Ганнибал с трудом удержал себя, предпочитая украшать его тело отметинами от поцелуев, cпускаясь все ниже. Уилл, вначале зажатый и готовый терпеть, растерянно распахнул глаза, не вполне понимая, действительно ли это происходит на самом деле. Уилл нетерпеливо облизнулся, одновременно желая этого и совершенно сбитый с толку.
- Ганнибал…? - тихо выдохнул он, ощущая влажное прикосновение.
Тот не ответил, продолжая ласкать его так, как самому хотелось, и Уилл застонал и откинулся на подушки, стараясь уловить каждую секунду неожиданного удовольствия. Ганнибал очень любил быть щедрым и благородным, особенно когда это почти ничего ему не стоило. Вот и сейчас он вполне мог позволить себе не мучить Уилла, не причинять ему боль. Вмиг возбудившись куда сильнее, Уилл стискивал простыни, негромко и отрывисто всхлипывая, такой восхитительно отзывчивый, что хотелось сделать ему еще приятнее. Ганнибал именно так и сделал, внутренне улыбаясь тому, как немного требовалось Уиллу, чтоб дойти до предела. Ах, конечно, Уиллу в ответ бы пришлось стараться гораздо большее и искуснее.
Но не сейчас. Сейчас Ганнибалу было интереснее приучить его к своим рукам, к новым ощущениям. Не прерывая своего занятия, он осторожно смазал два пальцы и легонько втолкнул один, а затем и второй, очарованный беззащитностью Уилла. Тот совсем не возражал, только дыхание его участилось.
- Глубже. Пожалуйста, - прошептал Уилл и больше ничего не сказал, оставшаяся гордость велела молчать. И это было восхитительно – довести его до оргазма, а потом поцеловать, горячо и сочно, не вынимая пальцев, чувствуя его настолько податливым, насколько это возможно.
- Что это было? – слабо пробормотал Уилл, когда чуть-чуть отошел и вплотную прижался плечом к его груди.
- Вы не знаете?
- Не ожидал от вас, - выдохнул тот, взял Ганнибала за руку и положил ее поперек груди, - совсем не ожидал.
- А чего вы ожидали?
- Я не ожидал, что вы вообще захотите спать со мной. Знаете, когда я вас впервые увидел… - Уилл помолчал, прислушиваясь к своему телу, сглотнул, когда его обняли крепче, - когда немного узнал, я вовсе не думал, что вас влечет секс. После того идиотского случая у вас в спальне, я решил, что вы признаете лишь женщин. И тут вы… мне…
- Вам понравилось?
- Да, - усмехнулся Уилл, - мне нравится. Я постепенно начинаю понимать вас. Мне каждый раз кажется, что я вас понимаю, и каждый раз я ошибаюсь.
Ганнибал тепло улыбнулся ему в макушку. До настоящего понимания Уиллу было еще далеко.
- И что же вы понимаете?
- Я чувствую тот вкус, который вы желаете мне привить. В этом есть своя прелесть. Я говорил, что это не мое, но сегодня я весь день проторчал в участке и, Ганнибал, вы знаете… - его голос стал тише, - я вдруг вспомнил все. Я вспомнил, как я всегда чувствовал себя чужим в лабораториях ФБР, как я всегда стоял где-нибудь в углу, чтоб не отсвечивать. Как я ненавидел, когда меня дергали и против моей воли вытаскивали в круг света, когда я хотел молчать.
Ганнибал молча поцеловал его, чувствуя приятный аромат. Уилл совершенно отвык от существования на воле, и теперь чувствовал все острые грани жизни своей тонкой, только-только регенерировавшей шкурой.
- Я вдруг понял, как прекрасно у вас дома.
- Хотите отказаться от места?
- Посмотрим, - Уилл повернулся в его руках и посмотрел внимательно в глаза, - я пока не готов принять решение. К тому же еще Ивэнс…
- Ваш бывший психотерапевт?
- Да, - Уилл вздохнул, - он заходил сегодня. Предлагает какой-то проект, говорит, что мне это будет интересно. Я отказал ему, потому что не хочу ни в чем участвовать.
- Я думал, что нашел вам подходящего психотерапевта, - Ганнибал внимательно взглянул на него в ответ.
- Только не злитесь, Ганнибал, - Уилл сразу прикусил язык, - я же говорю, что отказался. Я слышать не хочу ни о чьих проектах. К тому же, распоряжаться правом изучать меня можете только вы.
- Я ни в коем случае не злюсь на вас, - мягко сказал Ганнибал, поглаживая его по спутанным кудрям, - но вы правы, я не хочу, чтоб вас изучал кто-либо еще, кроме меня и доктора Дю Морье, которой я доверяю.
Уилл кивнул и лег головой ему на грудь, сосредоточенно согревая дыханием его кожу.
- В Нью-Йорке сейчас идет оперный сезон, - задумчиво проговорил Ганнибал, запуская пальцы в его волосы, - насколько я знаю, классическая музыка не влечет вас, Уилл. Но сложно составить мнение, пока вы не испытали впечатления от шедевров в исполнении лучших исполнителей, пока вы не увидели роскошь и драму своими глазами.
- Год назад я бы сразу отказался, - ответил Уилл с режущей, неприятной искренностью, - но я столько раз ошибался, что не сосчитать. Может, это только сейчас опера кажется мне скучной. Может, вы правы, и я не знаю, о чем говорю. Да, звучит очень заманчиво, я никогда еще не был весной в Нью-Йорке, только проездом.
- Там интересно весной, - вкрадчиво проговорил Ганнибал, на миг и сам погрузившись в сладкие грезы о путешествии в другой город. – Сезон заканчивается в мае.
- Тогда у нас еще есть время подумать, - безмятежно отозвался Уилл, прижимаясь к нему и сонно жмуря глаза.
========== Часть 18 ==========
Весеннее хмурое солнце неохотно заглядывало в кабинет, лучи света гибли на занавесках, и в кабинете царил полумрак. Метроном ритмично резал время на части, короткие сухие щелчки заглушали тихие, едва слышные рыдания. Плач являлся одной из самых выразительных реакций, но Ганнибал не чувствовал эмоциональный отклик в душе в ответ на чужие слезы. Если не считать жгучих воспоминаний детства - не чувствовал никогда. Правда, порой возникали удивительно похожие паттерны, вынуждающие его сердце мгновенно обвариться кипятком. Исключения были мучительно-желанными, как попытка съесть чересчур горячее, сочное мясо. Ганнибал прекрасно осознавал, что нередко привязывал эти ощущения к тому, что происходило между ним и Уиллом.
Но на работе подобного не происходило. Держа пациентов на расстоянии, Ганнибал пресекал любые попытки эмоционально проникнуть на его территорию.
Из приятных, несколько бессвязных размышлений его вывел шорох носового платка: Мириам Палмер перестала, наконец, тихо и однообразно всхлипывать и стерла слезы с лица.
- …до сих пор я запрещаю себе вспоминать это, - она начала озвучивать мысли, звеневшие в голове. - Я расследовала это дело, перебирая все возможные зацепки, и совершенно случайно я наткнулась на Ингрэма. Однажды войдя в его дом, я не смогла выйти. Вы, наверное, читали про маньяка, который после всех его преступлений спокойно умер от сердечного приступа? Ушел от ответственности, - Мириам стиснула зубы, - откинулся во сне счастливым и свободным. Я считала, что погибну там. Я не сразу поняла, что я жива, и что все закончилось. Я очень долго… была за чертой.
- Вы пережили ваше возвращение. Что вы думали об этом?
- Я не думала ничего. И сейчас тоже. Нет, я не вру себе, что этого не было, но просто… просто не думаю об этих месяцах, и все.
- И как вам это удается? - голос Ганнибала прозвучал глухо и резко.
- Как… Как будто я нарастила себе мозоль вокруг этих воспоминаний, - криво улыбнулась Мириам, - когда я приближаюсь к ним, что-то во мне напоминает, что я подхожу к опасной зоне. Внутренний часовой звучно передергивает затвор.
- Вы считаете воспоминания о покушении на жизнь и похищении опасной зоной?
- Да, - кивнула она, - с тех пор, как я запретила себе и всем вокруг напоминать об этом, мне стало легче.
- Вам удобно жить с опасной зоной и вооруженными часовыми в психике? Как ощущаете себя?
- По-разному, - честно ответила Мириам и посмотрела на него в ответ. - Похоже, вам не нравится мой способ.
- Если быть точным, то я хотел бы предостеречь вас от создания таких зон, - внятно и весомо проговорил Ганнибал.
