— Монстр с совестью.

— Что-то новенькое, да?

— Как отреагировал Джек?

— Разозлился, конечно. Думаю, все мы чувствовали себя приблизительно одинаково. Не слишком приятно вдруг оказаться обманутым тем, кого ищешь годами.

— Хм, — Ганнибал берёт в руки фотографию, внимательно разглядывая её. Он почти готов попросить копию.

— Команда решила придумать ему имя. Зеллер предложил «Головорез из Черрихилл».

— Очаровательно. Вы уверены, что он — тот самый преступник?

— Его дом обыскали. Он хранил украденные органы в шкатулках в холодильнике.

Ганнибал хмурится, откладывая фотографию. Хранить детские органы в шкатулках для драгоценностей. В сравнении с этим убийцей он сам кажется вполне нормальным.

— Когда он был ребёнком, его изнасиловал священник. Наверное, именно поэтому он оставил последнюю жертву во дворе церкви, — говорит Уилл.

— Вы считаете, он должен был оставить мальчика внутри.

Ганнибал бы так и сделал.

— Пожалуй, это чересчур.

Ганнибал смотрит на него, на своего умного мальчика, и спрашивает себя, догадывается ли Уилл, насколько он одарён. Даже сейчас, когда он знает, что этот мужчина безжалостно убил троих детей, когда они рассматривают фотографии трупа убийцы, получившего по заслугам, Уилл по-прежнему связан с ним. Даже монстры не могут быть абсолютно бесчувственными, и Уилл, прекрасный ангел Боттичелли, понимает это. Ганнибал не удивлён, что так сильно желает его.

— Вы, должно быть, чувствуете облегчение, больше не боясь найти очередного ребёнка, — предполагает Ганнибал, наблюдая за страданием Уилла, когда тот соглашается.

— Да. Довольно жутко. Пусть я не уверен, что это лучший способ прекратить всё, но так оно и есть. Я почти готов поблагодарить Потрошителя. Почти.

«К вашим услугам», — говорит Ганнибал про себя, сжимая ладонью плечо Уилла, и уходит на кухню. Он возвращается, держа в руках тарелки, чтобы поставить на стол обед и бутылку вина..

— Надеюсь, вы не считаете ужин за столом, на котором лежат фотографии с места убийства, признаком дурного тона?

Уилл улыбается, складывает фотографии обратно и откладывает папку в сторону. Что ж, с этим покончено. Капля домашнего уюта отодвигает дело в сторону.

— Если бы кто-то узнал, что мы способны есть после такого, он бы непременно плохо отозвался о нас.

— Мы бесчувственные существа, — саркастически замечает Ганнибал и ставит тарелку перед Уиллом. Блюдо выглядит довольно эффектно — идеальный кусочек мяса средней прожарки, дольки апельсина, разложенные в подобии цветка; это всё полито ярко-жёлтым соусом на основе домашнего бренди из цитрусовых. Ганнибал сказал бы, что блюдо выглядит по-летнему.

— Что я ем? — спрашивает Уилл.

— Утку.

Уилл на мгновение перехватывает его взгляд, и Ганнибал чувствует, как земля медленно уходит из-под ног. Потом Уилл улыбается, берёт в руки нож и вилку и принимается за еду. Ганнибал наливает в бокалы вино и про себя думает, что день выдался отличным.

***

Ганнибал не ожидает, что Джек примет приглашение прийти в его дом, особенно после их недавней откровенно напряжённой встречи. Однако, несмотря на это, Джек соглашается. Он приходит поздно, без особого желания извиняясь, пока снимает пальто.

— Не стоит извиняться. В конце концов, моё гостеприимство не должно мешать вершить справедливость, — отвечает Ганнибал, наливая Джеку бренди.

— Меня задержали в морге, где исследуют тело Тимоти Эвертона. Полагаю, вы ознакомлены с делом?

Ганнибал кивает и присаживается.

— Уилл рассказал мне кое-что во время сеанса. Надеюсь, у него не будет неприятностей из-за этого?

— До тех пор, пока вы будете хранить все детали в стенах своего кабинета. Полагаю, вы не смогли бы помочь ему с последствиями стресса, если бы не знали причин.

— Верно.

— Однако я хотел бы поинтересоваться, рассказывал он об этом в стенах вашего кабинета или же в спальне.

Ганнибал смотрит на Джека сквозь бокал, встречаясь со взглядом его проницательных глаз, в которых отражаются тёплые оранжевые огни камина. Слова Джека достигают своей цели, но Ганнибал выглядит абсолютно не удивлённым.

— Я знаю, что вы с ним спите, — продолжает Джек, оказываясь куда более разговорчивым, чем ожидал Ганнибал.

«Обнажи зубы», — напоминает себе Ганнибал. — «Джек играет в эту игру почти так же хорошо, как и ты».

— Как вы это поняли?

— Я не слепой, доктор Лектер. И выдал эту тайну отнюдь не Уилл, а вы сами.

— Вот как?

Джек смотрит на него с долей пренебрежительного удивления, с этим «о-какая-бедная-покинутая-дворняга». Ганнибал чувствует резкое желание разбить бокал Джека, чтобы осколками срезать лицо с его черепа.

— Вы смотрите на него, как на лучшего представителя человечества среди всех, кто вам встречался. Поначалу я принял это за профессиональный интерес по отношению к исключительному человеку, но уверен, это быстро переросло в нечто больше, я прав? Должен ли я волноваться насчёт вашего профессионального руководства как его врача?

— Алана Блум считает именно так.

Эти слова откровенно веселят Джека. Ганнибал не заостряет внимание на том, что именно вызвало такую реакцию, хотя у него есть несколько предположений.

— Так она тоже знает? Что ж, полагаю, эта новость её не слишком обрадовала.

— Она даже немного повысила на меня голос.

— У неё было на это право?

Ганнибал отвечает не сразу, делая вид, что тщательно взвешивает слова.

— Она волнуется насчёт того, что Уилл пользуется моей поддержкой вместо того, чтобы положиться на себя в попытках справиться с последствиями работы.

— И она абсолютно права. Возможно, Уиллу стоило бы найти другого психиатра.

— Возможно, — соглашается Ганнибал.

— Хотя должен сказать, что вы отличный специалист. Я бы хотел, чтобы вы оставались его психиатром, но это значит, что придётся кое-что изменить.

— Что вы имеете в виду?

— В первую очередь, я беспокоюсь о благополучии Уилла. Если связь с вами поставит его под угрозу, я буду более чем уполномочен принять меры.

Это угроза. Напряжение опасно повисает в воздухе. Ганнибалу хочется принять угрожающую позу и клацнуть зубами на Джека. Он вдруг замечает, сколько в комнате острых вещей. Он оценивает, как сильно ими можно ранить. Он думает, сколько людей знают, что Джек сейчас у него.

Дело рискованное, но Ганнибал уверен, что справится. Одно только моральное удовлетворение определённо стоит того. Между ними словно стоит огромная чаша весов, постепенно наполняющаяся песком, и Джек только что добавил туда массивный валун.

— Мне казалось, что на первом месте должна быть борьба с преступностью, но после понял, что благополучие Уилла определённо влияет на это, — задумчиво говорит Ганнибал, искоса рассматривая Джека. — Вы настолько волнуетесь, что готовы вторгнуться в его личную жизнь?

— Я стараюсь ради общего дела. Полагаю, Уилл поймёт меня.

Он прав. Джек подобрался к Уиллу ближе, чем хотелось бы Ганнибалу, и он знает, что Джек имеет особое влияние на Уилла. Он сыплет в чашу мелкую гальку, немного острую, и добавляет осколки булыжника — ярость.

— И пока труп Эвертона находится на столе в морге, я свободен от всего остального, ведь это свидетельствует о том, что Потрошитель по-прежнему жив и продолжает убивать, здесь, в Мэриленде, — продолжает Джек.

— Жив и убивает, чтобы избавить вас от других чудовищ.

— Хотите сказать, я должен быть благодарен? Нет, доктор Лектер, это не то, что нужно. Я хотел привлечь Эвертона к ответственности. Несмотря на то, как он страдал в руках Потрошителя, он отделался слишком легко. И давайте не забывать, кого мы начинаем возводить в ранг героя-спасителя. Потрошитель и сам убил немало невиновных. Просто один зверь решил вонзить зубы в другого, и это не меняет моего мнения о нём. Просто он не хотел грызть самого себя.

— Вам не любопытно, как Потрошитель нашёл Эвертона?

— Мы пытаемся это выяснить. Эвертон фигурировал лишь косвенно, в списке, составленном Уиллом и Беверли Катц. Просто мысли путаются.