– Что ты намерен делать? – спросил Леонард, стараясь, чтобы голос звучал нейтрально.

Шелдон пожал плечами:

– Я еще не решил.

– Но теперь ты понимаешь, о чем я тебе говорил, верно? – уточнил Леонард. – О том, что Родстейну не следует доверять?

В глазах Шелдона появилось так хорошо знакомое Леонарду упрямство.

– Возможно, я просто неправильно объяснил ему себя, – возразил он. – Ты же знаешь, у меня бывают проблемы в общении, так что Эван мог неправильно понять мои намерения с самого начала. Так или иначе, я долго думал об этом и предположил вот что. Смотри, если разделить человеческие взаимоотношения на координатное поле из нескольких квадратов, в котором каждый квадрат будет соответствовать определенной стадии человеческих взаимоотношений, то квадрат один можно назвать стадией знакомства, квадрат два можно определить как стадию дружбы, квадрат три – это та стадия, когда вы видели приватные части друг друга без одежды, ну и далее по списку. Что касается меня, то, как ты мог заметить, я наиболее комфортно ощущаю себя с людьми максимум во втором квадрате. Получается, все, что мне нужно сделать, это переместить наши с Эваном отношения из квадрата три, куда мы нечаянно попали, обратно в квадрат два, и все наладится.

– И как ты собираешься это сделать? – скептически поинтересовался Леонард. – Стереть из его и из своей памяти ту часть воспоминаний, где вы видели друг друга без одежды?

– Не будь дураком, Леонард, – закатил глаза Шелдон. – Тебе прекрасно известно, что это невозможно. Нет, я собираюсь с ним просто поговорить.

– О, я хотел бы послушать этот разговор, – фыркнул Леонард, но Шелдон никак на это не отреагировал.

– Возможно, ты задаешься вопросом, в каком квадрате находимся мы с тобой? – вместо этого спросил он, и Леонард едва не поперхнулся, шокированный, что Шелдон вот так вот запросто поднял такую тему.

– И в каком же? – осторожно спросил он, переведя дыхание.

– Стоит отметить, ты видел меня без одежды, – без тени смущения начал Шелдон, и Леонарду снова пришлось приложить усилия, чтобы не зайтись кашлем. – Но, вместе с тем, мы должны принять во внимание, что я находился под воздействием препарата, одурманивающего сознание, а твои порывы были исключительно альтруистичными. В совокупности это уверенно приводит нас во второй квадрат.

Шелдон триумфально ему улыбнулся, а Леонард искренне пожалел, что в нем самом не было той же уверенности насчет того, в каком же все-таки квадрате находились они с Шелдоном.

*

Поездка в парк аттракционов проходила все в том же неуютном молчании, которое они ощущали за завтраком. На этот раз Родстейн вез их на своем модном внедорожнике, Шелдон занял переднее сиденье рядом с ним, а они вчетвером разместились сзади. Пенни сидела с ним бок о бок, но с тех самых пор, как Леонард пробормотал ей неловкое «Доброе утро», когда они столкнулись в столовой, а Пенни не удостоила его ответом, они не сказали друг другу больше ни слова, и исходящее от нее напряжение, казалось, можно было резать ножом.

Родстейн будто бы намеренно поддразнивал Шелдона: когда они только сели в машину, он сказал, что ремень безопасности на пассажирском сидении немного заклинивает и сам пристегнул Шелдона, мимоходом прошедшись рукой по его животу, и после этого всю оставшуюся дорогу Шелдон сидел напряженный, словно натянутая струна.

И, кроме того, Говард и Радж, сидевшие вплотную друг к другу, то и дело раздраженно ерзали, пытаясь отодвинуться подальше, и Леонард мог только гадать, какая муха укусила этих двоих.

– Прекрати жаться ко мне, ты потеешь, как свинья! – шипел Воловитц, а Кутраппали ничего не отвечал, потому что в кои-то веки с тех пор, как попал в Майами, похоже, не был пьян и не мог разговаривать при Пенни. Но угрюмые взгляды, которые он бросал время от времени на Воловитца, говорили за него лучше всяких слов.

Пенни, которая в результате этой потасовки оказалась еще сильнее притиснута к Леонарду, только стоически морщилась, а сам Леонард не знал, куда деться от смущения.

– Как насчет музыки? – спросил Родстейн, бросив на них взгляд в зеркало заднего вида.

– Да! – воскликнули Леонард, Говард и Пенни практически одновременно.

Родстейн достал диск и поставил его в плеер, который находился со стороны Шелдона, так что Родстейну пришлось перегнуться через него, положив вторую руку ему на бедро для опоры.

– О, Господь Всемогущий! – раздраженно пробормотал Шелдон, возведя очи горе и напрягшись всем телом, и выдохнул с явным облегчением, когда Родстейн врубил свою музыку и отодвинулся назад, прервав физический контакт.

Шелдон бросил на Родстейна негодующий взгляд, но тот только пожал плечами в ответ, словно был совершенно ни при чем, и невинно улыбнулся ему во весь рот.

Парк аттракционов оказался огромным и впечатляющим, они все издали изумленный вздох, увидев его издалека, и даже забыли на время про свое недовольство друг другом. Было воскресенье, так что народу было предостаточно, но парки аттракционов входили в тот ограниченный список мест, в которых Шелдон чувствовал себя комфортно, даже невзирая на людские столпотворения.

Они оглядывались по сторонам, оглушенные шумом работающих механизмов, гомоном толпы и зазывающими криками владельцев тех или иных аттракционов, присматриваясь, куда можно пойти.

– Мое первое предложение – вот это, – сказал Родстейн. – Потом можете делать, что пожелаете.

Они перевели взгляд туда, куда указывал Родстейн, и их лица вытянулись почти непроизвольно.

– Это что, шутка? – спросила Пенни, бросив взгляд на большой, прямо-таки огромный пруд, располагавшийся в тени деревьев в некотором отдалении от остального парка, так что там создавалась иллюзия уединения. По спокойной воде неторопливо скользили катамараны, рассчитанные на двоих, большинство из которых было занято, что уж там гадать, влюбленными парочками.

– Я вполне серьезен, – заверил ее Родстейн. – Пойдемте, все за мной.

Как это обычно бывало с Родстейном, в следующую секунду они обнаружили себя послушно следующими за ним к пункту проката катамаранов, хотя никто из них еще не успел с ним согласиться.

– Постой! – воскликнула Пенни, когда они уже подошли почти к самому озеру. – Эти лодки – они же для влюбленных, будет просто нелепо, если мы в них залезем.

– Эти лодки не только для влюбленных, – возразил ей Родстейн. – Они – для уединения. То, что нужно, чтобы как следует поговорить. Не знаю, как вы ребята, а я наелся вашей радужной атмосферой еще в машине и не собираюсь терпеть ее на аттракционах. Итак, все по лодкам, похоже, нам всем есть, что друг с другом обсудить. Шелдон, ты поедешь со мной, – добавил он как ни в чем не бывало, приобретая у сотрудника парка, дежурящего на причале, билеты на шестерых.

Так что Леонард не успел до конца понять, что же все-таки произошло, как они с Пенни уже скользили по гладкой поверхности озера на катамаране, выполненном в форме лебедя. Шелдону и Родстейну достался катамаран, похожий на парусник, а Говард и Радж с огромным смущением крутили педали катамарана в виде гротескного розово-алого сердца.

– Пенни, мне нужно с тобой поговорить, – неуверенно выдохнул Леонард, вращая педали и не глядя на нее.

– Интересно будет послушать, – холодно ответила она, что отнюдь не прибавило Леонарду уверенности.

Он глубоко вздохнул.

– Ладно, послушай… Я вел себя, как идиот. У меня не было ни малейшего права рассуждать о твоих отношениях с Майклом, с моей стороны было глупо и опрометчиво предположить, что ты встречаешься с ним только из-за карьеры в шоу-бизнесе. Полагаю… – он слегка запнулся, но продолжил: – Полагаю, что мне в какой-то степени было проще принять это в таком ключе, думать, что он тебе даже не нравится по-настоящему. Но я не имел права говорить тебе то, что сказал, я был расстроен и пьян, но даже это не является достаточным оправданием моему поступку.

Если это и не было лучшим извинением в жизни Леонарда, то определенно входило в десятку лучших. Он замер, смиренно ожидая приговора.