закрываете глаза?

- Знаете, Ганнибал, - улыбнулся тот, обнажая зубы, - если кто-то порой выглядит как маньяк, ведет себя как маньяк, шутит как маньяк…

Он не договорил, пристально уставившись ему в глаза, будто ожидал опровержения или подтверждения, не желая решать это самостоятельно. Боялся оказаться неправым, как тогда, с предложением расплатиться своим телом. Или наоборот - боялся правым оказаться?

- Вам грустно?

- Скорее, мне горько, - проговорил Уилл, вновь запрокидывая голову и подставляя горло. - Я как будто в толще темной воды, не знаю, где верх, а где низ. Я чувствую себя потерянным.