– Подставке на столе Джонсона, – сказал Льюис.
– Ага, – подтвердил Беллармайн.
– Я его видел, – сказал Льюис. – Принял за освежитель воздуха. – Он смахнул с одеяла невидимые пылинки. – Значит, они заражают нас мутировавшим вирусом.
– Это меня и пугает, – сказал Беллармайн.
Прищурившись, Льюис посмотрел на хирурга.
– Док, что бы вы стали делать, если бы узнали, что одна из ваших белых крыс не просто обладает достаточно развитым интеллектом, но к тому же понимает, что вы с ней делаете?
– Ну… – Беллармайн выглянул в окно. Сгущались сумерки. – Я не чудовище, Льюис. Я бы, наверное, отпустил ее на волю. Нет… – Он почесал подбородок. – Нет, пожалуй, и не отпустил бы. Но я бы не стал больше заражать ее. Наверное, я провел бы несколько тестов, чтобы проверить, насколько она умна. Эта крыса перестала бы быть простым подопытным животным. Она стала бы полезной с психологической точки зрения. С ее помощью я смог бы многое узнать о себе.
– Я так и подумал, – сказал Льюис. – Долго мне еще валяться в кровати?
– А что?
– Я придумал, как подопытные могут сообщить исследователям, что время вышло.
– Как? Мы даже не знаем их языка. Мы видели одну особь, и она мертва. Мы даже не можем быть уверены, что они отреагируют так, как отреагировали бы мы сами.
– Они отреагируют так же, – сказал Льюис.
– Откуда вы знаете? Они должны уже понимать, что мы разумны.
– Крыса тоже в некоторой степени разумна, – сказал Льюис. – Все зависит от того, как вы на нее смотрите. Разумеется, по сравнению с нами, они овощи. То же самое и с…
– У нас нет права ставить под удар все остальное человечество, – запротестовал Беллармайн. – Черт возьми, один из них пытался вас убить!
– Все указывает на то, что он был с дефектом, – заключил Льюис. – Слишком много ошибок наделал. Только поэтому нам и удалось разгадать их замысел.
– Они могут решить, что мы больше не приносим пользу, и избавиться от нас, – сказал Беллармайн. – Они…
– Среди них должны быть настоящие ученые, – сказал Льюис. – Джонсон был простым лаборантом. Настоящие ученые поступят так, как поступаем мы, люди. Я в этом уверен. Для того чтобы быть настоящим ученым, нужно уметь контролировать себя. Это значит, уметь понимать проблемы других людей… других существ. Нет, док. Вы с самого начала дали самый верный ответ. Вы проводите психологические испытания с крысами.
Беллармайн рассматривал свои руки.
– Что вы задумали?
– Возьмите белую крысу из лабораторной клетки. Заразите ее каким-нибудь простым микробом, оставьте в клетке шприц с заразой и все это – крысу и остальное – поместите возле той серебряной сетки. Исказите…
– Это безумие, – воскликнул Беллармайн. – Как вы можете заставить гипотетическое нечто обратить внимание на ваше послание, если даже не знаете их языка? Как с ними вообще можно контактировать?
– Исказите поле сетки, прикоснувшись к проводке чем-нибудь металлическим, – сказал Льюис. – Привяжите металл к палке, чтобы было безопаснее.
– В жизни не слышал более безумной идеи! – повторил Беллармайн.
– Достаньте мне белую крысу, клетку и шприц, я все сделаю сам, – сказал Льюис.
Беллармайн встал и зашагал к двери.
– В ближайшие две недели вы ничего не будете делать, – отрезал он. – Вы больны, а я и так слишком много с вами разговаривал. – Он открыл дверь и вышел из палаты.
Льюис уставился в потолок. По телу прошла дрожь. Мутировавший вирус!
Открылась дверь, вошли санитар и медсестра.
– Вам надо съесть горячий студень, – сказала медсестра. Она помогла ему есть, затем, вопреки его возражениям, вколола ему снотворное.
– Предписания врача, – строго сказала сестра.
– Какого врача? – пробормотал Льюис сквозь окутывавший его туман.
– Доктора Беллармайна.
Туман сгустился, сделался темнее. Льюис провалился в кошмар, где тысячи Джонсонов носились вокруг него с большими металлическими баллонами и каждый из них спрашивал: «Ты человек?» и брал у него кровь.
* * *
Очнувшись, Льюис увидел сидящего возле кровати шерифа Чернака. За окном занимался рассвет. Льюис повернулся к шерифу и с трудом прошептал:
– Утро, Джон… – Язык еле ворочался во рту и казался сухим и неповоротливым.
– Ну наконец-то, проснулся, – сказал Чернак. – Я тут уже пару часов сижу. Творится что-то неладное.
– Подними мне койку, – попросил Льюис. – Что случилось?
Чернак встал, подошел к краю кровати и отрегулировал ее положение.
– Самое главное – пропал док Беллармайн, – сказал он. – Мы проследили его путь от здешней лаборатории до морга. А там он как в воду канул!
Льюис широко раскрыл глаза.
– Там была клетка с белой крысой?
– Ну вот опять! – рявкнул Чернак. – Говоришь, что тебе ничего не известно, но вопросы задаешь правильные. – Он наклонился к Льюису. – Разумеется, там была крысиная клетка! А теперь рассказывай, откуда ты об этом знаешь!
– Сначала ты скажи мне, что случилось, – сказал Льюис.
Чернак выпрямился и нахмурился.
– Ладно, Уэлби, так и быть. Но потом, когда я закончу, начнешь говорить ты. – Он облизнул пересохшие губы. – Мне сказали, что док приходил сюда вчера вечером и говорил с тобой. Потом он пошел в лабораторию, взял клетку с белой крысой и направился в морг. Наш ночной охранник пропустил его. Когда, спустя некоторое время, док так и не вернулся, охранник забеспокоился и зашел внутрь. И там, в заднем коридоре, увидел черную сумку дока. А там, где была серебряная проводка, он нашел…
– Была? – выпалил Льюис.
– Да, – устало сказал Чернак. – Вот еще кое-что странное. Прошлой ночью кто-то выдернул все эти провода. Ни одного не осталось.
– Что еще нашел охранник?
Чернак подергал себя за воротник и уставился на стену напротив.
– Ну? – поторопил его Льюис.
– Слушай, Уэлби, я…
– Что случилось?
– Ну, ночной охранник – это был Расмуссен – позвонил мне, и я тут же поехал туда. Расмуссен ничего не трогал. Там была сумка дока, длинный деревянный шест с прикрепленной к нему железякой и крысиная клетка. Крысы в ней не было.
– А в клетке вообще что-нибудь было?
Чернак вдруг наклонился и выпалил:
– Слушай, Уэлби… как раз по поводу клетки… С ней что-то не так. Когда я только приехал, клянусь, ее там не было. Расмуссен тоже ее не помнит. Когда я приехал, то сначала решил, что док вышел через черный ход, но дверь все еще была опечатана полицией. Ее не открывали. Пока я это обдумывал – а стоял я примерно посередине коридора, – вдруг послышался хлопок, как будто из бутылки выдернули пробку. Я повернулся и на полу увидел эту клетушку. Она будто появилась из ниоткуда.
– И она была пуста?
– Да, не считая небольших стеклянных осколков. Мне сказали, это от шприца.
– Он был разбит?
– На мелкие кусочки.
– Дверца клетки была открыта?
Чернак склонил голову набок, глядя на противоположную стену.
– Вроде нет.
– А где именно стояла клетка? – Льюис пожирал шерифа взглядом.
– Как я и сказал, Уэлби, прямо напротив проводки.
– А провода исчезли?
– Ну… – Шерифу явно снова стало не по себе. – На секунду, когда я повернулся, услышав шум… на секунду мне показалось, что я их видел.
Льюис глубоко вдохнул.
– Теперь твоя очередь, – напомнил Чернак. – Где док? Судя по твоим вопросам, ты должен иметь об этом какое-никакое представление.
– Он сдает вступительные экзамены, – ответил Льюис. – И нам всем остается молиться, чтобы его приняли.
Оккупационные силы
Пробуждение было долгим. Откуда-то раздавался стук. Генерал Генри А. Льюэллин открыл глаза. В комнате кто-то был. Он услышал чей-то голос.
– Сэр… сэр… сэр… – Это был его ординарец.
– Все в порядке, Уоткинс, я проснулся.
Стук прекратился.
Генерал свесил ноги с кровати и посмотрел на подсвеченный циферблат будильника. Двадцать пять минут третьего. Что за черт? Он накинул халат – высокий человек с лицом багрового цвета, начальник Объединенного штаба.